Хогвартс. Альтернативная история.

Еще больше она усугубилась, когда я узнал, что василиска победил Поттер, выследивший его и спасший от его зубов похищенную змеей Джинни Уизли. По большому счету мне было все равно, Поттер это, Локхарт, или кто другой. Я думал о том, какой смысл был в моих ежедневных упражнениях и в преследовании пней, если при столкновении с реальным противником все, что я сделал, это побежал в учительскую? Меня даже не обрадовала отмена экзаменов для всех курсов, кроме пятого и седьмого. Что с того? Подумаешь — экзамены… у меня, можно сказать, тоже был экзамен, и я его с треском провалил.

Флетчер снова переживал по поводу того, что из-за последних событий Гриффиндор по очкам опередил Слизерин и взял кубок.

— Да расслабься ты, — сказал ему Пирс. — Тоже мне, большое дело — кубок. Жестянка блестящая. По крайней мере, теперь мы нормально доучимся, и школу не закроют.

Малфой выглядел понурым и ни на кого не смотрел. Нотту было все равно — он радовался тому, что этой ночью можно не спать и есть всякую вкуснятину, а в следующем году сбрендивший Локхарт не будет преподавать нам защиту. Через несколько часов вернулся Хагрид, и это, пожалуй, было единственным, что меня немного порадовало.

Однако в последующие дни мое мрачное настроение только усугубилось. Я забросил тренировки, поскольку был разочарован в себе, и все свободное время рисовал, благо экзамены отменили, готовиться к ним было не надо, и времени стало хоть отбавляй. Рисунки получались мрачными — череда полумертвых уродцев, напоминавших гибриды человека и насекомых, искаженные пропорции, кровь и грязь… Клайв Пирс снова прислал мне деньги и просьбу о новых рисунках. Я отправил ему несколько работ тушью и вновь погрузился в переживания по поводу своей неудачи.

Ко всему прочему, впервые отправившись навестить Хагрида после его возвращения, я наткнулся на неразлучную гриффиндорскую троицу. Распахнув передо мной дверь, Хагрид приветственно улыбнулся и без предисловий подтолкнул меня с порога прямо к столу, за которым сидели Поттер, Уизли и Грейнджер. Сопротивляться Хагриду было невозможно — от его толчка я едва не врезался в столешницу. Гриффиндорцы неприветливо смотрели на меня. Стоит ли говорить, что я тоже не был доволен таким поворотом событий.

— Садись, — пригласил Хагрид и указал на колченогий табурет. Я сказал:

— Лучше я потом зайду.

— Никаких потом, — он хлопнул меня по плечу, и я против своей воли опустился на табурет. Передо мной тотчас возникла треснувшая кружка, в которой через пару секунд уже дымился черный чай.

Не знаю, о чем они говорили до меня, но после моего появления разговор не клеился. Впрочем, Хагрид не обращал внимания на наше угрюмое молчание. Он в красках живописал свое пребывание в Азкабане, рассказывал об ужасных охранниках-дементорах, антисанитарных условиях, о том, как тосковал по Хогвартсу и переживал за лесных подопечных. Я пил чай, желая только одного — поскорее отсюда убраться.

Пока я вполуха слушал Хагрида, мне вспоминалась жизнь до школы волшебства. Живя на улице, я чувствовал себя нужным. Ровесники меня уважали, взрослые поручали пусть и незаконные, но ответственные задания… мне доверяли серьезные вещи, и никто никогда не усомнился в том, что я смогу их выполнить. В интернате тоже было не так уж плохо — там, по крайней мере, меня если не уважали, то хотя бы боялись. А здесь? Расстроенный, я вертел в руках опустевшую кружку, дожидаясь удачного момента, чтобы вернуться в спальню и снова перемыть себе кости за проявленную перед василиском трусость.

Наконец, Хагрид иссяк, и я поднялся из-за стола. Вместе со мной начали прощаться и гриффиндорцы. Через минуту мы вышли на улицу и зашагали к замку.

Когда мы отошли подальше от хижины Хагрида, Поттер ухватил меня за руку:

— Почему ты не сказал нам про василиска?

— Я сказал, — буркнул я, погруженный в свои невеселые размышления.

— Ничего ты не сказал! — возмутился Уизли.

— А ты вообще заткнись! — повернулся я к нему. — Я все объяснил Поттеру, и если он вовремя не сообразил, что к чему, это его проблемы.

— Ты должен был сказать, что ты тоже змееуст, — продолжал Поттер.

— Во-первых, я ничего не должен, а во-вторых, я сказал! Чем ты только слушал? Помнишь, я говорил, что ты слышишь слова, которых не слышат и не понимают другие? Что тебе еще было надо?

— Линг, но ты мог бы выразиться… ну что ли более понятно, — заговорила Гермиона.

— Ладно, — я резко остановился. — Чего же вы хотите от меня сейчас?

Троица молча переглянулась.

— Вот и хорошо, — я развернулся и быстро зашагал в замок. Что они могут от меня хотеть? Да ничего. Просто лишний раз напомнили, что я подлый слизеринец, всегда себе на уме. Возможно, так оно и есть. Однако после этого разговора моя меланхолия странным образом начала исчезать. Ее место медленно занимала глухая ярость. Я вам еще покажу, думал я, обращаясь к не уточненным «им». Черта с два я брошу свои тренировки. Нет уж, я буду работать, и в следующий раз, когда представится случай, все сделаю сам. Больше никаких Макгонагалл и учительских. Никаких тщетных надежд на чью-то помощь. Каждый сам за себя, думал я, входя в замок, и так оно и должно быть.

Я уже направлялся к лестнице в подвалы, когда за моей спиной раздался голос:

— Мистер Ди, а я вас повсюду ищу…

Я повернулся.

— Здравствуйте, — сказал я Дамблдору. Возможно, мне стоило поумерить кипевшую злость, поскольку директор легко ее заметил. Однако что бы там ни писали в учебнике по окклюменции, вряд ли это было рассчитано на тринадцатилетних разочарованных подростков, и сдерживать свои эмоции мне сейчас было крайне сложно.

— Мне бы хотелось с вами поговорить, — сказал Дамблдор, глядя на меня своими пронзительными глазами. Это была не просьба. Твердость его голоса немного привела меня в чувство, и я зашагал с ним рядом по длинному коридору между классами.

— Хагрид поделился со мной тем, что вам удалось продать некоторые ваши рисунки, — сказал Дамблдор. — Надеюсь, это была не тайна, и вы не обижаетесь, что Хагрид мне об этом рассказал?.. — Он посмотрел на меня, и я отрицательно покачал головой.

— Трент Пирс послал один мой рисунок отцу на день рождения, и тот написал, что хотел бы купить какие-нибудь мои работы, — объяснил я. — Еще их вроде покупают его знакомые… вот уже десять рисунков продал.

— Поздравляю, — добродушно сказал Дамблдор.

— Спасибо, — ответил я уныло.

— Похоже, вы не слишком этому рады, — заметил директор.

— Просто не хочется, чтобы он делал это из жалости, — пробурчал я.

К моему удивлению, Дамблдор рассмеялся.

— Из жалости? — переспросил он, качая головой. — Клайв Пирс никогда ничего не делает из жалости. Он очень прагматичный человек. Если бы его действительно не интересовали ваши работы, он бы не стал с вами переписываться и утруждать себя их продажей или покупкой.

Это меня немного приободрило.

— А вы с ним знакомы? — поинтересовался я.

— Встречал пару раз, — ответил Дамблдор, кивнув проходившей мимо Макгонагалл, которая строго покосилась на меня.

— Профессор Флитвик рассказывал, что он очень сильный стихийный маг, — сказал я, все более заинтригованный фигурой Клайва Пирса.

— Это правда, — подтвердил Дамблдор и остановился. — Клайв Пирс способен убить человека обычной каплей воды.

Я в восхищении покачал головой:

— Ничего себе!

— Вам кажется это любопытным? — поинтересовался Дамблдор, блеснув очками. Я понял, к чему он клонит, но отступать было поздно:

— В общем, да. Не то, что он способен кого-то убить, а то, что он серьезный мастер… судя по всему.

Дамблдор помолчал.

— Профессор Макгонагалл рассказала мне о вашей встрече с василиском, — наконец, произнес он. Я подумал, что можно было бы начинать прямо с этого, безо всяких разговоров о рисунках. — Скажите, Линг, когда вы впервые поняли, что по замку ползает василиск?

— Кажется, зимой, — ответил я, ожидая теперь самого худшего. — Я слышал голос за стенами, и моя палочка на него реагировала.