Звёздная пыль На сапогах! (СИ)

— Ё… скользко! — потеряв точку опоры, судорожно пытаясь ухватится за вакуум непослушными в скафандре руками, заваливался на бок Коля Рукавишников. Медленно, однако, гравитация в шесть раз меньше. Но пилот, как ему и положено, спас товарища от позора.

— Мля, ты что ходить разучился! — с таким добрым напутствием пойман был за шкирку скафандр, встряхнут со всем содержимым и поставлен на место. Правда, Валера при этом благоразумно продолжал держатся одной рукой за лесенку.

— И не хватало еще нам на задницу упасть, на этот грязный пляж! — о, подходящее сравнение, похоже немножко. Вот только ответственные лица в Центре Управления да наверно не только тут, превращались от такого диалога уже в красные от гнева рожи. Вместо торжественных слов в эфир пошло черт знает что, однако. Даже нам стало стыдно…

Ладно, освоились немного парни. Уже потом, когда начали грунтокопание и бурение, поняли причину конфуза. В зоне высадки, под тонким слоем реголита, был пласт стеклянистых шариков — свежей относительно и скользкой метки от удара очередным небесным камушком в Луну. А возле самого корабля еще и сдуло часть грунта, движками — каток замаскированный получился. Кстати, падение на спину представляет для космонавтов на Луне реальную опасность — встать без посторонней помощи практически невозможно. В надутом внутреннем давлении завести руку за спину не получится, хвататся за реголит бесполезно, примерно тот же эффект как за мокрый снег упасть. В старом проекте предусмотрен был смешной обруч, который надо было зацеплять на пояс при выходе. Я настоял на изменении, теперь некоторые кармошки скафандра содержали надуваемые по команде подушки — помогут, если что, перевернутся.

Но сперва неуклюже, а потом все уверенней передвигались парни по чужому миру, иногда весело подпрыгивая и поднимая тучки быстропадающей пыли… А то, тут пушинка и дробинка падают одинаково — чем пылинки хуже?

И сказаны были положенные торжественные речи, под сенью алого стяга с золотым серпом и молотом. Луноходчики–танкисты крутили свой агрегат, старательно снимая все. Еще бы, теперь сигнал от камер шел через мощный ретранслятор лунного корабля, качество картинки совсем не то. И мы еще долго наблюдали…

Как наши люди топтали тропинки в чужемирной пыли. Трогали, поворачивали, стучали молотками по чужим камням, отбирая и складывая образцы. Как прыгали, сперва робко, а потом веселей и смешней по склонам холмиков и кратеров. Там, где нет и не было — ветра, воды, жизни. Там теперь двигались, дышали, работали, жили Люди.

Целых четыре дня. За шесть выходов были истоптаны все примечательные места в округе почти километрового диаметра, собрано больше сотни килограмм образцов, пробурено с десяток дырок ручным буром. Ох и намучались ребята выдергивать его обратно — было похоже на сказку про репку. При такой гравитации тяжело найти точку опоры, а скафандр гасит в себе львиную долю мускульных усилий — пришлось бросить эту дрель торчащей в очередной дырке… Но это уже ничего не омрачало — первая наша экспедиция подошла к концу, пора домой!

Прямую трансляцию старта снова смотрели в ЦУП-е. Правда, не так эффектно — с Земли мы провожали в путь два носителя огромной массы, тут к возврату готовится двадцатитонный кораблик. Плата за технологию, далеко нам еще до 'икс–вингов', ох как далеко…

— Три. Два. Отрыв! — смотрели мы опять через глаза 'Лунохода' на вихрь пыли, яростный столб пламени. Только теперь в обратном порядке, мелькнула птичка и пошла домой, на экране внешней камеры провалилась резко вниз, поворачиваясь, бугристая равнина в оспинах кратеров, корабль вышел на расчетный курс. Экран дрогнул и погас — пироножи разрубили кабеля, отсек отстрелился.

И только на одном экране осталась телекартинка — снова мертвая и статичная. Новый кратер, выдутый маршевыми двигателями, сундук радарного отсека, посадочные копыта, лесенка. Не выдержав этой мертвой статики оператор со вздохом повел рукоятками — его механический подопечный снова начал торить свою одинокую дорогу по серой, безжизненной пустыне.

-----------------------

Ой. Я больше не могу… Последнее здоровье заканчивается! Это же надо — столько выпить, ух. Хотя и повод тут подходящий, гуляла вся страна… Возвращение Пятой Лунной праздновали все. Закончилась послеполетная реабилитация экипажа, начались парады — Москва, Ленинград, Новосибирск… Ну и устали все мы, но так надо!

Радость. Гордость. Слава.

Так, всего тремя словами можно было описать происходящее. Мне, рожденному и выросшему в другие годы, лишь в раннем детстве краешком зацепившем То время, было тяжело. Сперва, потом выползла из глубин памяти детская радость, воздушные шарики в руках, радостные лица под ночным небом, озаряемые вспышками салюта. Очередной прорыв памяти, восемьдесят четвертый год. И, это воспоминание сроднило меня с ликующим народом. Вернулись Герои. Со щитом. Слава!

Торжества продолжались долго — речи, награды, кавалькады по улицам. Уже устало глядели в жерла телекамер космонавты. Ну, а наше дело продолжалось — пришлось немного резко мне выступить на Совете.

— Опять вы делаете из летунов идолов! Зачем? Они просто люди, как я, вы, да любой из многих. Да, мы поднялись в Небо. Но не нужно разделять людей на две категории.

— Бугров, да ты же сам в группе. И как тебе слава? — с неприятным выражением спросил присутствующий на заседании Важный Птиц, аж из политбюро. Эх, товарищ. Что бы тебе сказать такого — чтоб проняло бронебойную шкуру, закаленную десятилетиями борьбы, в основном подковерной.

— Никак. Для нас, не побоюсь говорить за всех, это не важно. — я встал, оперся руками на красивый стол. Хм, красное дерево. Обвел взглядом окружающих — в обширном помещении сидело человек сорок, всех рангов, званий и должностей. Главные конструкторы, ведущие по направлениям. Военные — нескольких рангов и ролей. От разведчиков до стратегов. И товарищи–политики. Устинов. Андропов, Афанасьев. И все слушали, как удивительно.

— Наша страна дала нам силу подняться в небо, как ни пафосно это звучит. И мы делаем там нужное для всех дело, не требуя себе громкой славы. Хм, приятно — слушают. И думают, надеюсь. Ну, продолжим!

— Да. Дала — и нам нужно дать пользу. Именно пользу от тех усилий, энтузиазма — да и денег, в конце концов. И немало мы уже сделали — товарищи, подтвердите!

В зале закивали головами, это мало. Надо… О! тут уже без меня сделали — раскреплена на стене карта нашей страны — не географическая. Я кивнул. Молодцы ребята, поняли и начали.

— По результатам трехлетнего применения спутникового мониторинга погоды…

Кто слушал доклад, кто пропускал его мимо ушей. Зря. Мне, с высокой кафедры был виден весь зал — и новоприбывшие гости, внимательно слушающие…

— … Таким образом, в хозяйствах, использующих данные нашего отдела, эффективность сельскохозяйственного производства возросла на…

Вот. Именно. Хоть у нас и не капитализм — но о расходе средств спрашивают не менее строго. Пусть не безумный рынок, а госкомиссии — но все равно строго, за пустопорожнее создание дорогих игрушек по голове не погладят.

И тем труднее для нас. Мы же делаем то, что невозможно понять и оценить, если прикладывать обычную линейку обывательского мышления. Ну, и не менее важного у нас мнения армейцев. Им кажется, какая польза от очередной ворвавшейся в небо бандуры? Это же не новая дивизия и даже не племенной бычок. Галочку в отчете не поставишь, на карту не воткнешь еще один флажок — а финансы то где? Такие мысли бродят долгие годы, да даже тысячелетия — любая новинка кажется сперва ненужной, лишней, мешающей устаканившемуся ходу вещей. Все думают — зачем, вот жили без такой Байды, проблем не знали. И только если нужда заставит или чужое племя обзаведется новшеством — тогда только шевеление начнется. А космонавтика сейчас еще в более худшем положении чем первые лодки–пироги в начале неолита. Вроде прикольно, плавать через реку удобней, но зачем? А несчастный шаман, отведав грибов, видит в дреме эскадренные броненосцы и ударные авианосцы. Но легче от этого не становится. Ни древнему шаману, ни нам.