Звёздная пыль На сапогах! (СИ)

— И там тоже война? — спросил генерал Каманин.

— Я этого не говорил! — возразил академик. — Но в ряду других объяснений это не может быть исключено. И даже имеет очень немалую степень вероятности… Как бы нам ни хотелось обратного…

— …! — сказал кто–то с чувством.

— Да, мы все считали такое немыслимым. Разум, вышедший в космос, не может быть агрессивным, как пещерный троглодит… Мы все думали, все мечтали… Но тут четкие цифры и факты. Минимум несколько десятилетий назад случилось то, что не исключает боевые действия… Кто и с кем мог воевать — мне уже не важно. Если это было что–то другое — неважно тем более. Но в наше напряженное время… Мы просто не можем отмахнуться от возможной опасности. Я надеюсь, что мы будем готовы…

Все очень серьезно, в полной тишине слушали. И вердикт приняли тоже спокойно.

Внешне спокойно, во всяком случае я. В голове бурлили и сталкивались мысли. В ближайшие полсотни лет вроде никакие алиены не прилетали, в прошлом тоже. Но тут Главный столкнулся взглядом с Мишиным.

— Василий, материалы и результаты по нашим поискам поднять из архива. Надо кое–что проверить.

Каким поискам, странненько — подумал я. Академик же сориентировался моментально.

— Да, вы правы. По времени тоже подходит. В том событии достаточно много загадок…

- 'Тунгуска', кто–то такой догадливый сказал в зале.

Оп–па, торможу. Забыть про такое. Двадцать с лишкой мегатонн, минимум!

Давным–давно, всего лишь сотню лет назад — для моего прошлобудущего. Или шестьдесят два года назад в настоящем случилось нечто громкое. Одним летним вечером тысяча девятьсот восьмого года в небе происходили совсем странные вещи. Множество наблюдателей засекли неопознанные летающие объекты. Один, большой и красиво обгорающий в плотных слоях атмосферы, плавно снижался. Второй, намного меньше размером, шел на постоянной высоте. А вот момент пересечения траекторий никто не видел. А если кто и увидел — то увы. Новые глаза мы делать не можем. Взрыв воздушный, высокоатмосферный, примерная мощность в тротиловом эквиваленте превышает двадцать мегатонн… Так могли его записать в журналах наблюдений Семипалатинские наблюдатели. Но, увы, не было их в столь далеком году. И умирающим от лучевой болезни тунгусам тоже никто не мог помочь. Многие годы спустя, когда сдох 'прогрессивный царизм' и новое правительство дало финансы — добрались ученые до места. Их отчеты только добавляли загадок. Тайна испарилась в огне. А даже если что осталось — после такого взрыва искать на месте бессмысленно. Любые возможные обломки улетели очень далеко, и с огромной скоростью. М-да, вот вам и братья по разуму.

Между тем обсуждение продолжалось, задавали вопросы по составу образцов, сравнивали с нашими сплавами. Разгорающуюся дискуссию в своей обычной манере прервал Сергей Павлович.

— Все орлы, порезвились и хватит. Надо готовить отчет. В политбюро. И помните о соблюдении режима секретности. Подписку все давали!

По всей территории были усилены меры безопасности, под видом карантина. Но у всех непосвященных возникло множество вопросов — резкое, в последний момент, изменение точки высадки. Очень короткое пребывание на поверхности, вдвое меньшее чем у предыдущей экспедиции. Зря нам программу сократили, очень подозрительно получилось. Большое количество шифрованных переговоров и множество недомолвок в обычных. И заедало мучительное любопытство всякий разный народ по всему миру. Как выкручиваться будем, шило в мешке не утаишь… Спишут на неполадки в системах корабля?

Ладно, дальше видно будет. Освободившись от назойливой медицинской опеки, пошел ругаться. К кому? А к умникам нашим.

На нескольких проходных тщательно проверяли документы и пропуска. Хм, вдруг под меня вражий шпиен замаскировался? Дежурная штатная паранойя, так и положено. Уже на месте, в царстве стерильности и белых халатов, ответил на недоуменный вопрос.

— Инженер–космонавт Бугров. Прибыл для получения личного багажа!

Народ завис, ненадолго.

— Ну то, что Бугров это понятно. Мы своих героев в лицо знаем, не забываем. Но причем тут багаж, тут не багажное отделение 'Аэрофлота'! — раздались смешки.

— Ага, тут багажное отделение Космофлота, — улыбнулся и протянул мощную бумагу. Не зря я из–за этой накладной Самого беспокоил.

Нахмурив брови, геохимик ??? читал вслух: 'Выдать В. Е. Бугрову личный багаж в составе — образец П номер 001. подпись — С. П…'. Глаза у народа округлились, я уже довольно ухмылялся, подражая Юрке.

— Чегоо?!! Это ведь единственный образец со всей экспедиции! Ну нельзя же так, товарищи. Буровую профукали, кернов нет, проб нет. И единственный кусочек, пусть даже доставленный с нарушениями условий хранения… И тот отберут!

— Товарищ Бугров, ну зачем вам этот булыжник?

Хм, что–то распереживались ребята.

— Тихо, тихо. У вас что, реголита мало — сотни килограмм уже. Что вы так в мой камушек вцепились?

— Так это не реголит. Это базальт. Из кратера. За которым вы и летали! — разноголосым хором загалдели возбужденные умники.

— И зачем он вам, — спросил Александр Васильевич(??), их главный, — на полочку положите? А тут такой прогресс в исследованиях. Там пятнадцать процентов титана, двадцать алюминия и аж тридцать магния, остальное кислород — целая кладовая!

Вот блин, мне аж стыдно забирать трофей стало. Действительно — не на полке же ему лежать. О, идея!

— А вы что собираетесь с ним делать? — заинтересовался я.

— Разделим на части, будем пробовать разные способы добычи металлов и кислорода, вам же пригодится. — уверенно дали мне ответ.

Так, что бы такого придумать — чтоб и волки сыты и овцы… эээ… тоже сыты. О!

— Так, товарищи — предлагаю компромисс. Так и быть, издевайтесь вовсю над моим багажом. Но из выплавленного металла сделайте мне две звезды, не меньше. Размером со стандартную.

— Какую стандартную? — не понял сперва народ.

— Золотую, конечно. Меньше чем через год юбилей — сами догадайтесь. Умники просветлели лицами, стали благодарить. Но я им малину попортил — отобрал бумагу и грозно пошутил:

— А не справитесь с металлом, отберу у вас кирпич побольше!

Вот такое вот веселье. Зато подарок двум героям к десятилетнему юбилею считай в кармане. Вышел из корпуса НИИ, вдохнул летний воздух. Приятно пахло разогретой хвоей, летали толстые полосатые пчелы. И купол голубого, безоблачного, бездонного неба над головой. Совсем недавно мы там были…

----------------

'Спейсшип Коламбия не представляет, что 'Аэлита' из себя представляет…' - напевая только что сочиненную песенку на мотив уродливой шняги, в припрыжку топал по коридору. Надеюсь, в этом мире такой отстой не сочинят и не будут петь. Ну а мое немелодичное мурчанье это просто от радости. Я ведь не летал уже четыре года, с того самого прыжка на Луну. Провожал другие экипажи, встречал вернувшиеся корабли. И работал, делая свое дело — то, которое знал и любил больше жизни. А творить теперь было намного проще — чем до перевернувшей мир Находки…

После совещания еще несколько дней готовили всеобъемлющий доклад, поднимали старые байки о Тунгусском событии. Сергей Павлович вместе с генералом доставили его на самый верх, отчитались. И стали мы все, посвященные в тайну, ждать. Мне кажется, без такого международного ажиотажа, вызванного непонятными событиям во время полета — решение было бы другим. Совсем. Но в результате мы сидели в мягких и удобных креслах новенького шестьдесят второго Ила. Причем машинка правительственного исполнения, даже второй салон блистал отделкой и комфортом. Вместо обычных рядов удобные полукупэ, кресла раскладываются в спальные кушетки. А что там, в первом классе, мы не могли проверить. И долгий–долгий полет над Атлантикой, за окном только белизна облаков и синь океана. Ошеломленные таким валом событий, особенно только предстоящих, всей делегацией дрыхли или тихо–тихо общались, дабы не разбудить соседей. Все, кто коснулся неба — грустили. Мы меньше чем за двадцать минут пролетали этот океан, теперь приходится долгие часы слушать шум турбин и ждать. Ну, девятьсот и почти двадцать девять тысяч километров в час сильно отличаются. Долетели, сели. Перед посадкой, в последние минуты, прилипли к окнам - 'Ил' разворачивался, выходя на глиссаду. И мелькали под нами небоскребы.