Око силы. Четвертая трилогия (СИ)

— Вас тоже к начальству вызвали?

Обернулась, обмерла:

— Валериан Владимирович!..

Куйбышев протянул руку-лопату, подмигнул:

— Как говориться, пока начальство ушло. Здравствуйте, Ольга Вячеславовна!..

— Зд-драствуйте!..

Протянула ладонь, вздрогнула, пальцы его почувствовав. Радостно — и страшно. Кто она теперь для товарища Куйбышева? Про неё, небось, с три короба наплели, грязи не пожалели. Много здесь, в Сенатском корпусе, добрых людей, не спрячешься…

Куйбышев, смерив недоверчивым взглядом огромной Т-образный стол, ухватил крепкой рукой один из стульев, поставил у стены:

— Прошу! Туда пока не приглашаю. Неуютно! Сидишь за столом и все ждешь, когда выговор впаяют. Хорошо, если без занесения!..

Девушка наконец-то улыбнулась. Валериан Владимирович и себе стул принес, рядом пристроил. Садиться, однако, не стал. Наклонился, чуть дрогнул лицом-черепом:

— Ольга!..

Зотова попыталась стать, но тяжелая ладонь легла на плечо.

— Прежде всего… Дело, которое на вас завели, все протоколы и прочую гадость, я сжег. Тех двоих, что посмели поднять на вас руку, отдал под трибунал. А если кто-то попытается вас обидеть, я его просто убью!

Огромная ладонь сжалась в кулак.

— И еще! — яркие губы внезапно улыбнулись. — Шпионское гнездо в вашем секторе я разогнал к чертовой матери. Бодрову велел выслать без право возвращения в СССР. Нечего наглеть!..

— Здорово! — выдохнула Ольга. — Вы, Валериан Владимирович, волшебник какой-то!..

Куйбышев провел ладонью по черной гриве, смущенно кашлянул. Потом вновь стал серьезным:

— Итак, Ольга Вячеславовна, вам больше ничего не угрожает. И в том даю страшную клятву Омского кадетского корпуса.

Поднял вверх сложенные пальцы — указательный и средний.

— За нарушение, как я вам уже докладывал, вечный позор с исключением из текста «Звериады». Правда, правда, правда!..

Девушка хотела ответить, но вместо слов до боли закусила ладонь. Что скажешь, как поблагодаришь? Ничего больше не угрожает… Улетел Ангел, промахнулась Смерть!

Куйбышев ждал спокойно, не торопил. Наконец, Зотова, все-таки выговорила:

— Спасибо вам! Спасибо!..

Ладонь-лопата рассекла воздух:

— Забыли!

Ольга встала, оглянулась неуверенно. Пуст кабинет, ушло начальство, но мало ли кто под столом спрятался?

— Валериан Владимирович! — вздохнула. — Можно я вам, по секрету…

Увидев улыбку, ободрилась, заговорила, слова глотая:

— Когда мне плохо… совсем плохо было… я вас вспоминала… Только вы не подумайте, просто вспоминала… Как вы… Как вы стихи Бодлера читали… Валериан Владимирович, прочитайте еще! Пожалуйста!..

Куйбышев поглядел прямо в глаза:

— Ваша просьба — закон!

Наклонился, зашептал еле слышно:

— Дорогая нагою была, но на ней

мне в угоду браслеты да бусы звенели,

и смотрела она и вольней, и властней,

и блаженней рабынь на гаремной постели.

Пляшет мир драгоценностей, звоном дразня,

ударяет по золоту и самоцветам.

В этих чистых вещах восхищает меня

сочетанье внезапное звука со светом…

^[51]

Улыбнулся, поднес палец губам:

— И хватит! В дальнейшем будем читать Бодлера исключительно во внеслужебное время. Если, конечно, Ольга, вы захотите.

Зотова быстро кивнула — раз, другой, третий. Затем, спохватившись, прохрипела, глядя в белый потолок:

— Извините! С нервами что-то. Обещаю, что больше не повторится. В смысле, в рабочее время.

Секретарь ЦК товарищ Куйбышев стер улыбку с лица:

— Договорились! А теперь прошу к столу.

— Начальство пришло? — поняла Ольга.

Бывший кадет Омского корпуса поглядел серьезно:

— Пришло…

И шагнул к верхушке буквы «Т», к верхней ее перекладине.

* * *

— …Нынешний год очень тяжелый. К сожалению, товарищ Зотова, самое страшное еще впереди. В ближайшие дни мы ждем скорбных вестей из Горок. Дмитрий Ильич и его коллеги-врачи делают все возможное и невозможное, но наука, увы, бессильна. Пора думать, как жить без Вождя. В этот тяжелый час партия вправе потребовать от каждого коммуниста полной отдачи. И от вас в том числе!

— Так точно! — отчеканила Ольга Зотова, член РКП(б) с 1919-го. — Можете на меня рассчитывать, товарищ Куйбышев!

Теперь все было правильно. Секретарь ЦК — во главе стола, бывшая заведующая сектором на два стула ниже, как раз посередине вертикальной черты буквы «Т».

— Политбюро решило, что после смерти Вождя товарищ Каменев будет избран Председателем РКП(б). Мне придется возглавить Секретариат ЦК и, возможно, Совнарком. Такое совмещение продлится недолго, но пока его не избежать. Опасность переворота не устранена, зиновьевцы и троцкисты готовы расколоть партию. Мы будем действовать строго по закону и уставу РКП(б), но щадить врагов не станем. Повторяю! Беззакония не допустим, но закон должен служить нам, а не врагам СССР!

— Так точно! — повторила бывший замкомэск. — Понимаю!..

Куйбышев кивнул, поглядел серьезно:

— Вот и прекрасно! Мне понадобится свой аппарат, личная канцелярия. Без этого — никак, но есть большая опасность, что вырастит бюрократический монстр, который начнет жрать всех подряд, пока не проглотит меня самого, а потом и всю страну.

— Дракон в пещере! — выдохнула Ольга. — Тот, что золото стережет!

Секретарь ЦК поглядел прямо в глаза:

— Знаете сказку? Да, именно так! Поэтому мне нужен человек, который не позволит дракону вырасти. Руководитель моего личного аппарата — честный, преданный, трудолюбивый, смелый. Этого человека ждет поистине адова работа. Могу лишь обещать, что стану помогать ему во всем — и никогда не предам. Это должность для вас, товарищ Зотова! Вы согласны?

Ольга вскочила, попыталась что-то сказать, подавилась воздухом…

…Да! Да! Да! Да-а-а!..

Не успела… Встала перед глазами криво намалеванная надпись на деревянной табличке: «Вырыпаев В. И.» Рыжая земля на могиле, пьяные ухмылки копачей…

— Товарищ Куйбышев! То, что вы сказали — правильно. И работа эта — очень нужная…

Звонко звучал голос бывшей гимназистки, словно на экзамене, от которого жизнь зависит.

— Я буду делать все, что надо. Если понадобиться умереть — умру. Но не во мне дело. Закон все равно станут нарушать. Будут неправые аресты, и людей бить не перестанут, и даже убивать. Чтобы исправить такое, целая жизнь понадобится. Смогу я за невинных заступаться? Станете вы меня слушать? Не о милости просить буду, о справедливости только, о том, чтобы закон соблюдали. А без этого и вы, и я драконами обернемся — и даже не заметим!

Выговорила. Умолкла. Товарищ Куйбышев тоже встал, о зеленое сукно столешницы кулаком оперся. Поглядел сурово:

— «И оставил за собою право печаловаться за невинно гонимых и говорить царю о правде…»^[52] Согласен, товарищ Зотова. Это право навсегда останется за вами!

Протянул ладонь-лопату, улыбнулся уголками губ:

— Да не станем драконами!..

Пожатие было крепким до боли. Ольга, облегченно вздохнув, улыбнулась в ответ. Но что-то не отпускало, острыми колючками цепляя сердце. В той же сказке говорилось, будто драконам верить нельзя, драконы всегда лгут!

Но причем здесь дракон? Это же Валериан Владимирович!..

5

— Может, все-таки проводим вас, товарищ полпред? — предложил Кречетов. — Хотя бы до Яркенда, где пограничники ждут. Места тут хитрые, непростые. Бандиты — еще ладно, но, говорят, здесь того… Не без пакости всякой.

На язык так и просились демоны-яки и прочие неприкаянные мертвецы, но вслух о подобном Иван Кузьмич говорить поостерегся.