Легенды мировой истории

Она замолчала. И вдруг крикнула совой — так громко и так похоже, что воины вздрогнули от неожиданности. И снова рассмеялись. Улыбнулась и Боудикка.

Рассвело. Везде лежала роса, и сырость пробирала легата Сериалия до костей. Он чихнул. Колонна шла споро. Из леса поблизости плыл туман.

И вдруг совсем близко крикнула сова. Он только успел подумать: «Какая сова, откуда? Ведь уже утро, разве совы…»

И начался ад.

Весь легион Сериалия, более пяти тысяч воинов, был уничтожен. Сам легат с одной когортой кавалеристов чудом смог избежать гибели. Они гнали измученных коней туда, где было назначено соединение с легионом Светония, и с содроганием вспоминали атаку бешеных колесниц и на одной их них — ведьму с развевающейся огненной гривой. Светоний получил известие о гибели легиона на марше. И даже в жаркий августовский день почувствовал озноб. Это — конец, причем позорный. Так ему придется скоро кишками почувствовать, как холодна сталь собственного меча. Но даже мысль о смерти отступила сейчас перед непостижимостью происходящего: Рим не терял целого легиона уже почти полвека — с той страшной мясорубки в Тевтобургском лесу в Германии, еще при Августе! И надо же было случиться, что теперь такой позор, такое унижение боги уготовили ему! В его провинции! Его легиону! Лучшую армию в целом мире громит варварка! Баба. И скоро об этом узнают в Риме.

Повстанцы уже шли к Лондинию. К этому городу с победоносной Боудиккой подошло уже 230 тысяч бриттского войска. А Светоний изо всех сил рвался на восток. Его солдаты преодолели 250 миль от Камбрии до Тамеси-са с неправдоподобной для того времени скоростью, и он сумел подойти к Лондинию раньше Боудикки. Повстанцы немного опоздали. Историки считают, что их отвлекали грабежи.

Одного взгляда опытному военачальнику было достаточно, чтобы понять: город обречен. Это — купеческая колония, и здесь нет никаких, даже слабых укреплений, а значит, и никакой возможности организовать правильную оборону. Светоний обратился к жителям города, призывая их спасаться кто и как может: приближается несметная варварская армия, и он не сможет защитить всех. Все что ему удалось, это организовать эвакуацию части горожан в земли традиционно дружественного римлянам племени атребатов. Он также приказал до отказа набить военные и купеческие галеры людьми и переждать нападение в море. И приказал легиону отходить.

Лондиний был очень богат, и армия Боудикки грабила его несколько дней.

Историк Кассий Дион описывает леденящие кровь зверства бриттов. Одних благродных римлянок вешали на деревьях, зашив им перед этим во ртах отрезанные груди, других — насаживали на раскаленные пики. Не щадили никого. Это был ответ Риму на его вызов. Однако ни Кассий Дион, ни Тацит ничего не пишут о личном участии в этих зверствах Боудикки, хотя обелять ее они, конечно, не стали бы. После грабежей Лондиний превратился в один гигантский костер. Анализ обугленной керамики подтверждает, что температура пожара достигала 1000° Цельсия. Такой температуры огонь бушевал в Британии потом только во время гитлеровских бомбежек.

А слой огненно-рыжей спекшейся глинистой земли, раскопанный в этих городах и датированный 60–61 годами н. э., археологи называют «слоем Боудикки». Он, по странному совпадению, — того же цвета, что и волосы гневной королевы иценов.

Один из самых крупных центров римской Британии, Лондиний, лежал огромным черным пепелищем. Потом на умирающие языки огня несколько суток лился дождь… Следующим городом, который постигла та же участь, был Веруламий. Этот город населяли в основном кельты, принявшие римские обычаи, жившие по римским законам. И вскоре там тоже бушевало пламя. Жар поднимался в небо так высоко, что захваченные врасплох птицы обгорали прямо в полете.

В Риме все эти события вызвали уже не просто беспокойство, а панику. К военным поражениям римляне были психологически не готовы. Нерон, узнав о потерянном легионе, подумывал о том, чтобы вообще оставить мятежную провинцию, вывезти оттуда уцелевших колонистов и вывести войска. У Светония же теперь было только два выхода из создавшегося положения: или подавить мятеж Боудикки, или броситься на собственный меч — от позора.

Светоний отправил в Рим просьбу о подкреплении, а между тем послал приказы легионам Второму Августа и Четырнадцатому соединиться с его Двадцатым, с которым он уничтожал друидов. Случилось неслыханное: Поений Постум, префект Второго, не выполнил приказ и со своим легионом… не явился. Теперь можно только догадываться, почему. То ли его задержало по дороге какое-то племя, что маловерояно, то ли он, зная об истребленном легионе Сериалия, просто… испугался Боудикки. В итоге ему не останется ничего иного, как покончить с собой.

…А Светоний заболел. Его трясла лихорадка, он едва держался в седле, почти теряя сознание. Ближе к ночи они вошли в какую-то брошенную деревню. Все ее население ушло к мятежникам. Навстречу вышла только старая голодная собака с перебитой лапой, слишком истощенная, чтобы даже залаять. Здесь римляне решили сделать короткий привал. Легионеры обходили хижины, и вдруг в одной из них нашли затаившихся людей. Их вытолкали и поставили перед Светонием. Это были рабы, сумевшие бежать живыми из Камулодуна, человек двадцать. Среди них оказалась и старуха мавританка — та самая… Теперь рабы умоляли взять их с собой.

Светонию помогли сойти с коня, и он, пошатываясь, подошел к съежившейся женщине. И положил руку ей на плечо, словно ища опоры. Мавританка стояла, опустив глаза.

— Кто-нибудь остался жив из моих? — спросил он.

Рабыня, не поднимая глаз, только отрицательно покачала головой.

Итак, от всего, что было у него в Британии, осталось только то, что на нем, да эта старая нянька его уже мертвой дочери…

Светоний еще больше побледнел.

— Накормите их. Они пойдут с нами, — распорядился он.

Мавританка поклонилась господину, повернулась и — пошла прочь, через поле. Она — не принимала его милость. Старуха обрекала себя на смерть. Но она поступала по своей воле. И Светоний смотрел, как она уходит — тяжело, по-утиному переваливаясь. Смотрел молча.

РЕШАЮЩАЯ БИТВА

Приближался день битвы войска Боудикки с армией Светония. И на карту оба поставили все.

Светоний подтянул все легионы, что были в его распоряжении, и готовился к встрече с войском кельтов на северо-востоке от пепелища, что еще недавно было Лондинием. Серьезно опасаясь потери колонии, император Нерон перебросил в Британию с Рейна несколько лучших, закаленных в битвах с дикими германцами, легионов.

Готовилась и Боудикка. В наскоро сооруженной из веток хижине она возжигала курения и снова и снова повторяла священные слова, которые должны были помочь ей услышать голоса богов и узнать исход завтрашней битвы. Но боги молчали… Снова и снова вопрошала Боудикка богиню Андрасте о завтрашнем дне, но, закрывая глаза, видела только разрушенные ее войском города и тела убитых и сцены насилия, учиненные бриттами. Она гнала от себя эти видения. Она убеждала богиню, что это была только месть римлянам — за то, что творили они на ее земле, на острове Мона, месть за ее девочек.

Боудикка пыталась сосредоточиться, возжигала все новые курения, но, лишь только закрывала глаза — повторялись те же видения. Андраста посылала их опять. Только их. И — ничего о будущем.

Боудикка знала, что сражаться с римлянами сюда пришла за ней почти вся ее земля. Но Боудикка больше не узнавала своего войска. Оно превратилось в толпу, озабоченную только грабежами. И с ней, предводительницей, теперь считались все меньше и бросали ей в лицо гневные слова, когда она пыталась запрещать грабежи. Боудикка видела, что груз награбленного отягощает не только руки и лошадей ее воинов. Между ними начались раздоры, они стали воровать друг у друга и теперь всюду таскали за собой свои повозки, не спуская с них глаз.

Она приходила в ярость, она кричала, что повозки надо бросить, что силы Рима теперь огромны, что добыть победу будет нелегко, но ее словно не слышали…