Дробь! Не наблюдать! Орудия на ноль! Чехлы одеть! (СИ)

"Щуки", они побольше, посолиднее, более живучие, но, те же самые проблемы с оборудованием и автономностью. Их осталось пять в третьем дивизионе у Колышкина. Две "эСки", пять в ремонте в Англии, они ещё не дошли с Тихоокеанского флота. Пять "эСок" застряли в Молотовске до весны. Морозова, комдива два, оставшегося почти совсем без лодок, но, по странному стечению обстоятельств, имевшего меньше всех потерь, направили в Молотовск, командовать приёмкой и ремонтом лодок.

Англичане: "Тайгер" и "Тайгрисс", эти здесь давно, спустя месяц после нападения Германии на СССР отметились. "Тайгер" пришёл в Кольский залив с повреждениями, и с неразорвавшейся глубинной бомбой у рубки. Был отремонтирован, забункерован, и, по подписанному соглашению между странами, остался в Екатерининской гавани, как первый представитель союзного флота на Баренцевом море. Выходил в море, возвращался, получал снабжение и боеприпасы и снова уходил воевать. Его "младшая сестра", однотипная лодка "Тигрица", он был "Тигром", появилась чуть позже, уже после подписания договоров, и вела такой же "дикий образ жизни". Четыре другие лодки новой серии: "Морские Волки", имели в начале названия слово "Sea", появились у причалов в Полярном после разгрома "КОН-38". Эти менялись. Иногда не возвращались, но причина не возвращения не была известна в Полярном. Некоторые уходили в Метрополию меняться, некоторые не возвращались по совсем другим причинам. Хорошие отношения у всех сложились с экипажами "тэшек", с "морскими" почти никто не дружил. Иногда им били морду в ресторанах Мурманска. Но и их командиры особо не скрывали, что их часто меняют с целью изучить театр боевых действий. Лодки "Тайгер" и "Тайгрисс" встречались после похода в Полярном точно так же, как же, как и наши лодки: они палили в воздух из орудий, получали поросят, предпочитали "шило" всему остальному, до хрипоты ругались в штабе, доказывая, что потопили противника. В общем, были своими. Даже говорили по-русски со смешным акцентом. Единственное, что их отличало от наших: торпед они не экономили. В залпе менее четырёх торпед никогда не было, только если стреляли кормовыми. Тогда две. Свободный вход на "англичанки" имели Головко, Николаев, комдив "четыре" и действующий комбриг. И начальники особых отделов фронта и флота. Но, только на две. На остальные можно было войти только с разрешения командира лодки. В феврале пропала одна из "Sea" s". В начале марта некоторые части этой лодки были обнаружены в Белом море, где никогда никаких позиций не было, но, в 41-м году было выставлено два минных поля. Жуков задал вопрос Фрейзеру, тот пожал плечами, четыре лодки убрали. К сожалению, среди них были "Тайгер" и "Тайгрисс". Экипажи лодок провожали все! Их напоили, и отнесли на лодку. Заодно, заступившись за очень пьяненького радиста "Тайгера", набили морду англичанам с "S", и, подвернувшимся под руку, американцам с конвоя DW37. Военно-морскому братству по оружию пришёл конец. Англичан перевели в Мурманск, на рыбзавод, откуда они и ходили в море до 44-го года. Потом выгнали совсем.

Вышедшие на позицию для встречи очередного конвоя пять "Катюш", действительно, зафиксировали работу радиолокаторов на частоте 185 МГц, и пролёты "Кондоров" на малой высоте от трехсот до пятисот метров. Попыток противодействовать им Малафеев не предпринимал, просто уклонялся погружением, не подпуская близко эти машины. Выяснилось, что радиус обнаружения у немцев совсем маленький, и наводились они, первично, пеленгуя работу УКВ станций. Шестую лодку, на которой стояла новейшая ГАС "Асдик 416", Жуков готовил к работе в Варангер-фьорде. Командование требовало вскрыть прибрежные фарватеры немцев и составить карту минных заграждений там. Судя по тому, что DW37 привез валы и винты из Америки, затевалось что-то серьёзное. 25 января он на "К-52" вышел, после 5-тимесячного перерыва, в море.

Поход начался как обычно: маршем флотского оркестра на причале, буксиры разбили ледок в бухте и раскрыли боновое заграждение. Кап II Миша Федотов толкнул обе на самый малый вперед, лодку плавно выкатилась на выходные створы. Прошли узкость, легли на курс 89,5. Доворот влево, вот и "Кильдин", лодка пошла средним, ориентируясь по лидирующему тральщику. Жуков спустился вниз, и, вместе со свободным от вахты штурманом, они попытались привязать подводную обстановку к карте, определяя границы обнаруженных "Асдиком" минных постановок якорных мин. Затем сличили получившуюся картину с калькой, полученной из штаба флота. Были небольшие невязки. Удовлетворенно хлопнув старлея Викторова по плечу, Владимир спросил разрешения подняться наверх, поднялся и прокричал на ухо Федотову, что всё удалось, поправки получены. Накинув на голову капюшон "канадки", осмотрелся, привыкая к темноте. Сделал замечание Михаилу Васильевичу, что тот не выставил расчёты на орудия ПВО.

— Если немцы применяют их у Медвежьего, то вполне могут применить и здесь! На ПВО района надейся, да сам не плошай! Ночь довольно светлая, вот-вот Луна появится!

Федотов передал команду по "берёзке" вниз. Щёлкнул рубочный люк, из него выскочили матросы. Чуть взвизгнули приводы барбетов, обе башни провернулись на 360 градусов, стволы приподнялись под углом 45 градусов. Количество сигнальщиков утроилось. Через полчаса "Кильдин" подал сигнал "Счастливого плавания" и пошёл на циркуляцию влево. От Сетьнаволока заморгал семафор, запрашивая позывные. Тут же защелкал ратьер, отдавая их назад. Федоров принял балласт и перевёл лодку в позиционное положение. Слева шла небольшая, но крутая волна, слегка забрызгивающая выступающую надстройку. Увеличили ход до полного, и пошли противолодочным зигзагом к Цепьнаволоку. Федотов периодически включал "Декку" и осматривался через локатор. Оператор снизу докладывал, что горизонт чист. Жуков спустился вниз, проверить несение вахты в ЦП. ГАС включен, на экране лишь плотные косяки пикши. Через час вниз спустился Михаил, доложил, что повернули на запад, и что появились облака, просил разрешения снять вахту у орудий, отправили расчёты вниз, включив на постоянную работу РЛС.

— Возьми мористее, Миша. Хочется пройти по курсу "С-55", но парой миль левее.

Штурманёнок защелкал линейкой и транспортиром, и выдал новый курс.

— Добро! Меняйте. И внимательнее на ГАСе. А вот эту баночку обойти за изобатой 100! — приказал Федоров вахтенным. Допили чай, хлопнули по рукам и разошлись по каютам. Владимир прилёг на койку, полистал "Отверженных". Проснулся от перехода на электромоторы. Вышел в ЦП.

— Минная банка, товарищ контр-адмирал! Густо стоят. Углубление от трех до шестидесяти метров. — сказал штурман. В этот момент посыпались люди вниз из ходовой рубки, задраен рубочный люк. Федоров командует боцману нырять на 20 метров. Лодка идёт самым малым.

— Попробуем обойти и нанести границы. — сказал Михаил Васильевич.

— Глубоко не ныряй! Антенны у донных 18 метров. — напомнил Жуков.

— Помню.

Четыре часа обследовали банку. Нашли на дне две довольно крупные цели. Одна из них "С-55". Она шла из Англии, где первой закончила ремонт после перехода через два океана и Панамский канал. К месту приписки не дошла 225 миль. Отвернули от банки, всплыли и передали шифровку в штаб флота.

— А немцы про лодки не забывают! 20 % мин выставлено с большим заглублением. Прямо завеса получается.

Самое удивительное произошло дальше! Тральцы, прибывшие на банку, на следующий день потеряли большую часть тралов. При попытке подсечь мину, она взрывалась. Почти все мины оказались снабжены неизвестным "защитником". Послали отчёт в Москву и Ленинград. Из Ленинграда прилетел инженер-капитан 2 ранга Тепин, старейший минер на всем флоте. С огромным риском выловили одну из подсечённых мин. У неё обнаружили в районе крепления минрепа дополнительный взрыватель, а на минрепе гофрированную трубку, которая не позволяла подсечь и перерезать минреп. Подтягивалась мина и трубка инициировала взрыватель, перебивая трал. На этой мине трубка "КА" не сработала: часть троса оказалось плохо смазанной и туда густо "сели" вездесущие гребешки, и резак подсёк минреп. Самым интересным оказалось то обстоятельство, что Балтийский флот занимался этим ещё осенью 41-го года, но весь его опыт так и остался на Балтике. "НТЩ-41" поступил только на суда и корабли Балтики, а на Севере продолжали пользоваться довоенным наставлением "НТЩ-40". "НТЩ-41", изданное в Луге ограниченным тиражом, больше не переиздавалось, а набор был потерян во время эвакуации типографии.