Аргентина: Кейдж

Устроились там же, у подножия башни. Крис просто кинул куртку на траву.

— А я уже работать начал. Купил бумаги — и пишу все подряд, что вижу, что слышу, что думаю. Прямо как Хемингуэй! Ну, у Хэма, конечно, лучше выходит, он мастер.

Девушка не перебивала, слушала, а Кейдж между тем поглядывал. За годы работы довелось встречаться с разным народом, со временем и опыт пришел. Хоть и не стал репортер Кристофер Грант мистером Шерлоком Холмсом, но кое-чему научился.

— Я даже название для книги придумал — «Глоток хорошего вина». Кстати, Хэму обязательно покажу, может, что посоветует.

...Видом — совсем девчонка, но глаза не лгут: его лет или чуть младше. Рыжая, стрижка короткая, ни шляпки, ни берета. Брюки и жилет от очень дорогого костюма (светло-коричневая замша), но пиджак не надела. Ростом невелика, его пониже, однако синяки помянула не зря, наверняка спортсменка.

— Город я весь уже облазил, а завтра хочу к развалинам замка сходить. Мне объяснили, что это у озера, в двух километрах отсюда. Там еще вроде кто-то живет.

...Лицо? Самое обычное, южное, в загаре. Нос бы чуть побольше, губы поменьше, но и без того — симпатичная до невозможности. Глаза зеленые, с загадкой, ямочки на щеках. И — похожа. А вот на кого — полный затык, хоть кулаком по голове лупи.

И фотографировать себя не позволила. Мол, потом, когда косметичку возьмет.

— Не надо меня изучать, Кретьен, я же не замок!

Кейдж сглотнул, поспешив перевести взгляд на ближайшую сосну. Аллепскую, как уже успела пояснить девушка.

— Кстати, это обычный загородный дом XVIII века. Башня, правда, имеется, она-то и уцелела... Мне и самой было бы интересно взглянуть на что-нибудь времен Каролингов. С детства любила читать про рыцарей, Круглый стол, про короля Артура. До сих пор не забыла: «И вот ехал сэр Борс, ехал, до тех пор, пока, по воле случая, не выехал к той самой часовне, где находился сэр Ланселот...»

— Грамерси, — вспомнил он.

— Да, чудное слово... Хотела изучать историю — и по скалам лазить, а меня направили на курсы стенографии. Заодно покрасили в мышь... Рыжие волосы, да будет тебе известно, воспринимаются асоциально, можно и карьеры не сделать. Только недавно взбунтовалась — и подстриглась почти под корень. Теперь жду, что скажет жених. Он у меня... Суровый, не подойдешь.

Сказала серьезно, настолько, что Кейдж о сосне позабыл напрочь. Повернулся, поймал взгляд зеленых глаз.

...Совсем рядом, плечом к плечу сидят.

— Удивился? — Девушка невесело улыбнулась. — Жизнь идет, ее надо как-то устраивать. Определяться... Я на своего будущего три года смотрела — прежде чем он, так сказать, соизволил. И то, пришлось штурмовать в самом прямом смысле. А тут ты, ковбой! Свалился на мою голову.

— Наоборот! — не преминул уточнить ковбой. — А если про жизнь... Я тоже помолвлен, Мари-Апрель. Как-то мы с тобой... Не совпали.

— Или совсем наоборот... Теперь о не слишком приятном. Здешние люди не только злы, но и суеверны. Знаешь, почему мы здесь одни? Это место, представь себе, проклято. Бродит в этих местах злой неупокоенный призрак...

— Ам-м! — рассудил Крис и клацнул зубами. Мари-Апрель поглядела с уважением.

— Очень похоже. Так что не удивляйся, если тебя святой водой кропить начнут за то, что знался с суккубом.

Слово было незнакомым, но красивым, и Кейдж решил обязательно его записать.

— А на самом деле здесь брожу я. Спокойно, тихо... Если хочешь, присоединяйся, ковбой. В жизни мы уже с тобой, кажется, определились, но... На башню это смотреть не помешает.

Кристофер Жан Грант и не пытался возразить. У Мари-Апрель — ее суровый, не подойти, у него (ох-х-х!) Камилла, которой надо завтра же написать. График!.. Вспомнился немой, давних-давних лет, фильм про Тристана и Изольду. Их старая церковь, он, Кейдж-тапер, сидит за фортепьяно, смотрит на белое полотно...

Крис снял с плеча фотоаппарат, положил на траву.

Он и она. Между ними — «Contax II» в коричневом кожаном чехле.

6

Остался всего один чемодан, маленький, из серой фанеры. Глаз скользнул по белому бумажному обрывку с обломком сургуча. Никак по почте отправляли?

— Держите, Ингрид!

Идея заглянуть во тьму антресоли, узкого пенала над коридором, ведущим на кухню, ей и принадлежала. Девушка, ощутив себя Вальтером Эйгером, надолго задумалась, а потом заявила, что для работы в подполье требуется подходящая одежда. В виденных ею шпионских боевиках, как голливудских, так и отечественных, студии UFA, разведчики, а особенно разведчицы только и делали, что меняли наряды. Харальд, постаравшись сохранить серьезный вид, мысль одобрил, предложив завтра же съездить в Дом немецкой моды на Лютцовплатц и подобрать что-нибудь подходящее в стиле «дирндль»[ 46].

Ингрид не обиделась, а посоветовала для начала воспользоваться тем, что есть в квартире. Если бы Марек разрешил заглянуть на антресоли, где наверняка стоят чемоданы с не слишком нужным старьем!

Харальд предпочел не спорить — и дал «добро» от имени брата. Мол, сочтутся. Хочется светлоглазой — и ладно, час потратят, не беда!

Чемоданы обнаружились, причем целых три. В одном — обувь, в двух одежда, главным образом детская. Четвертый же, фанерный, почему-то сразу насторожил. Внутри что-то твердое, стучащее и гремящее, но не слишком тяжелое. Если бы не сургуч, решил бы, что игрушки.

— Займитесь грузом, камрад Эйгер. Считайте, что нам это скинули с парашютом!

Взял чемодан, отнес в комнату, на стул поставил. Открывать? Не надо? Ну, не бомба же там!

— O moj Bozhe!

— Это... Это вещи нашего деда, Ингрид. Из его коллекции. Почти все мы отдали в музей, а эти он сложил отдельно, за полгода до смерти...

— Коллекции? А какой?

Сын колдуна заставил себя очнуться. И так лишнего наговорено, хорошо еще, не по-сорбски. Откуда это у брата? Когда уезжали, оставили сестре — вместе с родительским домом... Почтовый сургуч? Ты не слишком осторожен, брат Отомар!

— Этнографической...

Встал, отвел взгляд от того, что лежало под фанерной крышкой. Если не присматриваться, ерунда: горлышки старых глиняных горшков, боковины с затейливым орнаментом, пара деревянных ложек с отбитой краской. Потому и не в музей, там такого полно.

— Харальд! Что не так?

Умная... Не поняла, но почуяла. Сын колдуна шагнул к девушке, взял за плечи.

— В самом деле хочешь знать?

Они были то на «ты», то на «вы». День на день не приходился.

— Но... Если это не семейный секрет...

Он чуть не рассмеялся. Семейный? Скажи еще, светлоглазая, родовой! Страшный секрет потомков подмастерья Йвана Шадовица.

Крабат!.. Кра-абат!..

Гандрий достал то, что лежало посередине, под грузом ложек и битых горшков. По виду — игральная доска, чуть меньше шахматной, но с высоким бортиком. Внутри — не пойми что, поле боя на Сомме после артобстрела: холмики, ямки, траншеи. Резчик, работавший два века назад, конечно же имел в виду что-то другое. Ад бывает не только на войне.

Он поглядел в голубые утренние глаза, наклонился совсем близко, словно хотел поцеловать.

— Секрет. Но тебе расскажу, Ингрид. Садись!..

Наследник Мельника — и его наследство.

— Господь сотворил нас неравными, Ингрид. Даже полковник Сэмюэл Кольт не всегда в силах помочь. У меня пистолет есть, а у тебя — нет... У людей разный рост, вес, здоровье, опыт. Обычному человеку ничего с этим не поделать. Но есть и необычные. Ты читала сказки про колдунов?

— Читала. Это же сказки, Харальд!