Мы в дальней разлуке (СИ)

— Так точно!

— Их тоже. Да, и девку доставь, пусть пока посидит в коридоре.

Когда два обалдуя вошли в его кабинет, Сергей Степанович немного успокоился и внимательно рассматривал стоящих перед его столом патрульных. Тот, что помоложе, глядел на него с любопытством. Видно было, что ему ещё всё внове, всё интересно. Старшина был старым знакомым Денисова, и хотя они особо не приятельствовали, тот факт, что они оба в силу своего возраста были кандидатами на пенсию, как-то их особо сблизил и выделил из основной среды сотрудников. И хотя внешне Зозуля ел глазами начальство, опытный глаз следователя уловил в преданном взгляде старшины глубокое безразличие ко всем поучениям, коими их собираются потчевать. Тем более он понимал, что преданный взгляд и рвение не для него — для камеры, что висит над головой. Зозуля был стреляный воробей, даром, что носил пернатую фамилию.

Рассматривание грозило затянуться, когда вразвалочку вошли оперативники, всем своим видом показывая, что они — опытные волки и матёрые волки, им всё нипочём.

— Вызов был? — не поднимая глаз от стола, на котором лежало наспех собранное дело, буркнул он.

— Был, мы приняли, ездили на вызов. — осторожно, явно не понимая что ожидать, сказал Зозуля.

— Ну-у, и ка-ак? — сладко, добавив как можно елея в голос спросил Денисов.

— Да вот же перед вами на столе — там всё написано! — не выдержал молодой, заслужив уничижительный взгляд от своего напарника.

— Тц-Тц-Тц! — укоризненно поцокал языком и покачал головой следователь. — А я услышать от ВАС хочу!

На сей раз Дятлову хватило благоразумия промолчать, предоставив отдуваться более опытному товарищу.

— Ну…

— Давай без «НУ». Четко и коротко! — куда только елей у Денисова делся.

— Прибыли, значит, мы на место. Дверь открыли хозяева. А девка, которая в квартиру залезла, там, на кухне сидит запертая.

— Утащила что-нибудь?

— Не успела.

Теперь Денисов обернулся к операм, которые без разрешения уселись сбоку.

— Факт незаконного проникновения в квартиру установлен?

— Да.

— Каким образом?

— Хозяева сказали.

С каждым вопросом следователя голос опера становился всё менее и менее уверенным:

— А вы проверили?

— ?

— Замок цел?

— Цел!

— Окна осмотрели? На балкон выходили? Она что, Карлсон с пропеллером? Отмычки или ключи у неё были? Или ногтём подцепила, ковырнула дверь и открылась? — Денисов уже не сдерживался, а почти кричал.

— Не было у неё ногтей. — неожиданно подал голос Дятлов.

— Как это не было? — опешил следователь. — Совсем?

— Нет, не совсем. — смешался Дятлов. — Я имел ввиду, что таких ногтей как сейчас делают — наманикюренных и длинных — не было. Ногти у неё самые обыкновенные — как у нас с вами.

— Не боись, Степаныч! — заявил один из оперов. — Эксперт всё проверит.

— А собственных глаз и языка у вас нет? Узнали, как она проникла в квартиру?

— Мы думали…

— Мало ли что вы думали? Как это дело можно будет дальше просунуть? Они так скажут, а девица другое. Скажет, например, что горничная, и её приглядывать за домом оставили. И всё… Дело вернут на доследование, а ваш покорный слуга положит его в сейф как очередной висяк. Криминалист хоть отпечатки снял с окон и дверей?

— Наверное…

Это уже было через чур и Сергей Степанович заговорил предельно жёстко:

— Пинкертоны грёбаные! Ну Дятлов-то ладно, пацан! На сиськи небось уставился, слюну пустил и ни о чём больше думать на был способен. Но ты-то, Зозуля, куда смотрел? А вы? Сыщики недоделанные!

Ответом было дружное молчание.

— Ладно, попробуем исправить, раскрутим вашу форточницу на чистосердечное признание. С чистухой в суде всё легче. И молите бога, чтобы никакой ловкий хлыщ из адвокатской конторы не подсказал ей на суде в отказ пойти. Дятлов, заведи гражданку, а вы садитесь и молчите, я мастер-класс вам показывать буду.

Первое, что увидела Наташа, когда её ввели в кабинет, был большой письменный стол весь заваленный стопками бумаг и канцелярскими принадлежностями, рядом с книжным шкафом и сейфом. Ничего отличного от того времени, которая она против воли покинула, в этом не было. Хотя, письменный прибор, стоявший на краю стола был весьма необычной формы, но то, что это письменный прибор сомнений не вызывало, и к канцелярским принадлежностям стоило бы приглядеться подробнее, но девушка была не в том состоянии. Телефон, несмотря на странный вид, она узнала сразу, глупо было бы, чтобы век спустя внешний вид прибора не изменился. Да ещё фуражка, лежащая на краю стола была необычной формы: с высокой тульей, голубым околышком и странной эмблемой. А ещё посередине стола лежал большой чёрный кожаный нессесер. Из-за стола встал человек в форме возраста её отца с седеющими висками. Он подошел к ней, участливо подтолкнул одной рукой за лопатку, а другой показал на стул, стоящий напротив письменного стола:

— Прошу, гражданка, садитесь!

Затем, взгромоздившись в кресло за столом, он пододвинул к ней пачку:

— Курите?

Наталка отрицательно покачала головой, обратив внимание, что такой миниатюрной и плоской пачки папирос она сроду не видала, хотя нет, видала — у той противной тетки, что давеча к своему задохлику ревновать вздумала. Всё это отдавало такой театральностью, что, несмотря на драматичность её положения, Наталка невольно усмехнулась: «Сейчас осталось только лампу включить и направить свет на меня. А те два жандарма, что примостились возле стены будут меня бить.».

Но ничего подобного не произошло. Следователь старательно продолжал играть роль доброго дядюшки и голосом, полным сочувствия, продолжил беседу:

— Заместитель следственного отдела подполковник Денисов Сергей Степанович. Всё знаю, в курсе того недоразумения, что с вами произошло. Поэтому предлагаю: давайте побеседуем м придумаем, как нам разрешить возникшие разногласия. Согласны?

Против воли Наталка согласно кивнула:

— Да.

— Ну, вот и ладненько, вы не возражаете, если я буду вести запись нашей беседы?

И, не дожидаясь её согласия, он пододвинул к себе несессер, оказавшимся вовсе не кожаным, и раскрыл его словно книгу, лежащую на боку обложкой к Наталье. Приоткрытая верхняя половина книги, обращённая к следователю, вдруг засветилась мягким зеленоватым светом.

Вот уже битых двадцать минут терзал Денисов девушку, а результата всё не было. Пытался задействовать своё чутьё, о котором ходили легенды по всей Москве. Но его хвалёная проницательность молчала. И видел ведь, что не врёт она, а всего лишь недоговаривает. Не врёт, что с жильцами квартиры она не знакома, и адрес квартиры действительно не знает. А ведь так не бывает! Любой домушник изучит объект вдоль и поперёк. А эта… не может ответить какие в доме окна и двери, даже из какого материала они изготовлены и какие на них запоры и замки. Номер квартиры не знает, а когда узнала адрес дома, на её лице высветилось неподдельное удивление. Он был дока по типичным реакциям и моделям человеческого поведения. Но поведение её не влезало ни в какие стандарты, может быть, поэтому картинка не складывалась. Версия с ограблением лопалась на глазах, но и предположение о любовных отношениях девицы с хозяином, высказанное на ухо старшиной, тоже ни в какие ворота не лезло. Простое, казалось бы, дело грозило обернуться громким конфузом…

Лишь только ввели задержанную, он едва не присвистнул: было от чего Дятлову слюни распустить. Такая куколка — редкость по нынешним временам. И ведь не было за её невинным видом никакого двойного дна. Немало Сергей повидал на своем веку мошенниц, воровок, аферисток с ангелоподобными лицами. Но его трудно было обмануть: за очаровательной внешностью всегда проглядывала алчность, распущенность, циничность. А эта нет! Хоть и надет на ней донельзя эротичный халатик, села аккуратно, сдвинув ноги, постаравшись максимально прикрыть то, что обычно не выставляют напоказ. Денисов усмехнулся про себя, вспомнив нашумевший лет двадцать назад фильм с известной американской актрисой. Та на допросе лихо раздвинула ноги, показав следователям то, что обычно не выставляют напоказ, вынудила их смутиться, одержав тем самым над ними психологическую победу. У этой же в глазах нет ни вызова, ни испуга, а, скорее, спокойное любопытство.