Развилка (СИ)

Вот такие мысли гуляли в моей голове, пока мы находились в пути, и они меня измучили. Настолько, что я даже закурил. Никогда до этого не держал во рту папиросу, а теперь не вытерпел, попробовал и втянулся. Плохая и вредная привычка - понимаю, но табачный дым помогал отвлечься от тяжких дум и скоротать время. Наконец, полк прибыл в пункт назначения. Мы выгрузились, совершили пятикилометровый марш по заснеженному шоссе и оказались в большом военном лагере, который при советской власти являлся ППД мотострелковой дивизии, а при немцах был расширен и передан в ведение РОА. Именно здесь происходило формирование русских дивизий и нас уже ждали.

Людей в лагере находилось много, больше двадцати тысяч человек, и казармы были забиты. Однако нам место нашлось. На окраине стояли недавно построенные теплые деревянные бараки. Рядом полевые кухни, конюшни, лазарет и офицерское общежитие. Все как положено. Мы разместились и переночевали, а утром узнали, что РОА уже сформировала одну дивизию и сейчас она на фронте. А помимо нас в лагере подразделения 2-й и 3-й пехотных дивизий РОА, а так же штаб 1-й казачьей дивизии. Как не трудно догадаться, раз мы казаки, значит, войдем в состав казачьей дивизии. Что немаловажно, с сохранением номера и прежним командиром. Состав разделенной на две бригады дивизии будет следующим:

1-й Донской Атаманский казачий полк.

2-й Донской казачий полк имени Платова.

3-й Сводно-казачий полк.

4-й Сибирский казачий полк.

5-й Кубанский казачий полк.

6-й Терский казачий полк.

7-й Отдельный казачий учебно-запасной полк.

102-й Донской казачий полк.

А помимо полков дивизия должна иметь шесть артиллерийских дивизионов и несколько отдельных батальонов: саперный, связи, полевой полиции, разведывательный, санитарный, ветеринарный и снабжения. Командование подразделениями смешанное. Командиром дивизии назначен генерал-лейтенант Евгений Иванович Балабин. Половину полков возглавят казаки, а вторую половину немецкие офицеры. К каждому казачьему командиру, от комдива до комбата включительно, приставляется германский офицер связи.

Хорошо или плохо, что полк Кононова вошел в состав дивизии? Сказать сложно, ибо во всем есть свои плюсы и минусы. Оставаясь под крылом Шенкендорфа, мы находились вдали от передовой, имели благоустроенные казармы, превосходное снабжение и постоянные увольнительные в город, а дивизии РОА создавались для фронта и жалеть союзников немцы не станут. Однако мы казаки. Белоруссия не наша земля, не Присуд, а 1-я казачья дивизия, скорее всего, войдет в состав группы армий "Юг" и примет участие в наступлении на Дон, Кубань и Кавказ. Следовательно, наши шансы оказаться в родных краях одними из первых весьма велики. Мне-то что, я детдомовский и родовую станицу не помнил. А вот другие казаки, особенно постарше, спали и видели, как вернутся домой.

Началась служба в РОА и первые две недели пролетели незаметно, потому что каждый день был загружен. Если не полигон, то изучение оружия и техники. Если не обкатка танками, то политинформация. А вечерами обязательно кино. Кормили неплохо, хотя гораздо хуже, чем в Могилеве. Униформа своя, казачья, в полку Кононова донская, а вот пехотинцам досталась немецкая. Жизнь быстро вошла в колею, казачья дивизия стремительно обрастала людьми, бывшими военнопленными и эмигрантами. Люди все разные и начались сложности, о которых я до этого не думал.

Оказывается, часть белоэмигрантов относилась к казакам, которые жили при Советах и служили в Красной армии, с предубеждением, а иногда и с презрением. Раньше этот вопрос не поднимался, ведь 102-й полк на девяносто процентов состоял из военнопленных, а теперь встал ребром. Особенно после того как казаки 1-го Донского полка задели нашего командира. Произошло это в полевом кинотеатре, когда одна смена, 4-я и 5-я пластунские сотни 102-го полка, выходили, а вторая смена, 1-я и 3-я сотни 1-го Донского полка, собиралась войти. Слово за слово. Из толпы выкрикнули, что у мужика Кононова служат одни предатели и шкурники, казаки не настоящие, а советские, из иногородних. Мы ответили. Резко и матерно. Да и как не ответить, если для казака "мужик" оскорбление. Ну и закономерный итог - драка. Сначала дрались самые буйные, человек по десять с каждой стороны, а потом и остальные вмешались.

К счастью, до увечий и смертоубийства не дошло, хотя у меня были сбиты костяшки на обеих руках, и болела левая скула. Вовремя прибежали крепкие казачины с дубинами, бойцы полицейского батальона, и всех разогнали. А на следующий день комдив Балабин прочистил мозги командирам полков, и наступило временное спокойствие. Казаки, которые были вынуждены покинуть Россию, и ушли в эмиграцию, нас не задевали. Как и мы их. А потом произошло то, чего я никак не ожидал.

Вечером я сидел возле печки-буржуйки в бараке нашей сотни и думал о том, как бы вырваться в Киев. Там цивилизация, много девушек и есть развлечения. Тихонов недавно был в увольнении и рассказал много интересного. Теперь собирался снова, на вечер отдыха по приглашению какого-то "Общеславянского Союза", и мне хотелось отправиться с ним. Только как подойти? Я перебирал варианты и пришел к выводу, что проще всего обратиться к сотнику напрямую. Так и так - возьми с собой...

- Кто здесь Андрей Погиба? - от входа прилетел громкий вопрос и я обернулся.

В бараке появился незнакомец, что само по себе странно, так как посторонних, пусть даже казаков, но из других полков, мы к себе не пускали. По виду казак. Лет сорок пять. Широкоплечий брюнет. На голове кубанка с красным верхом, слегка сдвинута набок. Одет в бекешу с погонами есаула. На ремне кобура с пистолетом.

Я поднялся и отозвался:

- Здесь Андрей Погиба. Кому я понадобился?

За неизвестным есаулом наблюдала почти вся сотня. Но его это не смутило. Он прошел по коридору между койками, всмотрелся в меня и зашептал:

- Волосы русые, как у матери... Глаза карие - как у деда... Лицом вылитый батя... Наша порода...

- Погодите, господин есаул, - прервал я его, - а вы, собственно, кто будете?

Он заулыбался, обхватил меня крепкими ручищами, прижал к себе и ответил:

- Кем буду? А дядькой твоим. Меня Кондрат зовут. Неужели тебе мои приветы не передавали?

- Передавали... - с трудом выдохнул я.

Дядька отпустил меня. Потом еще раз пристально всмотрелся в лицо и потянул меня к выходу:

- Одевайся, и поехали со мной. Потолкуем там, где никому не будем мешать.

- Да я же...

- Не переживай. С твоим сотником все договорено. До утра ты свободен.

Вот так я встретил родственника и через полчаса на новеньком немецком "опеле" вместе с дядькой Кондратом ехал в сторону Киева.

20.

Киев. 21.01.1942.

Мой родственник Кондрат Погиба человеком был непростым. Есть старая мудрость: "Для кого война горе, а кому-то родная мать". Если для обывателей это несчастье, то Кондрат этим жил. Потомственный воин, как и многие казаки. Мирная жизнь не для него и начало войны против Советского Союза он встретил с радостью.

Впрочем, по порядку.

Наш род пришел на Кубань с Запорожья. Царица Екатерина разгромила Сечь и многие казаки отступили к туркам на Буг. Со временем отношения с российской государыней немного наладились, и запорожцы вернулись, воевали против османов, а затем вошли в Черноморское Войско, которое позже было дополнено линейными казаками и осколками иных казачьих общин, слилось воедино и стало называться Кубанским.

Казаков с фамилией Погиба было много. Несмотря на постоянные войны, семья размножалась и расселялась по кубанским станицам. Наша ветка закрепилась в Уманской. Не богачи и не бедняки. Крепкие середняки. Трудились в поле и служили Российской империи. Растили детей и хранили старые обычаи. В общем, крепкая традиционная казачья семья, в которой перед Первой Мировой войной было шестнадцать душ. Глава семьи Петр Погиба, старый матерый казачина. Его супруга Анастасия. Их дети: Илья, Семен, Терентий. У каждого жена и дети. Кондрат и мой отец Семен потомки Ильи.