Возвращение императора (ЛП)

Ничего хорошего в этом не было. Социалистическая Греция нашла много общего с Советским Союзом, и две страны смогли работать вместе. Греция, взбудораженная потенциальными сторонниками Константина, перестанет быть привлекательным союзником. И это может навести русских на мысль заявиться в Грецию, чтобы "оказать помощь в восстановлении порядка". И, между прочим, византийские императоры, как знал Паппас из прочитанных книг, были действительно самодержцами — еще более радикальными в своем авторитаризме, чем проклятые Черные Полковники.

— Над нами нет одного властелина, — ответил сержант императору. — В наши дни Греция стала демократией.

— Демократия? — Константин использовал то же слово, что и Паппас, но понял его по-другому. — Власть толпы, власть черни? И как долго вы страдаете от этого?

— Свыше тридцати пяти лет, — поведал Паппас.

"Да он гордится этим!" — подумал император. Константин был потрясен. В эпоху гражданских войн, за сотню лет до его царствования, кучка фанатиков захватила власть в Салониках, но они сумели продержаться всего несколько лет. Какая толпа может править государством так долго, что юноша успевает превратиться в дедушку?

— После стольких лет анархии вам потребуется сильный правитель, — объявил Константин. — Должно быть, Господь послал меня к вам, чтобы вернуть на истинный путь.

— Он прав, — сказал Георгий — солдат, который стоял на коленях. Он повернулся к Константину и низко поклонился. — Веди меня, господин — и я, и вся Греция, мы все пойдем за тобой.

Император поднял свой меч в знак приветствия.

— Тогда ступай за мной, и объявляй о чуде всякому, кого мы встретим.

Не оглядываясь назад, он направился к притвору великой церкви. Он услышал стук ботинок Георгия за своей спиной и улыбнулся. Всего несколько минут в этом новом мире — и у него уже есть первый верноподданный. Вскоре за ним последуют другие.

Паппас и Киапос обменялись взглядами, полными ужаса. Как только Константин выйдет из Святой Софии, его могут принять за сумасшедшего и запереть подальше. Но — именно сейчас, в этот торжественный момент великой мести за древнее поражение, в него могут поверить. И тогда эйфория превратится в истерию.

— Тасо, ты действительно хочешь жить под властью средневекового царя? Пусть его даже вернуло чудо, или волшебство, или что бы там ни было? — тихо спросил Паппас.

Капрал постоял в раздумье, потирая вислые черные усы. Наконец он отрицательно покачал головой:

— Нет, сержант, а ты?

— Нет, — мозг Паппаса работал на полную мощность. Что бы он ни собирался делать, он должен сделать это быстро. Только удачей, или, может быть, турецкой контратакой где-то снаружи, можно объяснить тот факт, что другие греки пока еще не ворвались в собор Святой Софии. Пока они не добрались сюда, опасность, которую представляет Константин, все еще невелика. Но потом, особенно если Николаидис откроет рот…

— Прикроешь меня?

— До самого конца, — отвечал Тасо Киапос.

— В таком случае, следи за Георгием. А я разберусь с… императором. — Паппас повысил голос до командного рыка:

— Стоять!

Георгий Николаидис весь превратился во внимание. Константин Палеолог тоже остановился. Когда он обернулся, в его глазах отразилось волнение. Паппас был рад, что император стоит достаточно далеко, чтобы его меч представлял реальную опасность.

Константин оглянулся, чтобы выяснить, зачем этот солдат кричал. Он не видел к этому никаких причин. То, что он видел, — это оружие Паппаса, направленное на него. Разве ружье может быть таким маленьким, чтобы его мог легко переносить один человек? Его пальцы сами собой сжались на рукоятке меча.

— Убери его в сторону, — сказал император. — Не так друзья должны встречать друзей.

Оружие сержанта осталось в том же положении.

— Мы с тобой не друзья, — ответил Паппас. — Поверь мне, я бы хотел, чтобы все было иначе, но мы не друзья. Ты для меня символизируешь все то, что Греция и весь остальной мир пытались перерасти. Греки изменились за те века, что прошли с твоей эпохи.

Этот солдат из поздних времен не забыл про меч. Он взмахнул своим оружием — недостаточно, чтобы сбить прицел.

— Положи его, пожалуйста, или я пристрелю тебя раньше, чем успею передумать.

Значит, это все-таки ружье. Константин не опустил свой клинок. Если Паппас выстрелит и промахнется, император тут же распотрошит его — солдат даже не носит броню. Огнестрельное оружие, как помнил Константин, это было все или ничего. Если солдат выстрелит, он уже не успеет его перезарядить. Константин покачнулся на носках, ожидая подходящего момента.

— Почему вы хотите застрелить меня? — спросил император — и ему действительно было любопытно получить ответ. — Вы ставите себя выше Бога, Который подарил мне вторую жизнь?

— Я не верю в бога, — скучным, спокойным голосом ответил Паппас — и, судя по его тону, он имел в виду именно то, что сказал, и не видел в этом ничего необычного.

Впервые за все это время Константин с удивлением осознал, насколько этот новый мир отличается от того, который был ему известен.

— Сержант, вы не можете так поступить! — воскликнул Георгий — Это чудо — вы сами это видели!

— В этом мире нет места для чудес, — отвечал Паппас. — От них слишком много неприятностей.

Константин понял, что это смертный приговор. Он напрягся, готовый броситься на человека, который осмелился противопоставить себя божественной воле.

— Нет! — закричал Георгий и поднял свое оружие.

Солдат, стоявший рядом с Паппасом, вел себя так тихо, что Константин едва обратил на него внимание. А сейчас он открыл огонь. Благодаря какому-то дьявольскому трюку, его оружие стреляло снова и снова, так быстро, что вспышки и грохот выстрелов слились в одно непрерывное ревущее пламя.

Георгий откинулся назад и рухнул на пол, как будто сбитый с ног кулаком гиганта. Его оружие отлетело в сторону. Еще до того, как Константин опустился рядом с ним на колени, он понял, что этот человек мертв. Никто не смог бы выжить с полудюжиной крупных отверстий в груди и животе. Острый двойной запах — крови и дерьма — ударил ему в нос.

— Он был вашим товарищем, — сказал император, оставаясь на коленях.

— Он не принадлежал к моей партии, — холодно ответил Паппас.

Константин криво усмехнулся. В некотором смысле, мир не так уж и изменился. Разделение на партии всегда было проклятием греков, как бы они себя не называли — эллины или ромеи.

— И поэтому вы убили его. Узнаю старых добрых греков, — продолжая говорить, император бросился на Паппаса. Он сражался с турками из последних сил; и он не будет смиренно ждать смерти теперь. И если Господь даровал ему новую жизнь, разве оставит Он его сейчас?..

Яннис Паппас заправил свежий магазин в свою штурмовую винтовку.

— Давай убираться отсюда, Тасо, — сказал он.

Киапос кивнул.

Они перешагнули через два окровавленных трупа. Им предстояло еще много работы.

Перевод Алекса Резникова (Магнума). Оригинальная публикация: Harry Turtledove, "The Emperor's Return" в журнале "Weird Tales", Vol. 51 No. 3., 1990.