Диверсантка (СИ)

Пленный лётчик смотрел на штандартенфюрера с нескрываемой ненавистью. На девочку, стоявшую рядом, он внимания не обратил.

- Сейчас Ежи покажет нам своё лётное мастерство, - продолжал Хартман и бросил пленному лётный шлем. - Прошу, старший лейтенант, - он указал на самолёт, - принимайте машину. Если нам понравится полёт, быть может, вас не сгноят в лагере, а дадут возможность летать. Воевать на стороне Великой Германии!

Катрин показалось, что Ежи Поплавски ни за что на свете не стал бы воевать на стороне врага, но что-то мелькнуло в глазах пилота. Может быть, надежда? Сумасшедшая, наверняка несбыточная мечта взлететь на крылатой машине и вырваться из плена? Пять минут веры в освобождение - это так много! Особенно перед смертью.

Катрин проводила лётчика спокойным взглядом. Ничто не дрогнуло в её сердце. Она уже убивала людей, и будет делать это впредь. Один только процесс активации Тора требует столько жертв, что хватило бы на доброе сражение. Тор питается кровью, а она дочь Тора, его продолжение.

С недавних пор Катрин поняла, что поток пронзает всё её естество. Она управляет им, но и Тор направляет её. Они единое целое, равноправные партнёры в этой адской игре. Дошло до того, что когда энергии становилось недостаточно, она мысленно кричала «ещё!» Палач в «операционной», повинуясь некоему внутреннему зову, оставлял истерзанную, умирающую жертву и бросался в камеру смертников за новой. Катрин не могла этого видеть, но в кресле оказывался следующий «пациент», а она ощущала новый прилив сил. Люди - и мишени, и топливо. Разве водитель плачет о бензине, сожжённом в двигателе его автомобиля?

Польский истребитель «П-11» успел сделать вираж над аэродромом и вспыхнул ярким, ослепительным огненным шаром. Горящие обломки медленно падали на землю. От польского боевого лётчика Ежи Поплавского остался лишь пепел, а где-то далеко, возможно, надеялись на возвращения папочки два польских ребёнка и красавица-жена.

С тех пор узников стали сажать в приготовленные для уничтожения танки, приковывать цепями в бункерах, окопах и дотах. Все тренировки Гондукк проходили теперь с присутствием человеческого материала.

Зимой интенсивность полевых работ снизили. С Манфредом Катрин изучала планы Красной площади в Москве: въезды, выезды, расстояния, углы. Где стоит почётный караул, где зрители, где сектор для гостей. Именно там должны были оказаться первого мая Катрин и Хартман. Манфред под видом американского журналиста, она - вновь его племянница. В это раз настоял на своём участии и Шлезвиг, его залегендировали как австрийского геолога, бежавшего от фашизма в Данию и приехавшего на научный съезд. Документы готовил всё тот же неизменный Рихтер, обещал подлинные, и съезд геологов действительно пройдёт в Москве в это время.

Катрин была рада присутствию Шлезвига. Манфред - её Зигфрид! - оперативник, защитник, надёжный соратник, а Бруно единственный человек, который, как и она, связан с Тором. Если вдруг случится заминка с энергетическим потоком, рассчитывать на помощь можно будет только с его стороны. Но работать с Манфредом ей нравилось, конечно, несравненно больше. Он стал внимательнее, дружески улыбался и иногда касался руки. Прикосновения эти были подобны разрядам энергетического луча, а от взглядов и улыбок таяло всё внутри. Никогда Катрин не была так счастлива! И была ли она счастлива вообще когда-нибудь?..

Незаметно пролетела зима, наступила весна. Закончилось строительство точной копии мавзолея в Москве, и Катрин принялась вначале изучать и запоминать объект, а потом и бомбардировать его сгустками пламени. В апреле на генеральный смотр приехал Гиммлер. Все пребывали в нервозном, взвинченном состоянии. Наконец, настал день испытаний.

Катрин вывели к объекту, она вгляделась в фигуры на подновлённой трибуне и с изумлением убедилась, что на сей раз Сталина и членов русского правительства изображают живые люди. Те же самые узники Дахау, но подобранные по росту, комплекции, соответственно одетые. В средине шеренги усатый человек в армейской фуражке приветственно махал рукой невидимым демонстрантам.

Гондукк спалила их всех одним сильным и точным броском пламени. Так опытный боксёр посылает противника в нокаут одним ударом. Гиммлер остался доволен. Дружески потрепал по плечу Манфред, от чего эсэсовца пробрал приятный озноб. Бруно беспрестанно улыбался, потирая потные ладошки. Всех одолевало предвкушение - впереди ждала Россия.

Москва поразила Катрин. Она не была похожа ни на строгий Берлин, ни на бестолковый, рабочий Франкфурт, ни на старинный чопорный Лондон, где каждый камень, по мнению кокни, помнил того или иного короля, лорда или пэра. Операцию планировалось провести в сжатые сроки, долго оставаться в русской столице было опасно, да и не имело смысла. Тридцатого апреля приехать, первого числа появиться на праздновании (ведь никакой подготовки не требуется), совершить воздействие, а потом, воспользовавшись паникой быстро уходить с Красной площади и тут же покинуть город.

И всё же Москва поражала воображение - её широкие проспекты, Кремль, обилие людей на улицах, улыбающихся и доброжелательных. Стоило Манфреду, теперь американскому журналисту Дику Франклину с племянницей Мэри, обратиться к кому-нибудь, спросить дорогу или ещё что, люди немедленно откликались, принимались подробно объяснять, досадуя, что иностранцы их не понимают. Вокруг было множество цветов, праздничных плакатов и знамён. Огромные портреты человека, улыбающегося в усы добро, по-отечески, висели чуть не на каждом углу. Москва готовилась к празднику и распахнула объятия любому, кто приехал порадоваться вместе с ней. Если ты друг, конечно.

А если недруг?

Манфред постоянно помнил о советской контрразведке, был настороже. Конечно, документы у них «железные». Где-то здесь, в этом огромном, красивом городе действительно шатается американец Дик Франклин, командированный «Дейли Ньюс» освещать великий советский праздник, но за ним приглядывают опытные люди. При том как наши, так и советские. НКГБ не оставляет без внимания ни одного иностранца. Это тоже надо учитывать. Малейшее сомнение, и прихватят за милую душу до выяснения... Так это вроде у них называется.

Случайной встречи в многомиллионном городе Манфред не опасался, а перед празднеством журналисту должны подсыпать в утренний кофе хитрый порошок, от которого янки полдня не встанет с унитаза. Непредвиденные встречи в гостевом секторе ни к чему, да и местным гэбистам будет спокойнее. На экстренный случай предусмотрели вариант: американца накануне операции «случайно» встречают земляки, ведут в ресторан и поят до полусмерти, чтоб весь праздник проспал.

Шлезвиг должен прибыть отдельно. Просто будет в назначенное время в том же гостевом секторе, поблизости. Если что - поддержит. Это и хорошо, что они добираются раздельно. Пентюх не имеет ни малейшего представления об оперативной работе. Сгорит, не дай-то бог, из него быстро вытрясут всё, что знает. Но и это предусмотрел Рихтер, за Бруно тоже будут приглядывать. Малейшая опасность - пуля в затылок, и нет Бруно. Он этого не знает, а Манфред знает.

Однако пока что всё развивалось по плану. Прилетели утром, поселились в гостинице, и весь день гуляли по Москве. К Красной площади поближе, чтоб всё посмотреть и запомнить. На картах-то все подходы-отходы были выучены на зубок, но нужно оглядеться на местности. Катрин крутила головой по сторонам, только что не раскрыв рот. Манфред тоже все глаза проглядел. Правда, его больше заботила слежка. Он делал неожиданные изменения в маршруте, остановки. Проверялся, страховался, но хвоста не заметил. Всё-таки здорово, когда нет на тебе ни оружия, ни взрывчатки, ни рации. По идее, даже после акции им предъявить нечего. В этом сила магического оружия. А в чём слабость?..

Катрин просто наслаждалась видами нового города в обществе любимого человека. Она ничуть не сомневалась в успехе операции. Во время подготовки абсолютно точно выяснили - у Советов ничего подобного Тору нет. Значит, и защиты от него быть не может. Удара потусторонних сил они не ожидают и отразить его не смогут. Были, правда, когда-то Глеб Бокий, Барченко, ещё кое-кто. Они занимались оккультными практиками, пытались применять «красную магию», но уже несколько лет как нет их. Сами же большевики и расстреляли. Сейчас Россия - страна победившего атеизма, в нечистую силу никто не верит, а потому и воевать с нею спецслужбы не готовы. Это вам не кельтская древняя защита, ничто не удержит могучий Молот Тора.