Паутина

— Да я только что мылся! — попробовал запротестовать Лесик.

— Взгляни на себя, — посоветовал ют.

Нов глянул в серебряную стенку, именуемую зеркалом, и обомлел: руки и ноги были желто-коричневыми, словно покрыты неземным загаром, поры рук забиты чернотой, как у углежогов, а с левой стороны под сердцем краснел рваный шрам. Откуда все это? — думал Лес, рассматривая и ощупывая себя. Он не узнавал своего тела, огрубевшего и с еще одним шрамом — на лбу. Этот был прикрыт неизвестно когда успевшими отрасти волосами. Кто-то где-то когда-то пытался его убить — бил в голову и под сердце. Но когда и где это было, мальчик не мог вспомнить.

Лес натянул в предбаннике школьную униформу и коридором без дверей прошел вперед, никуда не сворачивая. Оказался у тяжелой стальной двери и на минуту замер, не решаясь выйти наружу. Какая она — Ютландия? Наконец решился, толкнул дверь и шагнул в чужой мир.

И оказался на околице деревни Великие Мудаки. Неужели и в Ютландии такие же деревни? — удивился Нов. Ничем от наших не отличаются.

В Ютландии было холодно, где-то середина месяца листопада. Первый житель ютских Великих Мудаков, с которым Лес перекинулся парой слов, отвечал по-леснянски, а не на языке ютантов. Местный сказал, что парнишку ждут у дома вещуна. У дома с ястребиным крылом на вымпеле его поджидала телега, в которой сидел вылитый младший надзиратель курса, а в телегу было набросано сено из типичных таежных трав. А когда двойник Смола Кина привез его к двухэтажному зданию, оно оказалось точной копией школы ютов в Лесном княжестве. Неужели мир Ютландии, недоумевал Нов, это отражение земного?..

Леса положили в больничку, где лежала большая половина их набора. Ютские лекари долго убеждали его, что мальчик находится ни в какой не Ютландии, а на Земле, в Лесном княжестве, а из страны ютов он давно вернулся. Нов им не верил, считал, что обманывают. Лес заблудился в мирах, и только к концу снежного месяца сеченя решил, что понапрасну изводит себя вопросом, где находится: на Земле или в Ютландии? В своем мире или в отраженном? Какая разница, если здесь живут те же самые люди, есть дедушка Пих и могила мамы и также нет отца? Решил жить в этом мире и считать его своим.

Об этом решении сразу же узнал больничный вещун, и наутро Нова выписали из больнички. Он вернулся к занятиям. А примерно подсотня учеников в школу не вернулась. Говорят, что часть погибла в Ютландии, а другая сошла с ума. В ту зиму и весну они про Ютландию друг с другом не разговаривали. И только ближе к лету, когда приблизилась пора вновь отправляться за паутинную границу, как будто исчезло добровольное табу. Все принялись делиться впечатлениями о первом посещении Ютландии, но дальше туманного пути, где перемешивались цвета и сознание, казалось, выворачивается наизнанку, никто ничего не вспомнил. Лишь один ученик, Тай Гин, уверял, что помнит о Ютландии все-все. Но обмануть товарищей-вещунов ему не удалось: помнил он ничуть не больше однокурсников.

Наступил червень, и пацанов опять отвезли в Великие Мудаки. И опять они голые после бани двинулись в радужный проход, и снова Лес вышел не в Ютландию, а в таежную деревню, перенесясь за минуту пути в цветном тумане из червеня в середину серпеня. Отправлялись в паутинный зрак они всем набором, а вернулся Нов один. Его отвезли в школу, где почти никого не было. В тот год Лес вернулся одним из первых. И опять ничего не мог вспомнить. До середины вересня его отпустили домой в Бере-стянку.

В деревне был у них с дедом Пих Тоем длинный разговор. Пих Тоев дал ему много мудрых советов, но Лес опять не поверил и к советам не прислушался. Играл на улице с деревенскими сверстниками, не попавшими в школу, и удивил всех, и себя в том числе, умением держаться на лошади. Хотя в школе они занимались джигитовкой, но таких приемов никто не показывал. Нов мог, 'например, на всем скаку, ухватившись за длинную гриву и вонзив пятки в конские бока, скользнуть под лошадиное брюхо и промчаться так версту-другую. Другой фокус заключался в том, что Лес обнимал коня за шею и прыгал вперед, болтаясь перед лошадиной грудью чуть ли не под передними копытами,

А после третьего посещения Ютландии Нов обнаружил у себя новые способности на уроках фехтования. В памяти, как всегда, ничего от практики не осталось, зато сохранились заученные до автоматизма мышечные движения, пользуясь которыми Лес впервые сумел победить в учебном поединке наставника-юта. После этого с ним стал заниматься сам глава школы Суч Ян. Он был куда опытнее наставника, и снова Лес почувствовал себя неумехой по сравнению с мастером.

Когда Нов учился в четвертом классе, то в месяце лютом получил вещун-весточку от дедушки Пиха. В Берестянку вернулся насовсем сильно израненный брат Нож Нов. И вряд ли он долго протянет, а если и жив пока, то исключительно благодаря дедову умению врачевателя.

Нова отпустили на побывку в Берестянку на десять дней. Чтобы не терять время на конные перегоны — а на дорогу в один конец ушло бы дней семь, — Лес решил совершить перелет. Натерся мазью на саже и настойкой тирлича и, болтаясь под потолком, долго облекался в меховые штаны и куртку, унтайки, шапку и рукавицы, пока полностью не оделся. Тогда соученики подняли вверх заледенелую раму, и. Нов выпорхнул навстречу морозному туману, клубами устремившемуся в комнату.

Месяц не зря назывался лютым. Мороз стоял такой, что плевок замерзал, не долетая до земли. Лес едва не обморозил нос и щеки, но вовремя догадался обмотать лицо шарфом. Со многими приключениями — дневной битвой с вороньей стаей и ночной в таежной заимке, где Нов сделал привал, с разбушевавшимся домовым, пытавшимся удушить пацана, — он за два с половиной дня добрался до Берестянки.

Нож и вправду был совсем плох. Лес не сразу признал иссеченного шрамами брата, а когда увидел его в бане, то чуть не расплакался. Враги разуделали его, как черепаху (воспоминание о животных в костяной броне с насечкой в шашечку осталось в языке лесичей как память о стране, загороженной Зимними горами).

Пятнадцать лет провел Нож в Ютландии, но не смог вспомнить происхождения ни одного шрама. Три раза за это время он возвращался на побывку в родные края. Когда Лесику было пять, Нож много и красочно рассказывал о своих невероятных приключениях в иных мирах. Младший запомнил их, потому-то, возможно, и пошел по стопам отца и старшего брата.