Перекресток времен. Дилогия (СИ)

— Чего, фашистская мразь, вылупился? А ну отвернись, а то сейчас глаза повыкалываю!

Пришлось Максиму сесть к девушке спиной. Услышав из землянки звуки ударов и крики отца, Максим попытался подняться, но полученный от Нефедова подзатыльник остановил его.

Вдруг он услышал знакомый до боли голос:

— Здорово, землячок. А где здесь особист из штаба армии. У меня к нему поручение от командира полка, подполковника Климовича.

— А вон в той землянке со старшиной главного диверсанта допрашивают.

Максим осторожно обернулся. Перед ним стоял Уваров в солдатской шинели и с пилоткой на голове. На плече у него висела винтовка СВТ-40. Максим попытался было что-то сказать, но Уваров выражением лица дал понять, чтобы тот молчал. Макс понял. И снова получил тычок в голову.

— А ну не мотай своей башкой, а то ненароком дырку сделаю, — пригрозил ему Нефедов.

Взяв винтовку в руки, Олег спустился в землянку. Это была и не землянка даже, а настоящий блиндаж. Перекрытие в два наката, все стены укреплены толстыми бревнами. Поэтому ее и не засыпало во время землетрясения. Вход был завешен брезентом. Вдоль стен находились деревянные нары-лежанки, покрытые сосновыми ветками, а кое-где и одеялами. Почти в самом центре стоял самодельный деревянный стол, на котором светилась керосиновая лампа и лежал автомат ППД.

— Тебе чего, боец?

— От командира полка я, подполковника Климовича. К вам, товарищ сержант государственной безопасности. По делу…

Когда глаза Олега немного привыкли, он увидел на полу связанного и корчившегося от боли Николая. Над ним стоял ранее виденный Уваровым через прицел командир со звездой на рукаве. Это был Синяков. С расстегнутым воротником, он тяжело дышал, — видно, устал наносить удары пленному. Недалеко от него расположился старшина-пограничник. Его автомат лежал на нарах.

— Что у тебя за дело, боец?

— Предъявите ваши документы, и немедленно.

— Да ты чего, боец, с ума сошел! Ты с кем разговариваешь?!

Старшина, видно, что-то начал понимать и потянулся за своим автоматом.

— Стоять, старшина, а то я сейчас в тебе больше дырок сделаю, чем мама с папой, — спокойно пригрозил ему Уваров и передернул затвор СВТ.

Синяков с Долматовым застыли и подняли руки. Антоненко стал приходить в себя.

— Это ты, Олег? Чего так долго не приходил? А то эти придурки уже достали меня!

— Я, Коля, я. Старшина, развяжите его. — Направленный ствол винтовки ускорил действия Долматова, и вскоре Антоненко был освобожден от веревок.

Как только Николай встал на ноги, он резким движением ударил своим пудовым кулаком в лицо особисту. От полученного удара Синяков взлетел и распластался на дальних нарах. Старшина снова попытался дотянуться до автомата, но Уваров остановил его:

— Старшина, я же тебе сказал, не дергайся. Мы тут все свои. По-своему и разберемся.

— Вам отсюда никуда не уйди. Кругом наши. Диверсанты фашистские! — с ненавистью в глазах прошипел Долматов, сжимая кулаки.

— Ты прав, старшина. Мы — диверсанты. Но не фашистские, а советские, — ответил ему с усмешкой Уваров. Николай недоуменно посмотрел на друга, но, увидев, как Олег подмигнул ему, решил промолчать и включиться в заинтересовавшую его игру. Уваров продолжал разговор со старшиной: — Если мне не верите на слово, старшина, посмотрите мое удостоверение. — С этими словами Олег достал из кармана шинели липовое удостоверение сотрудника НКВД и протянул его пограничнику. Обратным движением руки он забрал автомат, лежащий на столе.

Долматов осторожно, с недоверием, взял документ и поднес его к лампе. В это время на дальних нарах приподнялся оглушенный Синяков.

— Николай, а ну подними этого особиста и поставь его рядом со старшиной.

— Есть, товарищ командир. — Изображая из себя подчиненного, Антоненко подошел к Синякову, забрал у него из кобуры пистолет и, подняв за шиворот, поставил на ноги рядом с Долматовым. Одновременно взял с нар ППД.

— Старшина, зачитайте, пожалуйста, громко вслух мое удостоверение для товарища сержанта госбезопасности. Лично, — командным голосом приказал Уваров.

Долматов, уже изучивший про себя документ, взволнованным голосом стал громко читать:

— «…Капитан государственной безопасности Уваров Олег Васильевич… состоит на должности оперуполномоченного особой группы при наркоме внутренних дел СССР… подписал первый зам. народного комиссара внутренних дел СССР В. Н. Меркулов».

Дрожащими руками Долматов вернул удостоверение Олегу, быстро застегнул воротник и встал по стойке «смирно»:

— Разрешите доложить, товарищ капитан государственной безопасности. Старшина Долматов Пантелей Егорович. Маневренная группа пограничного отряда. По приказу командира полка подполковника Климовича был откомандирован в помощь товарищу Синякову для допроса… э-э… — тут старшина запнулся, затем, как бы извиняясь, посмотрел в сторону Николая, — ошибочно принятого за немецкого диверсанта вашего сотрудника. Извиняюсь я. Простите, ради бога, что не сразу распознал.

— Ничего, старшина. С врагами так и надо поступать. Я на тебя не в обиде. Ты же не знал, кто мы, — ответил принявший игру Олега Антоненко. — А вот Синяков виноват. Нарушил приказ.

— Какой приказ? — еле слышно прохрипел Синяков, придерживая рукой распухшую скулу. До него уже дошло, с кем он имеет дело. Он так же, как и старшина, застегнул ворот и стоял навытяжку.

— Приказ командира полка, чтобы задержанные были живыми и невредимыми, — ответил Антоненко. — Так что, товарищ Синяков, долг платежом красен.

Видя, что Синяков еще сомневается в его полномочиях, Уваров решил его переубедить:

— Синяков, вы знаете, что значит особая группа при наркоме внутренних дел СССР?

— Так точно, товарищ капитан госбезопасности. Проведение разведки и диверсионно-саботажные операции в тылу врага. Вы никому ниже своего руководства не подчиняетесь. У вас большие полномочия.

— А где мы сейчас находимся? И что из этого следует? — дожимал его Уваров.

— Мы в тылу противника. Из этого следует, что все воинские подразделения нашей армии, оказавшиеся в тылу врага, согласно секретного приказа, переходят в ваше прямое подчинение для организации партизанских действий, — отчеканил Синяков.

— Теперь еще вопрос. Местность, где мы находимся, — это сейчас чей тыл?

— Судя по вчерашним боям, уже немецкий.

— А стали бы немцы своих диверсантов в свой тыл посылать?

— Нет, конечно. Они к нам их засылают, а в свой-то тыл зачем? Самим с собой воевать, что ли? Партизан здесь пока нет.

— А если немцы сами к себе диверсантов в тыл не посылают, тогда кто мы?

— Диверсанты. Наши. Советские.

— А теперь ответьте на вопрос: как лучше действовать диверсионной группе в тылу врага? В советской или немецкой форме, а?

— Конечно, в немецкой. Меньше среди немцев выделяться будет. Это как в лесу на охоте, чтобы зверь не видел, — выдал Долматов.

— Вот вы сами и ответили на свой вопрос, почему вся моя группа одета в пятнистую форму. Еще вопросы есть?

— Никак нет. Все понятно.

— Я надеюсь, что я убедил вас, товарищ Синяков, в моих полномочиях. Вопросы насчет того, кто мы, у вас еще есть?

— Вопросов нет, товарищ капитан госбезопасности. Все понятно. Извиняюсь, ошибка вышла. Не подумал сразу, ведь вчера только из боя. А здесь тыл был.

— Хорошо. А теперь предъявите свои документы и доложите цель вашего пребывания в этом полку.

Синяков сначала достал из внутреннего кармана свое удостоверение, а затем из командирской сумки сложенный вдвое лист бумаги с печатями. Прочитав удостоверение, Олег вернул его Синякову, а лист бумаги немного задержал:

— Кто такой Левченко Григорий Васильевич и что он совершил? Почему его арестовывают?

— Это старший сержант, командир артиллерийского орудия в этом полку. На него поступил донос в особый отдел: он якобы скрыл, что из белоказаков, занимался антисоветской агитацией и склонял к переходу на сторону противника. Больше я ничего не знаю. Но я переговорил с его командиром, лейтенантом Григоровым, пока это не подтверждается.