Александр III - богатырь на русском троне

Рядом с государем на маленьком пони ехал наследник-цесаревич, будущий император Николай II.

За ними следовали великие князья, иностранные принцы и многочисленная свита, за которой в золотой карете, запряженной восьмеркой белых лошадей, ехала императрица. Рядом с ее величеством сидела маленькая восьмилетняя девочка, великая княжна Ксения Александровна, приветливо улыбавшаяся и посылавшая воздушные поцелуи восторженно шумевшей толпе.

Далее государь и государыня под богатым балдахином, несомым двадцатью четырьмя генералами, направились к собору. У входа в собор ожидал их величества Московский митрополит. Кремлевская площадь с многотысячной толпою замерла. Благословив императорскую чету, митрополит обратился к ним с глубоким прочувствованным словом. Император искал в карманах носовой платок и, не найдя его, левой рукой, затянутой в белую перчатку, вытер полные слез глаза.

По окончании обряда коронации государь и государыня поднялись на Красное крыльцо, с высоты которого кланялись восторженно приветствовавшему их народу. Их величества были в великолепных порфирах, подбитых горностаем; головы их были увенчаны коронами. В правой руке его величество держал скипетр, украшенный огромным алмазом ценой в 20 тысяч франков!

Затем их величества удалились во внутренние покои, где в Грановитой палате, бывшем дворце Ивана Грозного, состоялся высочайший обед».

А. Н. Майков откликнулся на коронацию высокопарным тяжеловесным, но искренним стихом:

В том царская его заслуга пред Россией,

Что, Царь, он верил сам в устои вековые,

На коих зиждется российская земля;

Их громко высказал; и как с высот Кремля

Иванов колокол ударил, и в мгновенье

Все сорок сороков в Христово Воскресенье

О светлом празднике по Руси возвестят, —

Так слово царское, летя из града в град,

Откликнулось везде народных сил подъемом,

И, как живительным весенним первым громом

Вдруг к жизни призваны, очнутся дол и лес,

Воскресла духом Русь, сомнений мрак исчез;

И то, что было в ней лишь чувством и преданьем,

Как кованой броней, закреплено сознаньем.

Коронация ознаменовалась великолепным празднеством освящения и открытия храма Христа Спасителя, строительство которого началось еще в царствование Николая I.

Самый большой храм России, построенный по проекту архитектора К. А. Тона на народные деньги в память об Отечественной войне 1812 года, был расписан В. В. Верещагиным, В. И. Суриковым, Г. Н. Семирадским, Ф. С. Журавлевым, К. Е. Маковским, облицован мрамором и представлял собой изумительное архитектурное и художественное творение. Он мог одновременно вмещать до 10 тысяч человек.

По случаю коронации была проведена амнистия, прощены долги казне, но широкой раздачи титулов, а тем более земель и поместий не последовало. И тогда же произошло самое массовое угощение простых людей — и москвичей, и пришедших в Первопрестольную на коронацию из других мест — и устроена раздача царских подарков с лакомствами, колбасой и хлебом. На Ходынском поле, на краю Москвы, неподалеку от загородного Петровского дворца, было роздано 500 тысяч подарков.

Через 13 лет на этом же поле по тому же случаю произойдет роковая трагедия, предопределившая кровавый конец последнего царствования — страшная Ходынка.

Тайна смерти Белого генерала

Александру не пришлось пережить разрушительного периода междуцарствия, но его власть постоянно требовала охраны и защиты.

В конце 1882 года в Москве при невыясненных обстоятельствах скоропостижно скончался генерал М. Д. Скобелев.

Александр II признавал его дарование, доверял ему ответственные посты, но потом несколько охладел к генералу. Обладая необыкновенной храбростью, Скобелев, чей воинский талант во многом способствовал успешным действиям русской армии во время Балканской войны, стал национальным героем. А если прибавить к этому пламенный патриотизм, любовь и понимание своего народа с его добротой и жертвенностью, терпением и неприхотливостью, то будет ясно, почему он был так почитаем россиянами.

Однако не следует думать, что это был народный самородок, выслужившийся из нижних чинов. Его семья, действительно не слишком знатная, имела тесные связи с такими аристократическими фамилиями, как Белосельские-Белозерские, Шереметевы, Гагарины, Опочинины. Его родная тетка была замужем за близким другом Александра II Адельбергом, одна из сестер, прекрасная Зинаида, — за правнуком Жозефины, Евгением Богарне, герцогом Лейхтенбергским. Зинаида внушила непреодолимую страсть брату Александра III, великому князю Алексею, и до ее смерти они вели своеобразное общее любовное хозяйство.

Генерал не был служакой и солдафоном, а, напротив, являл собой человека высокой культуры, великолепно знавшего литературу и искусство, прекрасно владевшего восемью европейскими языками. Этими качествами он во многом был обязан матери, Ольге Николаевне, урожденной Полтавцевой, женщине «необыкновенной энергии и большого гибкого ума».

На поле боя Скобелев выказывал чудеса храбрости и как вихрь носился на своем белом коне, подбадривая солдат, воодушевляя офицеров, вселяя надежду в отчаявшихся. Говорили, что пули его не берут, но дважды он был довольно тяжело контужен, однако шутил и балагурил с навещавшими его офицерами. В безусловной победе русских войск была немалая доля души и стратегического таланта Скобелева.

Война закончилась победой, а Россия не получила ничего из того, на что могла рассчитывать как победительница. На Берлинском конгрессе, конференции великих держав, проходившем в июне 1878 года под председательством Бисмарка, Россия в значительной степени лишилась плодов своей победы.

Белый генерал открыто негодовал.

Добровольный отказ от успехов, завоеванных кровью русских солдат, он называл позором России. «Уже под Константинополем, — писал он, — слишком для многих из нас было очевидно, что Россия должна обязательно заболеть тяжелым недугом нравственного свойства, разлагающим, заразным. Опасение высказывалось тогда открыто, патриотическое чувство, увы, не обмануло нас… Наша “крамола” есть, в весьма значительной степени, результат того почти безвыходного разочарования, которое навязано было России мирным договором, не заслуженным ни ею, ни ее знаменами».

В это время он сблизился со славянофилами, которые решительно осуждали политику России в Европе и на Балканах.

Весной 1880 года в Болгарию с благотворительной целью приехала мать Белого генерала, недавно овдовевшая 58-летняя Ольга Николаевна Скобелева. С собой она привезла около 100 тысяч рублей, собранных в России, и тратила их на обустройство разоренной войной страны. В Филлиопополе она открыла несколько школ; семьи патриотов, потерявших здоровье на турецкой войне, получали от нее деньги на лечение; по ее инициативе на горе Шипка в память павших героев был возведен православный храм. Энергичная, приветливая, импозантная женщина приобрела огромное влияние. Полагали, что она готовит почву для объявления своего сына, так хорошо известного южным славянам, болгарским генерал-губернатором или даже князем Болгарии.

Весьма благоприятное впечатление на Ольгу Николаевну произвел представленный ей герой Балканских войн и протеже ее сына Алексей Узатис — болгарин или черногорец, родившийся и выросший в России. Известный своей храбростью и хладнокровием, Узатис скоро стал своим человеком при генеральше. Однако именно он, русский офицер и георгиевский кавалер, сговорил несколько черногорцев устроить засаду и хладнокровно убил — зарубил саблей — Скобелеву, ее служанку и кучера. Негодяй захватил деньги, 46 тысяч рублей, и скрылся. Когда его выследили и хотели арестовать, Узатис застрелился.

Тайна гибели Ольги Скобелевой осталась неразгаданной до настоящего времени. Вероятнее всего, рукой Узатиса водили люди, заинтересованные в ослаблении русского влияния в Болгарии. Но очевидно одно: деятельность Ольги Николаевны, как и тайные намерения Белого генерала, были кому-то очень неудобны.