Наследники по прямой.Трилогия (СИ)

Следует признать, что в происшествии немало мистического. Как уже известно со слов очевидцев, д р Петаччи подвергся нападению хищного пернатого, а именно – орла. Орёл же является геральдическим символом Пия Одиннадцатого. В кулуарах Ватикана давно циркулируют слухи о том, что, с тех пор как д р Петаччи сделался практикующим врачом в Ватикане, состояние действующего Папы заметно ухудшилось. Всё это мгновенно стало достоянием широкой публики, и теперь мало кто может уверенно утверждать, что это, без сомнения, из ряда вон выходящее событие – простое совпадение. «…»

Последовавшие за этим происшествием события не только не проясняют случившегося, а, напротив, вызывают новые вопросы. Как известно, 14 марта во всех католических храмах Германии была зачитана энциклика Пия Одиннадцатого «Mit brennender Sorge», в которой сурово осуждается деятельность правительства Гитлера и партии НСДАП, в том числе антиеврейская политика Германии. А менее недели спустя, 19 марта, появилась энциклика «Divini Redemptoris», в которой Ватикан обрушивается с критикой на безбожный коммунизм. И даже те из нас, кто бесконечно далёк равно от религии и мистицизма, не может избавиться от ощущения, что между всеми этими событиями существует какая то связь. «…»

По существу изложенного был задан вопрос т. Царёву, который заявил, что ему о происшествии известно, но оно оперативного значения не имеет. По своему обыкновению т. Царёв никаких подробностей не привёл.

Резолюция:??? Что зн. – не имеет??? Уточ.!

Городецкий (подпись)

* * *

[Секретариат ЦК ВКП(б)]

Информационно аналитическая сводка (фрагмент)

СЕКРЕТНО т. Городецкому

1 сентября 1937 года. Инциденты у оз. Хасан (фрагмент)

«…» 40 я стрелковая дивизия к утру 2 августа заканчивала свое сосредоточение и на 2 августа получила задачу нанести противнику удар и овладеть районом высоты Безымянная – высота Заозерная. Здесь, несомненно, была проявлена поспешность. «…»

Сложившаяся обстановка не требовала столь быстрого действия, к тому же значительная часть командного состава дивизионов и командиры танковых батальонов были лишены возможности произвести 1 го августа засветло рекогносцировку и организовать взаимодействие на местности. В результате этой поспешности к 7 часам 2 августа (к началу наступления) часть артиллерии, прибывшей ночью, оказался не готовой, особенно его передний край, изучены не были, связь полностью развернуться не успела, левый фланг боевого порядка не мог начать наступление в назначенный приказом час. «…»

Т. о., очевидно, что командование группировки РККА оказалось слабо подготовленным к боевым действиям в реальных условиях. Оперативное руководство войсками осуществлялось на низком уровне, боевая подготовка зачастую подменялась политическими лозунгами, призывами к героизму и т. п. В ходе боевых действий выявлена слабая подготовка командного состава всех уровней, включая командиров отделений и взводов. «…»

Необходимо отметить, что причина конфликта лежит в технической плоскости, т. е. указанный инцидент имел место в результате халатного отношения руководства ЗабВО и ДВВО к вопросу чёткого и своевременного проведения процедуры демаркации госграницы в зоне ответственности, о необходимости чего не было доложено в соответствующие инстанции НКИД и НКО СССР. «…»

По предварительным оценкам, боевые и небоевые потери РККА в ходе конфликта составили ок. 3000 чел. личного состава, каковое соотношение, в т. ч. соотношение боевые/небоевые потери, является недопустимым. «…»

Японская сторона сделала из конфликта, на наш взгляд, надлежащие выводы. Помимо организации совместной с СССР демаркационной комиссии, в район конфликта выехала группа сотрудников военной прокуратуры Японии, которая определит меру ответственности командира 19 й дивизии п ка Одзака. «…»

Резолюция: копию т. Ц ву для ознакомл., попр. его изложить сообр./замеч. не позд. 12 сентября. Хар ка Одзаки, если м. Обеспечьте возм. т. Ц ву посетить р н конфликта, если возникнет потребность.

Городецкий (подпись)

Лефортово. Сентябрь 1937

Сергей выпал из полудрёмы, услышав звук проворачивающегося ключа в замочной скважине камеры – час был явно неурочный. Зашевелились и другие обитатели: в унылом быте следственной тюрьмы нарушение распорядка – пусть и сомнительное, а всё же развлечение.

– Королёв кто? – хмуро спросил вертухай, оглядывая заключённых и при этом профессионально избегая смотреть в глаза.

Последние два месяца после смены наркомвнудела чтото сдвинулось, в том числе явно сбавила обороты обычная вертухайская наглость. Сергей не имел возможности как следует обдумать послужившие тому причины: то ли истончившийся резко приток новоприбывших, то ли события, лежавшие в основании слухов о гибели «железного наркома» и его ближайших помощников. Его разум был занят сейчас одним: сочинением писем, которые должны были вырвать его из тюрьмы и позволить ему снова заниматься делом.

– Я Королёв, – Сергей тяжело спрыгнул на пол камеры.

– На выход, – буркнул надзиратель и отступил в коридор, освобождая проём двери. – Руки за спину, встать к стене, не оборачиваться!

К этому ритуалу Сергей уже успел привыкнуть, и первоначальное возмущение его очевидной унизительностью притупилось, хотя и не исчезло вовсе.

Сергея не допрашивали уже больше недели, и он начал было думать: возможно, его письма возымели какоето действие, – хотя и не позволял себе на это надеяться.

Коридор, которым вели Сергея всё дальше и дальше от камеры, сделался незнакомым; исполнив привычный «танец» с руками за спиной и поворотами, он оказался в просторном кабинете, на окнах которого не было решёток. У правого окна, спиной к вошедшему, стоял высокий человек в безупречно обливающем атлетическую фигуру костюме, второй – кто это такие, пронеслось у Сергея в голове – тоже в гражданском, сидел за столом, а в зека, сидевшем на диване напротив, перед небольшим столиком с аккуратно расставленной снедью, Королёв с изумлением узнал Глушко.

– Присаживайтесь, Сергей Павлович, – произнёс сидевший за столом, и указал подбородком на диван. – С Валентином Петровичем вы знакомы. Я – Александр Александрович, а это – он кивнул в сторону того, кто, попрежнему не оборачиваясь, стоял у окна, – Яков Кириллович. Схема вам известна: я – злой следователь, а Яков Кириллович – добрый.

Королёв мог бы поклясться: человек у окна не оборачивался. Мгновение тому назад он стоял лицом к окну, и сразу – лицом уже к Сергею. Королёв невольно поёжился и подумал: на роль «доброго следователя» человека с такими глазами мог назначить только некто с весьма своеобразным чувством юмора.

Он осторожно опустился на диван и обменялся взглядом с Глушко, который находился в очевидно приподнятом настроении. Глушко подвинул к нему тарелку с бутербродами и чай в стакане с серебряным подстаканником, шепнул: «Налегай, Серёжа!» и улыбнулся. На Королёва же происходящее действовало скорее настораживающе, и он покосился на сидящего за столом Городецкого. Тот достал из кармана портсигар:

– Вы перекусывайте, Сергей Павлович, пока мы с Яковом Кирилловичем перекурим.

– Не стесняйтесь и не торопитесь, – улыбнулся Гурьев. – Вы с Валентином Петровичем давно не виделись, – вам, вероятно, есть, что обсудить. А мы с Алексан Санычем, в самом деле, подымим. Не помешаем?

– Да что вы, – несколько резче, чем хотелось, вырвалось у Королёва.

– Ну и чудно, – словно не замечая этой резкости, Гурьев улыбнулся ещё шире. – Алексан Саныч, угостите и меня табачком.

Оба «следователя» демонстративно перестали замечать находящихся в двух шагах от них Глушко и Королёва – так, будто между ними выросла стена из неосязаемого, но непроницаемого стекла. И это было сделано тоже не поэнкаведешному, както особенно – доброжелательно, что ли? И ещё – не было в этом привычной в этих стенах «игры с подследственным», которую оба, и Сергей, и Валентин, научились распознавать.