Звёздная пыль На сапогах! (СИ)

Брр, самое главное воспоминание от этого города — толпы репортеров. Долго мы от них отбивались, тяжелым черным лимузинам с маленькими красными знаменами даже пришлось расталкивать эту толпу. Но рано или поздно все кончается.

— Гхм–гхм, — демонстративно прокашлялся товарищ Брежнев. Последние делегаты занимали свои места, большой зал был почти полон. Сотни микрофонов, кинокамер и телепушек нацелились на знаменитую трибуну. Кто только там не выступал, помнит дерево и ботинок Хрущева.

— Здравствуйте, товарищи… — привычно начал наш вождь. Переводчики судорожно пытались донести до своих хозяев мысль — их только что обозвали 'товарищами'.

— Граждане человечества, — обвел зал суровым взглядом из под насупленных бровей наш дорогой Леонид Ильич.

— Ситизенс оф хюманкайнд, — еще более ошарашено заявили переводчики…

Я речь не слушал, гораздо интересней было наблюдать за народом. Уже после первых слов посторонние разговоры стихли, выражение лиц изменилось на более внимательное. Какого–то задремавшего негра в африканском секторе пихнули товарищи.

На большом экране начал проецироваться фильм. Показали наш ночной подъем — действительно очень красиво. Потом кадры с лунной орбиты, Юрку с флагом в гордой позе… И тут Ильич бахнул главное! Огромный зал наполнился шумом, беготней репортеров. Некоторые особо шустрые метнулись на выход — хоть на минутку, но опередить конкурентов. Привычный ко всему подобному Леонид Ильич спокойно продолжал речь, лишь изредка заглядывая в шпаргалку. На экране же, появилась другая картинка, украшенная навигационными маркерами и кучей служебных цифр по бокам. По серой равнине тянулась двойная цепочка следов, и брели к близкому холмистому горизонту фигуры в скафандрах, вид дрогнул и плавно начал колыхаться. И, в такт продолжающейся информации ролик с 'Лунохода' показывал историю Открытия. Да, я аж себя кинозвездой почувствовал — столько народу внимательно, затаив дыхание, смотрели — как мы ворошили находку. Под конец речи на экране застыл крупным планом финальный кадр — табличка, исписанная кракозябрами.

Зал шумел как трибуны стадиона, все бурно обсуждали услышанное. Где–то разрывались телетайпы, выдирали друг у друга трубки телефонов журналюги, кипели редакции газет — готовя новые передовицы. Сотрудники посольства раздали представителям всех членов Совета Безопастности толстенькие папки. Там, кроме предложения немедленного созыва, была не вошедшая в речь информация — о характере повреждений находки, подкрепленная отчетом научной комиссии. Такую бомбу мы таки решили не доводить до всего мира, пока. Пускай эту переварят…

Процессу очень способствовала небольшая выставка — под толстым бронестеклом, охраняемые караулом, лежали на всеобщем обозрении кусочки. И больше всего народу пыталось прочесть табличку. В мире наступил прогнозируемый переполох — сходили с ума 'тарелочники', плевать им было что сундук на классическое ихнее нло совсем не похож. Сумасшедшие пророки голосили, грозя разными карами. Вообщем, всемирный бардак.

Через три дня собрался Совбез, лидеры государств до кучи притащили с собой толпу генералов. И начались долгие, непростые переговоры… Что из этого получится — пока не ясно. Дойдет ли до тупых голов, что мы все в одной лодке? Космонавты вообще считают, что каждого президента, генсека и так далее — принудительно нужно посылать в космос. Пусть глянут на шарик сверху, может поумнее станут.

Ну а нас, вместе с командиром, чуть не съели журналисты на многочисленных пресс–конференциях. Какая–то собака разнюхала, что я не просто космонавт, а еще один из главных конструкторов. Пришлось срочно сваливать обратно в Союз…

Пока еще продолжались бесчисленные совещания, но одно из главных решений было принято сразу, началась подготовка к совместной экспедиции за остатками того хлама. Проблемы было две — у нас не было готовых ракет и корабля, следующий полет намечен был на конец года. Зато у американцев 'Сатурн-5' почти готов… А вот и вторая проблема — сколько мы можем поднять груза с Луны? Наш лунник, с сокращенным экипажем — полторы сотни кэгэ. Американский лунный модуль и того меньше, всего полсотни. А по оценкам специалистов барахла там осталось почти на тонну. Почесали репу, прикинули — отобрали у вояк тяжелый 'Атлант'. Они через месяц намыливались его на спутник радиоразведки потратить, обойдутся. И, пока с разгонника скручивали геостационарного шпиена, Леха Леонов улетел с дублером аж в Хьюстон. А Звездному тоже скучать не пришлось, встречали американцев. Все потому, что после весеннего орбитального сидения договорится о смешанной экспедиции стало намного проще.

Конструкторское бюро товарища Бабакина в очередной раз обработало напильником грунтотырилку, прицепили навесные баки. Ракета–то более грузоподъемной стала, влезла еще и американская труба переходника. И, поехали!

Двойной привычный пуск, вот только стартовые столы отделяло друг от друга пол-Земли. И рвущиеся в небо дымные стрелы в окулярах бинокля, слова в шлемофоне - '…курс норма… угол…'. Вот только дублирующий голос на английском был непривычен. А в жаркой Флориде так же, с опаской, привыкали к русскому. С разницей в несколько часов корабли стартовали и вышли на парковочную орбиту. В обоих ЦУП-ах применяли все возможные приметы — скрещивали особым образом пальцы, плевали в прыжке через плечо — делали все возможное, лишь бы не опозорится. Но лучше всяких примет нормальная, качественная работа многих тысяч людей, тех кто делал наших птичек. И, в намеченный день и час заревели в бесшумном вакууме движки, сорвали с орбиты к далекой цели два таких разных корабля. Железо не имеет политической направленности и убеждений, к счастью. Иначе бы оно сильно удивилось…

Первым на орбиту Луны вышел 'Аполло-13'. Ха, многие заокеанские журналисты считали этот номер несчастливым, из–за состава экипажа. Командир корабля — опытный пилот, летавший в первой американской Лунной, Джим Лоувелл. Пилот командного модуля, новичок в космосе, Том Маттингли. А вот и пилот десантного корабля, хороший наш товарищ, Алексей Леонов. Пусть он там и самый первый, командир Первой Лунной — но в экипаже строго следовал субординации. Потому что, когда встал вопрос о совместном полете, умники из обоих Центров подготовки быстро пришли к единому мнению — только пилоты подходят для быстрого переучивания. Летчик–испытатель, освоивший десятки машин — очень быстро переучится на следующую. Вот так Лехе пришлось осуществить мечту, через нервы и пот — в авральном порядке осваивая чужой десантник.

Ну а Джонни Янгу, 'Малому', как за глаза называли его в ЦПК — джойстики 'Союза'. И дергал он их, под контролем бортинженера Валерки Кубасова (?? Может заменю летал только что. Как и АЛ — знание иняза, приобретенное на орбите ). После разделения на окололунной орбите им надо было поймать трубу переходника, проконтролировать полет тяжелой 'грунтотырилки'. Не, уже 'нечтотырилки', первым на маяки нашего старого друга 'Лунохода-6', пойдет 'Наутилус'. Так, с согласия Алексея, Джим обозвал лунный модуль. Вообще, хорошая традиция — называть корабли красивыми именами. Но, если кораблей станет много — как быть? Надо какую–то преемственность организовать. Хм, подумаю на досуге, интересный вопрос.

Ну а дальше все было привычно и обычно — для нас. На окололунной орбите Валера с Джоном поймали трубу, по сигналам системы стыковки 'Контакт' подошел Том, руля бочкой 'Апполона', состыковались. И теперь гордо могли говорить речи журналисты по всему миру. Вроде как первая Лунная орбитальная станция образовалась. Причем большая и толстая — тонн тридцать весом, не меньше. Отшлюзовавшись, парни пожали друг другу руки. Пыхнув движком посадочной ступени ушел вниз 'Наутилус', вызвав волнение в Центрах управления полетом.

' — Тен феет, овер.' Джим, сильно волнуясь, докладывал параметры в привычной для американцев — но весьма противной для всего метрического мира системе мер. Лехе было пофиг — он, как настоящий штурман, поправку знал. ' — Норма. ROD минус пять. Горизонт семь. Два вперед три вниз, падаю' - спокойным голосом докладывал наш космонавт. Лоувелл опять скороговоркой зачастил про свои футы в секунду, но не успел.