Избранница Павла (СИ)

— Браво, браво! К вашим инженерным талантам теперь можно добавить и сценический.

— Все это понятно и, наверное, возможно сделать, но вот время. Сколько времени у нас уйдет на все это?

— Коллеги, но ведь по существу старший лейтенант прав. Правда это потребует более значительной переделки проекта, но помнится на "бесхвостке" ХАИ-4 в 1934 году мы такое шасси уже испытывали, и результаты тогда были получены очень интересные.

— Хорошо, Глеб Евгеньевич. Если есть готовая схема, то я не возражаю. А вы Георгий Федорович?

— Мне нравится. Ну так что, товарищи, возражения закончились? Тогда я предлагаю вам Анатолий Петрович взять на себя разработку проекта модернизации бомбардировщика К-12 в "летающую лабораторию"… как назовем новый аппарат, коллеги?

— Может Павла попросить дать ему название, очень уж у него яркие эпитеты получаются.

— А что, здравая идея, Глеб Евгеньевич! Товарищ Еременко не против? И я за. Итак, Павел, как назовете этого монстра?

— Может "Горын"? Три головы есть. Огнем плюется. Кричит громко.

— В смысле "Горыныч". Хм. Что-то в этом есть.

— "Горын"-старший – это отец "Горыныча".

А наш "Горын"-младший – это будет внук "Горына"-первого и сын "Горыныча". Первым и самым старым "Горыном" можно считать коллектив создателей К-12. Ну и нас тут тоже много голов, поэтому "Горыныч" – это вы, ну и я на некоторое время. А младший "Горын" – это наше с вами общее детище.

— Забавно.

— Итак! Возражений нет? Значит решено. А теперь коллеги пора и на ужин сходить. Опять же надо бы окончание летных испытаний "Бумеранга" с "Тюльпаном" отметить.

"Банкет, это хорошо. А сколько там на моих "командирских" уже? Да уже почти шесть. До отлета четыре часа все дела сделаны. А пить мне нельзя. Вывод – поеду отдавать долги. Знаю, звучит неполиткорректно, но я же не ловелас, раздающий обещания направо-налево. Если своей судьбы не знаешь, то спеши делать добро. И хотя я знаю, что семьи мне в этом теле не положено, но почему бы не сделать приятное хорошим людям. Итак, в театр, значит, в театр…".

— Глеб, можно тебя на минуту. — Каланча кивнула и привычно прищурилась.

— Слушай. Тут такое дело. Понимаешь, нельзя мне спиртное пить. А если буду за столом сидеть и отказывать просьбам, люди обидеться могут. Поэтому у меня тут революционная ситуация сложилась "Пить я не могу, а людей обижать не хочу". Прикроешь меня?

— Может, все же останешься, а мы придумаем, как твой стакан алкоголя лишить?

— Не могу, правда, не могу. Мне рисковать нельзя. Скажи людям, что меня срочно нарочным вызвали в штаб военного округа. А?

— Ладно! Таинственный ты наш. Прямо как Золушка исчезаешь. Ты хоть с Проскурой иди, попрощайся.

— Это само собой…

Профессор слегка огорчился услышанным, и тут же стребовал прямо в своем присутствии письменное заявление Колуна П.В. о приеме в ХАИ на заочное отделение кафедры "Двигателестроение". Рядом оказалась пишущая машинка, и Павла решила не обижать хорошего дядьку. А тот, успокаивал старшего лейтенанта словами – "Главные экзамены вы уже, батенька, нам сдали, так что, думаю, курс на второй или даже на третий мы бы вас взяли. Служите себе спокойно. Летайте. Да на сессии два раза в год приезжайте. В общем, не исчезайте, голубчик. Будем ждать вашего возвращения".

— Михалыч, извини, что я тебя бросил. Ты не занят?

— Я теперя, Пашенька, еще долго буду занят. Меня ж в институтские мастерские на полставки мастером определили. Четыре дня в неделю по три часа мне там работать теперь придется. Как чуял, что непростой ты заказчик. Все-таки впряг ты меня в хомут! И мотоцикл мой помял. В общем, ты мне Пашка всю мою жизнь перевернул.

— А ты разве не добровольно работать согласился?

— Угу. Добровольно. С таким змеем-искусителем все сам добровольно сделаешь. И хомут сошьешь и голову в него сунешь.

— Ну чего ты, дядька, словно в воду опущенный? Разве ты не рад, что тебя по достоинству оценили?

— Рад-то я рад, а только тревожно что-то. Раньше-то мне спокойнее было. Поселил ты мне в голову червя сомнений. Как жить теперь, чего делать?

— А я к тебе как раз за уточнением параметров жизни. Сколько за работу возьмешь?

— Сперва, Маринку в театр своди, а уж потом…

— Нет, Михалыч. Не пойдет так! Я работу заказал, ты сделал. Не примешь оплату, откажусь с Мариной в театр идти!

— Ну, вот прицепился, репей! Откуда я знаю, сколько эта хрень стоит! Как я тебе цену-то назову, если сам не знаю?!

— А давай так. Сколько все те запчасти и тот хворый мотоцикл Л-500 вместе взятые стоят?

— Хм тыщи за четыре я бы у него все выкупил.

— У меня сейчас столько нету. Давай так. Вот тебе половина этой суммы. Договорись с ним, что когда все сделаешь и заказчику сдашь, остаток денег ему вернешь. Сможешь его уболтать?

— Уболтать-то, я его уболтаю. А зачем тут огород городить? На кой тебе этот мотоцикл сдался?

— Сделай, дядька. Если встретимся, потом выкуплю у тебя мотоцикл вместе с работой по "Тюльпану". Если не встретимся, сам у Сергея Петровича потом запчасти выкупишь, а мотоцикл продашь если что.

— А ежели не встретимся, то какой тебе с этого интерес, коли мотоцикла тебе не видать.

— А затем, как говорят моряки: "чтоб якорь на земле остался". Глядишь, и не собьют меня тогда над заснеженным лесом. Буду верить, что меня мотоцикл в Харькове ждет.

- "Над лесом"? Вот дурень! Мужика баба ждать должна, а он "мотоцикл"! Ладно, давай сюда деньги, сделаю я тебе ту пятисотку. Заедешь к ней, что ли, перед отлетом?

— А как же. Мы, саратовские, обещания держим. Ну, давай прощаться, Михалыч. Кто знает, когда еще свидимся.

— Прощевай, Паша. Только ты не суетись. Все главные дела-то они спешки не любят. Вон грузовик в город уходит. Езжай, давай, "искуситель – отродье бисово". А про порчу мою не забудь!

Поход по Сумской улице принес Павле сплошные разочарования. Попасть на спектакли, идущие в главных театрах Харькова в мае задача непосильная. Школьники и студенты еще не разъехались из города, а избыточное количество транзитных приезжих, отбирает и последнюю надежду. Бесполезная карусель поисков длилась уже минут сорок. "Улица Сумская 9-й подъезд – нет, отвечают в гостинице мест. Улица Сумская 25-й подъезд – нет, отвечают в гостинице мест. Вот ведь напасть! Ну, Михалыч! Видать уже действует порча твоя! Щас как верну ее тебе обратно, мало не покажется".

— Товарищ командир вы не билеты ищете?

— Это вы мне, девушка?

— Вам.

— Вам билеты нужны?

— Очень.

— А не желаете на студенческий спектакль сходить?

— Какой еще студенческий спектакль?

— Мы студенты театрального института сегодня в 19:30 даем спектакль в актовом зале Дома культуры Тракторного завода.

— А название какое?

— У нас спектакль по Виктору Гюго "Отверженные".

— А билеты?

— Билеты только пригласительные. А сколько заплатить, сами решите потом. Когда спектакль посмóтрите.

— Отлично! Девушка дайте мне… ммм… три билета.

— Вы не волнуйтесь. Если вас больше придет всегда можно дополнительные места в зале добавить. А адрес вот здесь на пригласительном билете написан.

— Спасибо!

"Я, конечно, театралка еще та, но вроде очень даже неплохо играют. А уж как Марина с Машей смотрят. Словно во МХАТ пришли. А я-то грешным делом готовилась презрение в Марининых глазах увидеть. Типа, "эх ты летчик даже в приличный театр билетов достать не смог". Хорошо, что она нормальная девчонка. Мне бы в будущем такую подругу, и замуж можно не ходить. Жаль только, что она во мне вряд ли друга будет видеть. Это ж только я одна моральная уродка, а у нормальных девчонок мысли правильно текут. А Гавроша девчонка здорово играет. Да и Козетта хороша. В общем, нам повезло".