Подменный князь

– Теперь – да, Солнышко, – умиротворенно промурлыкала девушка и хихикнула о чем-то своем.

– Ты ведь так и не ответила мне, не назвала свое настоящее имя.

– Да? – снова хихикнула она и прижалась ко мне своим все еще обжигающим телом. – А мне показалось, что я ответила. Разве нет?

– Но я не услышал. Ты как-то невнятно ответила, я не понял.

Она поцеловала меня в шею, потом взялась зубами за мочку уха и потянула на себя.

– Разве ты еще не догадался? – сказала она. – Солнышко, какой ты ненаблюдательный. Первое имя ведь дают по внешности. Ты заметил, какого цвета у меня глаза?

– Тебя зовут Серые Глаза?

– Сероглазка! – сказала девушка и, больно укусив меня за ухо, засмеялась. – Как же ты сразу не догадался! А еще пришелец из другого мира…

В эту ночь мне снова снился сон, который я запомнил. Мы с отцом шли рядом по огромному полю, засеянному алыми маками. День был очень ярким, с голубым небом и разлитым под ним морем красных цветов, расстилающимся беспредельно, за горизонт. На горизонте алый цвет сливался с голубым, и там, как будто в мареве, видна была тонкая линия всех цветов радуги, протянувшаяся от края и до края. Не бывает в мире живых людей таких беспредельных пространств!

На этот раз я снова отчетливо осознавал, что это – сон, а не реальность, и так же осознавал, что он снится мне неспроста.

Видя отца, чувствуя его рядом с собой, я испытывал тревожное чувство: мне хотелось его о многом спросить, но я не решался. Не потому, что боялся спросить, а попросту не мог сформулировать вопросы. О чем спрашивать, когда все непонятно?

– Ты молодец, – послышался наконец голос в моих ушах.

– Я все делаю правильно? – спросил я, испытав внезапную радость.

– Ты ничего не делаешь, – раздался спокойный ответ. – Вот поэтому и молодец.

– Папа, тебе нравится Любава? – вдруг спросил я, задав вопрос, волновавший меня в ту ночь сильнее всего.

– Это неважно, – ответил голос, и я ощутил пустоту, разочарование.

Чего же тогда хочет отец? Зачем он здесь и что хочет сказать мне? Или это я должен что-то сказать ему?

Мы не шли по полю. По крайней мере, ног своих я не чувствовал и не видел. Мы с отцом как будто медленно плыли в алом цвете, низко паря над землей.

Странно, в реальной жизни я никогда не бывал на маковом поле. Да и вряд ли это вообще возможно, если ты не занимаешься изготовлением наркотика. Посевы мака жестко контролируются. И почему папа избрал именно такой антураж для нашей встречи? Насколько я помню, он никогда не был любителем всяких излишних эффектов.

– Зачем я здесь, папа? Что я должен делать?

– Делать ничего не нужно, – сказал он. – Да ты и не можешь ничего сделать. Разве ты еще не до конца ощутил свою беспомощность?

О да. Ощутил в полной мере. До такой степени, что чувствовал себя раздавленным и уничтоженным. Игрушкой в руках непонятных мне сил.

– Ты нужен мне здесь, – сказал отец. – Ты должен совершить свою работу, для которой предназначен.

– Кем предназначен?

– Мной, – ответил он и надолго замолчал. Во сне невозможно контролировать время, но мне казалось, что прошла вечность, прежде чем до меня дошла следующая информация.

– Ты очень нужен в этом времени. Так было задумано с самого начала, и теперь пришел твой черед сыграть свою роль.

Мы продолжали двигаться бок о бок, и вдруг я сообразил, что отца не вижу, а лишь ощущаю его присутствие рядом с собой. Интересно, он снова в своем парадном офицерском мундире?

Я попытался повернуть голову, чтобы увидеть отца, но тщетно. Я знал, что рядом со мной – он, но голова моя не поворачивалась в нужном направлении. Во сне человек не владеет своим телом, это известно. А вот мыслями своими владеет, если постарается. Я напрягся изо всех сил и сформулировал свой вопрос, показавшийся мне в тот момент самым-самым главным.

– Папа, – спросил я, с трудом выговаривая слова, – я когда-нибудь вернусь в Москву? В свою обычную нормальную жизнь?

– Вернешься, – ответил он. – Только это совсем не главное. Напрасно ты так думаешь. Самое главное для тебя – здесь, потому ты тут и находишься. Когда сделаешь свою работу, то вернешься обратно. Но это будет уже совсем неважно.

– А кто переместил меня сюда?

– Я, – послышался голос. – Конечно, я. Кто же еще? Ведь ты нужен мне.

Теперь я увидел его. Папа стоял передо мной все в том же парадном лазоревом мундире, в каком я редко видел его в жизни. Зачем он так оделся?

Я не задал вопроса о мундире, но папа услышал меня.

– А какая разница, Володя? Может быть, потом ты увидишь меня и по-другому. Это будет зависеть от тебя.

Отец улыбнулся и похлопал меня по плечу. Я ощутил тяжесть его руки, как материального предмета. В детстве он часто так делал, хлопал меня по плечу, когда хотел выразить удовлетворение мной.

– Все будет хорошо, только не бойся.

– Что мне нужно делать? – прокричал я, осознавая, что сейчас вот пройдет миг, и отец исчезнет, и сон закончится.

Мой голос прозвучал громко, я старался, чтобы мой крик дошел до отца. Он снова ободряюще улыбнулся и поправил фуражку на голове так, чтобы середина козырька приходилась точно по кончику носа, – военные часто так делают.

– Все сделается само собой, – сказал он. – А ты только должен вести себя прилично. Я знаю: ты – приличный мальчик, так что не сомневаюсь в тебе.

Сначала исчезло поле, словно и не колыхались только что на теплом ветерке миллионы маков вокруг нас. Мы остались в пустоте, в ослепительно-черном космическом пространстве. Звезды, рассыпанные в агатово-черном небе, были разными – яркими и не очень. Они слали издалека свой свет, и он отражался, поблескивал на пуговицах офицерского мундира моего отца, на его кокарде, на бляшке парадного ремня.

Не успел я испугаться, как в следующее мгновение и мой отец стал стремительно удаляться. Он по-прежнему стоял, не шевелясь и улыбаясь мне, но фигура его вдруг стала улетать вдаль от меня, к свету далеких звезд, как мотылек, как бабочка, стремящаяся к лучу.

Я открыл глаза и увидел над собой крышу сеновала. Рядом спала Любава, а за тонкой дощатой стенкой слышалось сопение лошадей в конюшне. Они тоже спали, только стоя. Бог знает, видят ли лошади сны…

Любава одной рукой обнимала меня, а сама лежала на боку, близко придвинув свое лицо к моему. Дышала она тихо, словно затаилась, но ее легкое дыхание достигало меня.

Разметавшиеся волосы, свившиеся колечками, обрамляли ее лицо, показавшееся мне в ту минуту особенно прекрасным. Я с новой силой ощутил, насколько счастлив с ней рядом, насколько мне повезло встретить ее. Может быть, действительно стоило перенестись из двадцать первого века сюда лишь для того, чтобы повстречать эту женщину?

Некоторое время я размышлял над увиденным и услышанным. Никакого сомнения: эти сны посылаются мне для информации о чем-то. Это вроде инструктажа, вот только о чем? В чем смысл?

На этот, второй раз информации, полученной мною, было гораздо больше. Теперь уже с полной уверенностью можно было сказать, что ситуация явно находится под контролем. Та сила, которая забросила меня сюда, наблюдала за мной и давала советы.

Вот только какие?

Мне стало известно, что я здесь не случайно. Что должен совершить какую-то работу. Какую работу и что я реально могу?

Вылечить диакона Феодора от диабета? Но я не могу этого, и вряд ли нужно было ради этого забрасывать меня в десятый век. И самое главное: кто перебросил меня сюда?

Отец во сне сказал мне, что это сделал он. Но мой покойный папа – обычный военный врач. Конечно, я верю в то, что сейчас он на небесах, но вряд ли может влиять на мою судьбу, да еще так радикально…

А, впрочем, в одном мой папа во сне был очевидно прав. Я действительно был совершенно беспомощен и ничего сделать не мог. Так что мне просто не оставалось ничего иного, кроме как последовать данному мне совету: ничего не предпринимать и плыть по течению.