Вся власть советам!

Потом был разрыв русского фугаса на лобовой броне рубки. Броня устояла, но все внутри опять наполнилось тротиловым чадом, а сбитые с ног люди покатились по палубе кувырком. Еще один снаряд почти бесполезно ударил в правый борт, искорежив и сорвав с болтов бронеплиту. А другой рванул на полубаке, создав очередной, довольно приличный очаг пожара, быстро смещавшийся в направлении башни «A», которая скоро должна была стать похожей на кастрюлю, забытую нерадивой хозяйкой на огне.

Да, «Дредноут» был избит, искалечен, затянут дымом, но его броня еще держала удары, машины не повреждены, подводных пробоин пока не было. Самое плохое заключалось в том, что он получал удары, не видя ведущего огонь противника, которому можно было бы ответить такой же полновесной мерой. Сейчас первенец линкорного флота Великобритании, чье имя стало нарицательным, напоминал искусанного пчелами медведя, который, несмотря ни на что, пытался прорваться к заветному улью, не обращая внимания на распухшую от укусов морду. Правда, медведь в своих расчетах никогда не учитывает пасечника с двустволкой, но это уже отдельный разговор.

А вот следующий вторым в колонне броненосный крейсер «Бервик» был основательно избит снарядами с «Моонзунда», которые хотя и попадали в него реже, чем в «Дредноут», но почти всегда взрывались не на броне, а после ее пробития. Все-таки двенадцать дюймов против крейсера, пусть и броненосного, это более чем убойный аргумент.

Получив несколько сквозных прямых попаданий, британский крейсер, который еще не снизил ход, накренился на левый борт и горел по всей длине от носа до кормы.

Выполняя приказ адмирала, «Ланкастер», пока находящийся в положении необстреливаемого, увеличил скорость и все дальше выкатывался из строя, пытаясь занять наиболее удобное положение для обстрела батареи Кетлинского. В бортовом залпе у британского крейсера было девять шестидюймовок. Один залп ушел в молоко, перелетом, один бесполезно рванул на скалах ниже батареи, и еще один, как показалось британцам, дал накрытие.

Артиллеристы уже были готовы перейти к беглому огню, когда в 13:36 правая скула британского крейсера напоролась на русский минный «букет». Взрыв трех мин, начиненных в общей сложности тремястами пятьюдесятью кило тротила, подбросил вверх носовую часть крейсера. В рубке был жестоко контужен вцепившийся намертво в штурвал рулевой. Безвольно повиснув на штурвале, он положил крейсер в неуправляемую левую циркуляцию. Потом сдетонировали погреба боезапаса носовой башни. С оторванной носовой частью крейсер стал быстро зарываться в воду и, забирая влево, валиться на правый борт… Минуты его были и так уже сочтены, но еще один минный букет, коснувшийся борта в районе мидель-шпангоута, окончательно добил корабль.

«Ланкастер» переломился пополам, и через минуту на том месте, где только что был крейсер, остался только плавающий мусор и обломки.

Авантюра, весьма смахивающая на провальную Дарданелльскую операцию британского флота, похоже, и здесь, на Севере, закончится с тем же результатом.

В 13:39 двенадцатидюймовый снаряд очередного залпа «Чесмы» ударил в уже надломленную попаданием бронеплиту, прикрывающую перегрузочное отделение башни «A». Отчаянно визжа, он продрался через обломки и со всей своей русско-японской дури лопнул там, где положено, то есть внутри одной из самых уязвимых частей корабля. Сначала на его провокацию поддались два уже приготовленных для подачи снаряда с зарядами. Потом сдетонировал находящийся в башне боекомплект первых выстрелов. Ну, а за ним и основной боекомплект в погребах. Только интервал между этими «потом» составлял миллисекунды.

Столб дыма и ослепительного пламени швырнул башню в небо, полубак линкора надломился. Потом наконец-то упала за борт шатавшаяся весь бой мачта с КДП, и «Дредноут», кренясь на левый борт, начал стремительно погружаться в воду. До той точки на фарватере, где, согласно плану, с ним должны были встретиться «Шквалы», выпущенные с «Североморска», оставалось не более двух кабельтовых.

Оказавшись в гордом одиночестве, «Бервик», накренившийся и горящий, избиваемый одновременно «Чесмой» и «Моонзундом», при виде быстро тонущего «Дредноута», после минутной паузы выкинул белый флаг. Напоследок по «Бервику» несколько шестидюймовых снарядов влепили два уцелевших орудия батареи Кетлинского, которая после гибели «Ланкастера» снова стала необстреливаемой. Сражение вступило в завершающую стадию…

13:40. НП флотилии Ледовитого океана на острове Екатерининский.

Контр-адмирал Иванов снял фуражку и платком вытер со лба холодный пот. Только что он отдал приказ «Аскольду» и «Адмиралу Ушакову» выйти из засады и атаковать британский транспортный караван. Угольщики и пароходы с десантом требовалось не топить, а по возможности принуждать к капитуляции. Чем больше будет британских пленных, тем проще будет вести переговоры по возвращении из Франции Русской экспедиционной бригады.

Хотя с момента первого выстрела не прошло и пятнадцати минут, но адмиралу казалось, что минула уже целая вечность. Случилось чудо, старенькая «Чесма» — в порт-артурском девичестве «Полтава» — сумела без помощи пришедших из будущего потомков нокаутировать линейный корабль, многократно превосходящий ее во всех отношениях. Теперь морякам-балтийцам, всего пять дней назад ступившим на палубу старого броненосца, и их командиру каперангу Щастному достанется вся слава, которую они, несомненно, заслужили. Не обошлось тут явно и без божьего промысла, попустившего нечастое на флоте «золотое попадание». Судя по тому, что взрыв был на полубаке, русским комендорам удалось «приговорить» носовую башню британского линкора.

Что же касается застопорившего машины, накренившегося и горящего британского броненосного крейсера, то адмирал подумал, что сейчас он именно, как бы это сказать, плавает, как… некое вещество в проруби. Ему было интересно, кто это — «Бервик» или «Ланкастер». Хотя именно этот вопрос не имел в данный момент абсолютно никакого практического значения, ибо от второго крейсера-близнеца не осталось ничего, кроме косо торчащих из воды верхушек мачт. Судя по тому, что торчали они в разные стороны, можно было понять, что корпус корабля переломился пополам. Не зря князь Вяземский, которого Иванов все-таки уговорил не бросать службу, потратил столько времени на установку минных заграждений.

Теперь, когда сражение благополучно завершилось, появились новые заботы. Прежде всего надо будет спустить под воду водолазов и хотя бы предварительно обследовать затопленный прямо на фарватере «Дредноут». Со временем его следует поднять и разделать на металл. Кроме того, кое-что из его оборудования может пригодиться в хозяйстве.

Сейчас же к погружающейся в воду громаде линкора спешат быстроходные катера с «Североморска», а в воздухе завис вертолет. Потомки пытаются спасти тех, кого еще можно спасти. Только вот выживших британцев будет не слишком много. Да нет, кого-то тянут из воды, а это значит, что у разведки сегодня будет работа.

К подорвавшемуся на минах и затонувшему крейсеру тоже подходит камуфлированный в бело-серые цвета русский миноносец. Но это уже просто для очистки совести. Затонул он так быстро, что выживших может и не быть совсем.

Надо выяснить, как там дела на батарее Кетлинского… Адмирал повернулся к телефонисту. Тот несколько раз крутнул ручку аппарата, дунул в трубку — все бесполезно.

— Нет связи, ваше превосходительство товарищ контр-адмирал, — сказал старый служака, уже в годах кондуктор. — Тишина. Или провод где-то порван, или аппарат у них разбит…

Чертыхнувшись, адмирал посмотрел на прикомандированного с «Североморска» связиста в чине старшего мичмана. Лицо его стало задумчивым. Мичман — странный чин потомков, означающий, что перед вами не нижний чин, не кондуктор, не офицер, а какая-то неведома зверушка, обреченная вечно без права выслуги болтаться в таком положении. То ли дело на русском флоте, где любой матрос мог выслужиться до кондуктора, потом сдать экзамен на «мокрого прапора» и служить дальше. История русского флота знала даже полковников по Адмиралтейству. Но семнадцатый год прочистил всем мозги, и некоторые буйные головушки из среды большевиков даже предлагали вообще отменить офицерские звания. Но одной темной ночью эти самые буйные головушки разом легли под пулеметами потомков. А потом, неожиданно для всех, офицеры с инженерами вдруг оказались исключенными из числа эксплуататорского класса и записаны в трудящиеся… Жить защитникам Отечества тогда сразу стало легче и веселее.