Паутина

Лес Нов плотно сидел за столом и сосредоточенно набивал желудок пищей, приготовленной неизвестно из чего, но порядком поднадоевшей за восемь лет учебы в школе ютов. Пищу — не суп и не жаркое — он ел из блестящей стальной тарелки стальной же ложкой. В этот вечер Лес впервые, наверное, не вспомнил, что из металла лучше бы понаделать оружия — сорта стали такого качества лесичи ценили куда дороже золота. Голова юноши была занята другими проблемами.

По залу трапезной тянулись ряды столов, но лишь за одним на стульях с личными номерами владельцев сидели ученики в бледно-голубой униформе. Кто ел, кто так глядел, кто шептался. Громко разговаривать не позволяли надзиратели.

Все равно обычно здесь было очень шумно, но сегодня все классы, кроме выпускного, отсутствовали. Нов помнил, что тут творилось до разъезда наборов на практику. Среди младших все время возникали потасовки, кто-нибудь из них обязательно запускал кружить по залу ломоть хлеба, другой громко смеялся, превратив пищу в тарелке соседа в коровью лепешку, третий заставлял плясать на столе кружки с киселем, так что вязкая красная жидкость сплеталась в воздухе, перелетая из посуды в посуду… Все как всегда в школе, куда со всех концов государства собрали детей с задатками чародеев. Налетали надзиратели, щедро раздавали подзатыльники, и младшие ненадолго успокаивались.

Наборы среднего возраста, одиннадцати-тринадцатилетние, таращились друг другу в глаза, мысленно обмениваясь всяческой белибердой или стараясь напугать товарища наведенной личиной какого-нибудь чудовища. Это не возбранялось, профессию можно совершенствовать и за обеденным столом. Ученики старшего, выпускного набора смотрели свысока на шалости младших, и ежели прибегали к чародейству, то использовали приемы высшей сложности. Сегодня они пытались с помощью своих задатков ясновидения предсказать: какой вопрос достанется завтра на выпускном экзамене? От результатов зависело распределение. Говорили, что нерадивых могут заслать в такую дыру…

На экзамен Лес идти не собирался, и его не интересовало распределение. Нов твердо решил бежать. Побег он наметил совершить после полуночи, когда уснут товарищи по набору, надзиратели-лесичи и преподаватели-юты. Останутся стражники, ведущие наружную охрану школы, но их ученик чародея надеялся отвлечь ливнем.

Проливной дождь и грозу он вызвал старинным ведьминым способом. Еще днем, после обеда, Лес уединился у ручья, протекающего внутри школьного двора, погрузил в воду глиняный горшок и долго болтал им туда-сюда, призывая тучи. Затем подбросил вверх пару горстей кремневых камешков, чтобы вызвать гром, и пустил вниз по течению синие огоньки, собираясь сотворить не просто непогоду, но полноценную грозу с молниями.

К вечеру над школой начали сгущаться тучи, и Нов со спокойным сердцем пошел на ужин. Ел за двоих, не ведая, когда в следующий раз придется перекусить. Он сосредоточенно насыщался, не обращая внимания на суету одноклассников. Их страхи перед завтрашним экзаменом казались ему смешными и жалкими, маски, напускаемые на себя, — глупыми, а шутки с превращением пищи во что-то другое — просто идиотскими. Подумаешь, смеху полные штаны, когда сосед погружает ложку в тарелку, а вытащить не может, потому что она оказывается вмурованной в золотую лепешку. Золоту тому ноль цена, потому что каша кашей и осталась, лишь вид сменила да затвердела на час-полтора. Недаром в народе про такое чародейство говорят: «Перевели добро на дерьмо».

— Всем — встать! — скомандовал старший надзиратель.

Бледно-голубой ряд дрогнул. Ученики встали, отодвинули свои номерные стулья, выстраивая их стройными шеренгами, сами подравнялись в линеечку и повернули головы в сторону подиума, на который уже взошел Суч Ян, глава школы.

— Запевай! — скомандовал надзиратель, и две шеренги пацанов, стоящие лицом друг к другу, грянули подсотней голосов школьный гимн.

Леса всегда смешила эта цифра: не сотня, а подсотня — девяносто восемь человек, — принятая в княжеской дружине. А школьная подсотня была меньшей, в нее входило девяносто шесть человек, потому что не было обязательных для боевой дружины вымпел-вещунов. К чему вещуны в учебной единице, где каждый и без того вещун?

Никогда раньше юноша не задумывался, какие глупые слова у гимна, а сегодня невольно вслушался, и его передернуло от отвращения.

Кто такие стовраты и маржохи, никто из лесичей не знал, но ученикам нравилось, что победа будет за нами. Поэтому они с энтузиазмом драли глотки, перечисляя будущих побежденных евнов и ренегатов (рогатых, что ли?) бердов. Звучание имен таинственных народов завораживало детские головы. Но сейчас Нов думал, что незачем биться со стовратами, раз они нам ничего плохого не сделали. Даже если у них и сотня ворот, это еще не повод для драки.

Петь Лес не стал, лишь разевал рот. А сам обдумывал, что прихватить в дорогу. Получалось, что кроме кошеля с кремешками, трутом, веревочкой и ножом, у него ничего и нет. По пословице: нищему собраться — только подпоясаться. Прозвучали заключительные слова гимна:

Чародеи дружно кивнули Суч Яну, благодаря за ужин, развернулись на месте и цепочками, сливающимися за порогом трапезной в колонну по два, двинулись в рекреации, чтобы провести полчаса личного времени за чисткой одежды: подготовкой к утреннему осмотру. Лес забежал в спальню, снял со стены над кроватью кошель с личными вещами, хотел выбросить мыло, как ненужную вещь, но передумал. Почистил щеткой штаны, натер дегтем сапоги и отправился в «долбежку», где до гудка отбоя листал учебник прикладного чародейства. Освежил в памяти подзабытые ритуалы.