Диверсантка (СИ)

Однако на все эти «глупости», как оказалось, времени почти что и не оставалось. Хартман с Рихтером сразу взялись за дело. В одном из помещений наблюдательного бункера развернули штаб предстоящей операции. На широком столе Рихтер разложил подробные карты: вот центр Лондона, вот Уайтхолл стрит с расположенными на ней правительственными зданиями и примыкающей Даунинг-стрит. А это - карта и план собственно Адмиралтейства и Адмиральского дома.

Сразу встал вопрос - как осуществить задуманное? Катрин должна была увидеть объекты, это было непременным условием. Ни фотографии, ни кинофильмы здесь не годились. Но кто пустит ребёнка в Адмиралтейство, хоть и в сопровождении взрослого человека, пусть даже офицера или чиновника высокого ранга? Да и не было необходимости приближаться к объектам вплотную. То, что их с Тором будет разделять девятьсот с лишним километров, Катрин не волновало. К тому времени уже точно установили, что расстояние не имеет значения, а наведение - при помощи Мальчика - будет одинаково точным. Для этого её вывозили и на другой конец страны, и в Австрию, и даже в Италию, на Корсику. Энергетический удар не терял эффективности при любом удалении оператора от артефакта. Другое дело - объекты, Черчилль с де Голлем. Быть рядом с ними тоже не было необходимости, но нужно было их увидеть. Точнее, показать Катрин.

Черчилль хотя бы появлялся на публичных выступлениях, но французский генерал только что прибыл в Англию. Дело осложнялось ещё и крайне сжатыми сроками. В конце концов, после долгих споров и обсуждения самых невероятных проектов, которые тут же и отметались как неосуществимые, Катрин заявила, что её вполне устроило бы точное знание места, где произойдёт встреча. Пользуясь методом борьбы с фортификациями, она вполне могла бы забросить с улицы в кабинет, где будут заседать объекты, мощную шаровую молнию. Взрыв такого снаряда не оставил бы в помещении никого живого.

- При необходимости, - усмехнулась Катрин, - можно развалить на камешки весь нужный этаж.

- А весь дом? - то ли спросил, то ли пошутил Рихтер.

- Можно и дом, - наморщила лобик Катрин, - но энергии понадобиться очень много. Мне может стать дурно...

Рихтер только покрутил головой, в заявление девочки-разрушительницы он явно не поверил. Однако шутки в сторону, к операции «Лондонский блиц» - массированным бомбардировкам города - люфтваффе приступит ещё только через полтора месяца. Но и без того план не подразумевал устраивать в центре английской столицы стихийное бедствие. Акция предполагала иметь характер точечного удара, поэтому остановились на первом предложении Катрин. Место встречи - Адмиралтейский дом - известно, а который будет кабинет, куда выходят окна - все эти подробности Рихтер должен был узнать к вечеру. В любом случае, большинство окон строения доступны либо со стороны площади Хорс Гардз Пэрейд, либо с обратной стороны, с Уайтхолл стрит. А точку наведения Катрин выберет на месте.

Пока что Рихтер отправился в Мюнхен готовить документы и маршрут, а Хартман заявил, что хорошо бы отдохнуть перед серьёзным делом. Его отвели в блиндаж, где штурмбанфюрер элементарно завалился спать. Катрин же оставалось лишь мечтать, представляя себе, будто они с Манфредом идут, взявшись за руки, по аллее весеннего парка в окружении цветущих яблонь...

Вечером Рихтер привёз бумаги на имя Мишеля Страбоза, швейцарского предпринимателя, направляющегося с племянницей Катариной к дальним родственникам в Уэльс. Путешественникам предстояло самолётом перебраться в нейтральную Португалию, в маленький портовый городок Вьяна ду Каштелу. Оттуда коммерческим пароходом переправиться в Англию до Плимута (португальские суда не топили ни подлодки кригсмарине, ни английский флот), а оттуда в Лондон. По всему маршруту Рихтер обещал поддержку агентуры. Документы были подлинными, выдержали бы любую проверку, а валлийцы, муж и жена, к которым якобы направлялся швейцарский предприниматель, умерли полгода назад от пищевого отравления. Пути отхода были также оговорены, как плановый, так и экстренный.

Вечером двадцатого июня мсье Страбоз с очаровательной малышкой Катариной остановились в лондонском отеле средней руки. До времени проведения операции оставалось менее двух суток...

На следующий день с утра Хартман с Катрин отправились в город, без труда добрались до Трафальгарской площади. Оттуда до конечной цели прогулки, - на самом деле диверсанты проводили рекогносцировку, разведку на местности, - оставалось рукой подать. Катрин с жадным любопытством оглядывалась по сторонам. Лондон ещё не познал бомбёжек и пока не походил на фронтовой город. Здесь было на что посмотреть.

По оживлённым улицам спешили деловитые кокни: женщины в лёгких плащах и шляпках, мужчины в обязательных клетчатых костюмах и обязательных же котелках. Трости, английские прямые трубки в зубах, неизменная вежливость. Многие, несмотря на солнечный день, несли в руках зонтики. Лондонская погода переменчива и склонна к дождям и туманам. Капризная Атлантика частенько подбрасывала горожанам неприятные сюрпризы.

По дорогам колесили вперемежку легковые автомобили и знаменитые английские кэбы. Кэбмены не сидели на козлах, а стояли на специальной площадке позади тента, что немало удивило Катрин. При этом они не стеснялись покрикивать на зазевавшихся пешеходов, а машины отчаянно сигналили клаксонами.

Особенно плотный поток транспорта двигался по Трафальгар Сквеар и Чаринг Кросс, и в этом потоке, словно океанские лайнеры среди утлых судёнышек, величаво проплывали красные омнибусы. Катрин не видела раньше двухэтажных автобусов, в Берлине таких не встретишь, и сейчас зачарованно глядела на гигантов, на яркие росписи рекламы по бортам. Лондон здорово отличался от Мюнхена и Берлина, и Катрин, жившая в последнее время затворницей по полигонам, впитывала в себя эту новую, кипучую, необычную для неё атмосферу огромного города.

Хартман, поглядывая на напарницу, лишь улыбался. Он-то уже бывал на Британских островах и успел выполнить здесь две не самые простые миссии. Омнибусом его не удивишь, зато в глаза бросались приметы военного времени. На улицах стало гораздо больше мужчин в фуражках и галифе, на дорогах - армейских автомобилей, и на перекрёстках вместо привычных полицейских размахивали флажками военные регулировщики. Здания уже начали обкладывать мешками с песком, и то тут, то там недреманными дозорными расположились зенитные батареи. Пялились в лондонское небо стволы орудий - пока молчаливо, круглили огромные глазищи мощные прожектора - пока слепо. Плавали над городом аэростаты воздушного заграждения. Лондон готовился к войне - налётам, обстрелам, к огню и разрушению, к боли и смерти...

Но это всё впереди, а пока столица выглядела вполне мирно. За время путешествия по суше и по морю, Манфред присмотрелся к Катрин и немного привык к ней. Конечно, девочка она была необыкновенная. Под откровенно детской внешностью, за всеми этими косичками и передничками, скрывались совсем не детские выдержка, воля и характер. Порой она говорила и рассуждала совершенно как взрослый человек, а порой выглядела простодушной, невинной девчушкой. Притом переходы от одного состояния к другому проделывала мастерски, незаметно и органично. Только что ты говорил с взрослой девушкой на равных, а вот уже перед тобой наивный ребёнок, удивляющийся самым простым вещам.

Вначале Хартман подозревал, что она делает это намеренно, играя в какую-то свою, непонятную игру. Но позже, узнав Катрин поближе (она сообщила ему своё имя под большим-большим секретом!), понял - это было ничем иным, как постоянной готовностью исполнять роль ребёнка. Диверсантка действительно играла, но сама с собой. Ненадолго давала волю своей истинной сущности, но тут же возвращалась в личину, навязанную неким профессором, имя которого Манфреду знать не полагалось.

И всё же Катрин была ему симпатична. Она не капризничала, не страдала резкой сменой настроений, характерной для молодых девиц, и не проявляла ни малейших признаков сумасбродства, свойственного им же. Напротив, напарница вела себя очень дисциплинированно и рассудительно. Не перечила, не выдвигала неожиданных и вздорных идей по улучшению плана, как это случается с новичками, впервые попавшими на реальное боевое задание. Напротив, во всём слушалась своего более опытного товарища. Такой расклад устраивал Хартмана и он не замечал, какие порой взгляды бросает на него девочка.