Стратегия обмана. Политические хроники (СИ)

Первые пять минут допроса поразили Алекс куда больше чем облава, в которую её заманил предатель.

— Вы признаете своё участие в подготовке теракта в Брайтоне?

— Чего? — только и смогла выговорить Алекс, не сводя с инспектора глаз.

— Вас задержали в одном парке с Патриком Меджи, — произнёс он таким тоном, как будто это должно всё объяснить. — За месяц до конференции консервативной партии он снял номер в Гранд-отеле. А через месяц этот номер стал эпицентром взрыва.

— Я понятия не имею, кто такой Патрик Меджи, — с твёрдостью в голосе заявила Алекс. — Можете спросить его, наверняка он ответит, что не знает никакую Алистрину Конолл.

Но представитель власти был непоколебим.

— Значит, вы отказываетесь сотрудничать со следствием?

— Я отказываюсь отвечать на тупые вопросы.

На этом первый допрос был окончен и Алекс не слишком-то любезно спровадили в камеру. Её тут же насторожило, что в изоляторе она была одна, и сюда явно не собирались никого подселять. Переждав первый вечер и ночь в абсолютном одиночестве, отказавшись от ужина и завтрака, Алекс морально готовилась ко второму допросу.

— Как давно вы состоите в ВИРА?

— Я не террористка.

— На каком уровне в иерархии командования вы стоите?

— Я не понимаю, что это значит.

— Сколько терактов на вашем счету?

— Я никогда никого не убивала.

В таком духе продолжался допрос ещё пару часов, пока Алекс не надоело отвечать на череду бессмысленных вопросов. Она решила сменить тактику:

— Да почему вы мне не верите? — с надрывом в голосе вопросила она. — Я просто гуляла в парке, разве это преступление? Все ирландцы, по-вашему, террористы, да?

Слез из себя выжать не было никакой возможности, но изобразить преддверие истерики ей было вполне под силу. Разум подсказывал, что её задержали заодно с неким Патриком Меджи, и потому без конкретных обвинений могут продержать в изоляции неделю, а это она в состоянии пережить. Ведь никакой Гранд-отель в Брайтоне она не взрывала, а значит хоть она и врёт инспектору напропалую, но касательно покушения на Тэтчер она чиста перед законом.

Вернувшись в камеру, Алекс было о чём подумать. То, что сейчас она в Шотландии, а не в Ольстере было большим благом. Здешние полицейские должны быть менее пристрастны к её персоне, ведь, кажется, в Глазго ВИРА терактов никогда не устраивала.

А с другой стороны, как-то же умудрились английские полицейские выбить из гилфордской четверки признательные показания о теракте, который совершили не они, а Алекс. И потому приходилось готовиться к худшему, что в ночи в камеру могут ворваться охранники с дубинками, выволочь её в коридор, чтобы избить или сделать ещё что похуже. Но страха в ожидании кары не было. После концлагеря в Терезиенштадте трудно начать бояться простого тюремного насилия. Всё-таки англичане в отличие от чехов еще не додумались обливать заключенных бензином и сжигать их заживо.

То, что призрачными слезами разжалобить констебля не получилось, Алекс поняла на третьем допросе, который продолжался без перерыва пять часов, если не больше. Менялись только дознаватели, а вопросы оставались теми же. Забавная тактика: вывести из душевного равновесия, пытаясь вызвать усталость и отупение от монотонности. Они же не понимают, что человека, которого нельзя убить, нельзя и утомить, тем более за какие-то пять часов.

— Кончай уже строить из себя безвинную овечку, — стукнув кулаком по столу прокричал молодой дознаватель с раскрасневшимся лицом, — если не хочешь по-хорошему, значит готовься к плохому.

— А ты не кричи на меня, мальчик, — глядя ему в глаза, холодно произнесла Алекс. — Или предъявляй неопровержимые доказательства, что я террористка, или отпускай.

Дознаватель даже растерялся от такой расчетливой и взвешенной наглости, видимо он ожидал слезы и истерики. Но нет, сегодня Алекс выбрала себе другую роль.

Он сунул ей протокол признательных показаний.

— Подписывай.

Алекс взяла в руки бумагу и стала неторопливо читать. Дойдя до конца, она размеренным движением скомкали листок и отшвырнула в сторону:

— Пиши лучше, сочинитель. Это фэнтези мне не нравится.

— Ты чего добиваешься, стерва? — начал опять закипать следователь. — Видишь бутылку на окне? Хочешь, чтоб я тебя прямо здесь ей оттрахал?

По его глазам, Алекс поняла, что это не более чем угроза, чтобы запугать и сломить и произносил он её в этом кабинете не раз. Очень сомнительно, чтоб хоть когда-то угроза у этого паренька пошла до дела.

— Да? — вздернув бровью, беззаботным голосом произнесла Алекс. — А что, иным путем удовлетворить женщину ты больше не можешь?

Тут терпение дознавателя лопнуло и, подскочив к Алекс, он звонко надавал ей пару оплеух. В силу выработанного рефлекса, Алекс не могла не ответить. Она вмиг набросилась на парня, пытаясь придушить его одной рукой и отбить сопротивление другой. На шум возни прибежала охрана. Алекс без церемоний оттащили от дознавателя за волосы и всю дорогу до камеры лупили дубинкой по корпусу, рукам и ногам, не трогали только голову. К утру она отлежалась и была как новенькая, даже синяки рассосались. Прежний дознаватель принял её только в присутствии охраны, и, видя это, Алекс не сдержала ехидного звонкого смеха.

— Ну что, писатель, — как ни в чём не бывало, заговорила она, — сочинил новый роман? Ну, давай, я всю ночь не спала, думала, что же ты еще придумал для меня.

Дознаватель уже не пытался ни кричать, ни запугивать. Он просто покинул кабинет вместе с охраной, а на их место пришёл другой человек. Это был Доминик

— Здравствуйте, фрау Гольдхаген, — привычно бесстрастным голосом произнёс он, усаживаясь напротив Алекс. — Как вам новое место жительства? Кормят неплохо?

Он протянул ей пачку сигарет и любезно подставил горящую зажигалку. В этом жесте Алекс тут же вспомнился Джейсон, её вербовщик, её первый куратор, который так же обходительно подносил ей зажигалку, всячески пытаясь расположить к себе, лишь бы заманить в сети разведки. У него это мастерски получилось, что теперь Алекс и не знала, как выпутаться их этой ловушки.

— Место жительства? — переспросила она, демонстративно не притрагиваясь к пачке сигарет. — Так это вам я обязана столь роскошными апартаментами?

— Да, можете не благодарить, — сказал он, захлопывая зажигалку. — Управление не скупится на выходные пособия.

— Ипотека? — ухмыльнулась Алекс. — Ну, надо же, за семнадцать-то лет службы на вас заработала себе скромную комнатушку с видом во двор. Спасибо Доминик, не ожидала такой щедрости.

— Не понимаю, чем вы недовольны, — всё так же равнодушно говорил он. — Чтобы вы ни говорили следствию, вашего положения здесь это не изменит. Суд учитывает раскаяние и смягчает наказание. Подумайте об этом.

— О чём подумать? — сохраняя спокойствие в голосе, но глядя на него зверем, говорила Алекс. — Как я не готовила бомбу для Тэтчер? Или то, как ты меня сдал властям и пытаешься этим бравировать?

— Я предупреждал вас, не надо подрывать экономику, в стране сейчас и так непростое время.

— Я подрывала инкассаторский бронеавтомобиль, а не экономику. Почему бы не вменить мне это, а не покушение на Тэтчер?

Доминик пожал плечами.

— Так сложились обстоятельства, было легче свести вас с Меджи, чем раскручивать следствие о сгоревших в пламени двух миллионах фунтов стерлингов и четырёх полицейских. — Немного подумав, он добавил. — В Брайтоне погибли пятеро.

— Ах, ну конечно, что может быть важнее бесценных жизней лидеров правящей партии? Уж точно не жизни каких-то никому не известных провинциальных полицейских. Я понимаю, разные касты и всё такое.

— Я надеялся, что в тюрьме у вас будет время понять многое.

— Да? И что же?

— Что вам надо было внять моему совету и вовремя остановиться. Вы не захотели. Я терпеливо ждал, но вы проигнорировала мои просьбы. И вот теперь вы здесь, и у вас есть уйма времени, чтобы о многом подумать, вспомнить и переоценить, ведь так?