Чужое место (СИ)

Потом бывший поручик снял пиджак, переложил купленный на замену старому «смит — вессону» небольшой «бульдог» в карман брюк и, чтобы скоротать время перед ужином, прошел в библиотеку, где занялся осмотром книжных полок. К его немалому изумлению, там нашелся даже «Капитал» Карла Маркса — правда, на английском языке, которым Ефимов владел довольно слабо.

В полдевятого утра Ефимову принесли легкий завтрак, а в девять появился господин Рыбаков.

— Готовы? — поинтересовался он. — Тогда выходите, бричка за вами уже приехала. Вот только тросточку свою и револьверчик будьте добры оставить здесь. И если есть еще что — либо подобное, то и его тоже. С оружием во дворец нельзя, если найдут, будут серьезные неприятности, а тут с ним ничего не случится. Коли сомневаетесь, могу написать расписку — мол, принял на ответственное хранение то — то и то — то. В случае утери или порчи обязуюсь возместить стоимость в трехкратном размере.

— Благодарствую, Петр Маркелович, это лишнее. Я готов, куда идти?

Во дворец Ефимова запустили через левое крыло, где улыбчивый молодой человек внимательно изучил его документы, сверил с имеющимися у него списками и передал другому, средних лет, неулыбчивому и с кобурой на поясе. Тот провел бывшего поручика по коридорам, потом они поднялись по лестнице и в конце пути оказались перед ничем не примечательной дверью. Как понял Викентий, его проводили на третий этаж правого крыла.

Впрочем, выяснилось, что дверь все — таки немного отличается от всех прочих. Не очень заметной кнопкой, на которую на которую каким — то особым образом нажал провожатый. В ответ над дверью что — то коротко прожужжало, провожатый открыл ее и предложил:

— Заходите, его величество готов вас принять.

Ефимов, хоть и понимал, что император вряд ли всегда ходит по своему дворцу в парадном мундире и при всех регалиях, все же был несколько разочарован видом его величества. В комнате с весьма скромной обстановкой за столом сидел молодой парень в серой рубашке, явно не выспавшийся, да еще с левой рукой на перевязи. Ни малейших признаков величия, державности или еще чего — нибудь подобного на его лице не наблюдалось.

— Проходите, садитесь, — улыбнулся император. — Если вас разочаровывает мой вид, то вон на тот стул. С него хорошо видно портрет, на котором все в порядке — и мундир, и ордена, и соответствующее выражение физиономии. Чай, кофе? В общем, прекратите, пожалуйста, есть меня глазами и расскажите, по каким на самом деле причинам вам пришлось покинуть службу в пограничной страже.

— Из — за конфликта с начальником штаба отряда ротмистром Михайловским.

— По поводу чего? Про его жену мне рассказывать не надо, но вряд ли ее улыбки в вашу сторону стали настоящей причиной.

— Я случайно узнал, что он берет от контрабандистов, причем по — крупному. Но доказать свои подозрения не смог. Он сумел обвинить меня раньше. Тоже без доказательств, но для увольнения со службы хватило и подозрений.

— В какой мере они были обоснованы? Отвечайте честно или просто скажите, что не хотите об этом говорить.

— Ну… я, конечно, не ангел. Кое — что из задержанной контрабанды мы придерживали для собственного употребления. Табак, например, или спиртное.

— Насколько моим людям удалось узнать, вы не курите и почти не пьете.

— Так то я, но у меня в подчинении было сорок два человека.

— Мы так и предполагали. А теперь расскажите, пожалуйста, что вы думаете о предлагаемой вам службе. Прямо про нее пока не говорилось, но намеков было сделано достаточно. Выражений можете не выбирать, я не обидчивый.

— Как я понял, ваше величество хочет иметь личный отряд наемных убийц.

— Вынужден вас разочаровать, вы ошиблись сразу по двум пунктам. Первый — вам предлагается не найм, а служба. И второй — смысл ее будет не в убийствах. Кстати, отвыкайте от такой не самой благозвучной терминологии. В упомянутых вами случаях используется слово «ликвидация». Так вот, не они будут главной задачей и смыслом вашей службы, а защита интересов России. Как у солдат, но они воют только тогда, когда война, а вам это придется делать и в мирное время. Что, в числе прочего, подразумевает повышенные должностные оклады. Похоже, у вас еще есть сомнения, поэтому давайте попробуем осветить вопрос более основательно. Итак, утверждение первое — я самодержавный монарх. Против этого у вас какие — нибудь возражения есть?

— Никак нет, ваше императорское величество.

— Хорошо. Тогда как вам кажется, зачем такой нужен — именно самодержавный?

— Э… — немного растерялся Ефимов, — на Руси так издревле заведено. Православие, самодержавие…

— Народность, — кивнул император, — а еще, наверное, лепота и духовные скрепы. Нет, исторические корни в качестве оправдания не годятся. Наши предки голые с дубинами по лесам бегали, так что, может и нам вернуться, так сказать, к истокам? Или давайте все — таки попробуем разобраться?

— Рад был бы, ваше величество.

— Тогда переходим ко второму утверждению. Оно таково — Россия должна жить по закону, а не по произволу чиновников, вплоть до самых мелких. Причем по справедливому закону.

— Согласен, ваше величество, но как этого достичь?

— Без фигуры самодержавного монарха — никак. То есть невозможно. И не только потому, что чиновники в массе своей ворье и сволочи. Будь они даже лучшими людьми империи, все равно ничего не получилось бы. Просто потому, что даже самый лучший и справедливый закон всегда опирается на уже случавшееся ранее. Но жизнь постоянно меняется, и законы за этими изменениями элементарно не успевают. Кроме того, далеко не все из них лучшие. Как сказал Николай Первый, «кроме закона, должна быть еще и справедливость». А как ее творить? Если каждый сам начнет выбирать, когда действовать по закону, а когда по велению души, получится полное безобразие. То есть произвол всех, имеющих власть или деньги. И раз уж совсем без него обойтись нельзя, то пусть это будет произвол одного человека, интересы которого в идеале неотделимы от интересов державы, а не произвол ненасытной толпы местных царьков.

Разумеется, это право самодержца должно быть жестко регламентировано, и со временем так оно и будет. В том — то и дело, что самодержавие вовсе не является антагонистом конституционного строя. В основном законе просто должно быть записано, что никакое установление никогда не может быть идеальным. И компенсация отдельных неидеальностей в режиме ручного управления возлагается на императора. А ему для этого нужен инструмент, то есть отряд специального назначения, про который мы ведем речь. В таком виде понятнее?

— Так точно, ваше императорское величество. Прошу принять меня на службу в этот отряд.

— Вы приняты. Двух недель на увольнение из газеты, устройство личных дел и переезд вам хватит? Тогда на обратном пути зайдите в бухгалтерию, сопровождающий покажет, где она, и получите аванс. И, значит, десятого ноября я жду вас здесь в десять утра.

— Слушаюсь, ваше им…

— Ох, да что же вы так орете — то? У нас тут порядки почти как во флоте, там в повседневном общении офицеры обращаются к друг другу по имени — отчеству. И не повышая голоса.

— Слушаюсь, Александр Александрович.

Глава 20

Могу вам определенно сказать, причем на основании собственного опыта, что мечтать за рулем вредно для здоровья. Я это знал еще в прошлой жизни, но чисто теоретически, проверять мне и в голову не приходило. Ну, а в этой — сподобился. Решил, что раз уж в радиусе как минимум сотни километров вокруг нет ни одного движущегося механического транспортного средства, то можно позволить себе слегка расслабиться и подумать о чем — либо возвышенном. И я таки подумал, но, что самое обидное, уже не помню, о чем именно. Ибо не успела моя мысль толком воспарить, как мотоцикл занесло на брусчатке, и я разложился, не доезжая пятидесяти метров до черного хода в Арсенальное каре. Причем закон подлости сработал безукоризненно. Из защиты на мне был только шлем, и голова оказалась чуть ли не единственной частью организма, не вошедшей в соприкосновение с булыжниками мостовой. Всему же остальному досталось неплохо. Я встал, матюкнулся про себя от боли в боку и похромал к мотоциклу с целью его поднять, но после нескольких шагов понял, что лучше пусть он немного полежит, а то как бы мне не лечь рядом с ним. Впрочем, меньше чем через минуту к месту происшествия подоспели казаки из лейб — конвоя. Они подняли почти не пострадавший мотоцикл и укатили его в гараж, а меня вообще порывались на руках отнести к Боткину, который в данный момент был в Приорате. Пришлось сказать, что прямо сейчас я помирать не собираюсь, достаточно всего лишь помочь мне подняться на третий этаж, а уж позвонить доктору я смогу и сам.