Одиссея "Варяга"

       Вскоре ясно стало, что адмирал решил обходить остров Филиппинским морем, так как мы стали забирать к Ost. Около 14 часов пополудни корму "Светлане" обрезал коммерческий пароход в 3500-4000 тонн. От нас его, конечно, не видели, но на флагмане посчитали, что мы открыты, после чего адмирал перестроил эскадру в две колонны, а с рассветом следующего дня в четыре, идущие параллельно друг другу в трех кабельтовых. В средних - транспорты, по бокам от них - броненосцы. Впереди строем клина пять крейсеров, в замке "Русь" и "Штандарт". К Формозе мы, однако, не пошли. Вместо этого пройдя широту ее южной оконечности милях в 120 от острова адмирал принял стрго на Nord. Мы шли на Шанхай!

       Еще ночью на нашем телеграфе стали отпечатываться чьи-то короткие переговоры, имевшие вид шифротелеграмм. Причем раза два передачи велись очень близко он нас. Сомнений в том, что это японцы нас ищут, ни у кого не было. Мы же ни о чем не телеграфировали, адмирал запретил это категорически. Под ключи приказано было подложить кусочки картона, так что даже случайно сделать искру было совершенно невозможно.

       Через три дня неплохого для свежего состояния моря хода, уже милях в пятидесяти южнее широты Шанхая, мы в 3 часа пополудни легли в дрейф у группы невысоких, покрытых пышной и густой тропической растительностью островов, которые просматривались впереди и к западу от нас сквозь редеющий туман. У нас они называются Седельными, а китайцы зовут этот архипелаг Люхэндао.

       До этого переход к удивлению многих проходил почти без поломок и остановок. Но вот случилось: "Камчатка" вскоре дала семафор о выходе одного котла. Флагмех туда ездил, но что и как решили, нам известно не стало. Механики, наш и других кораблей, воспользовавшись паузой, учинили машинные авралы. К вечеру адмирал поднял сигнал: "Быть готовым к встрече с неприятелем". Все стали заваливать леера по-боевому, в наши стальные шлюпки налили воды выше половины высоты, как резерв для тушения пожаров ведрами, убирали вниз все, что лишнего и горючего еще оставалось на верху, разнесли шланги, проверили водонепроницаемые двери, артиллерийскую подачу. Вскоре старший офицер доложил командиру о том, что корабль к бою готов.

       Почему мы стоим тут и кого дожидаемся, было не известно. Но то, что это, скорее всего, наша последняя стоянка перед решительными событиями, сомнений ни у кого не было. Туман весь день редел, шторм, еще вчера поутру изрядно нас валявший, потихоньку сменился ленивой зыбью, море казалось даже каким-то маслянистым. После 17 часов прояснилось. Крейсера наши разбежались в круговой дозор, уйдя почти за горизонт. "Русь" подняла аэростат. Переговоры японцев мы все еще слышали, но пока весьма вдалеке. Тем не менее, все понимали, что грозный час приближается. И на каждом это ожидание отражалось по-своему. Тем более, что никто из нас не знал о причинах столь долгой остановки, и спокойствия это, конечно, не добавляло.

       Все члены кают-кампании провели этот вечер по-разному, меня же ноги принесли на крыло носового мостика, где я с удивлением увидел лейтенанта Апостоли с его фотоаппаратом. Он пользовался моментом, чтобы, как он сказал, "в последний раз запечатлеть эскадру и каждый ее корабль пока мы еще все вместе..." И я с ним тоже смотрел долго на наши суда. Вечер был дивный, море отражало тонущее в нем солнце во всей роскошной закатной красе. Зрелище было незабываемое. Потом мы разговорились. Конечно, о предстоящем нам сражении. И, глядя на стоящие рядом "Потемкин" и "Орел", долго спорили о том, как лучше размещать артиллерию среднего калибра - в башнях или казематах. Апостоли оказался яростным сторонником башен. Я же, как и раньше, считал, что казематы по целому ряду причин предпочтительнее. Спор этот разрешил командир, который снизу услышал наши препирательства, и попросил меня отправляться спать, так как мне скоро стоять "собаку"...

       Как всегда и здесь высказалась смешная сторона человечества, хотя и в исключительном случае. Я говорю о курьезе, который был со мною, когда мы уже закончили всю подготовку к ожидаемому сражению. Ко мне в каюту пришел прапорщик Т. и просил меня сегодня же заплатить ему 9 рублей за саблю, которую я хотел у него когда-то купить; так он решил, что может случиться, что покупателя убьют в бою, и он останется с ненужной ему саблей! В эту ночь офицеры и команда стали на две вахты, и я оказался на вахте с 4-х до 8-ми часов утра старшим вахтенным офицером...

       В семь часов, в дали, в посветлевшей восточной стороне горизонта, показались девять силуэтов больших и, судя по всему, военных кораблей, явно направлявшихся в нашу сторону. Командира быстро разбудили, и нам стало даже радостно, как спокойно и весело он сказал: "Ну-с, господа, кто старое помянет... Давайте же к делу. Работенка та еще будет!" Пробили боевую тревогу, адмирал приказал броненосцам через полчаса иметь 14 узлов, крейсера все двинулись к транспортам, и только "Изумруд" наш, набирая ход, побежал навстречу неизвестным...

Глава 7. В ожидании "самых главных дел".

          Сразу по возвращении из боевого похода на "рандеву с Камимурой" у Кадзимы, на командование Владивостокской эскадры навалился ворох срочных дел. "Рюрик" - доковый ремонт, "Ослябя" и "Россия" - исправить повреждения и пополнить людьми. А для "Осляби" еще и добронирование оскандалившейся после первого же японского снаряда носовой оконечности чем бог послал. Благо как раз доползли до Владивостока первые поезда с броневыми листами. Всем кораблям ВОКа предстояло, по возможности, заменить плиты котельного железа на бронеплиты Ижорского завода, насколько их хватит.

       Нужно получить двадцать новых мощных телеграфных аппаратов Телефункена с дальностью действия в 600 миль, и имеющих возможность работы даже на японской волне. Поставить их немцы должны двумя партиями по 10 штук, из которых три четверти еще предстоит умудриться переправить в Артур, для чего нужно или ждать прихода "Аскольда", или гонять "Богатыря". Добавить шестидюймовок "Авроре", хоть крепостных. Перетасовать вооружение "России" и "Громобоя" используя все уцелевшие новые восьмидюймовки Кане на "Громобое". На "России", по мере ремонта и поставки из Питера станков для трофейных 190-мм орудий, установить шесть трофеев...

       Кстати, Санкт-Петербург что-то сообщал о контрабандной поставке запасных стволов для шести и восьмидюймовок Армстронга, а так же пополнении боекомплекта для "гарибальдийцев" до конца осени. Транспорт из Арентины не плохо бы и встретить, а это разработка еще одной операции. Два 190-мм орудия решили поставить на "Варяг". Одно сейчас на импровизированном полигоне, лупило в море, проверяя таблицы стрельбы и соответствие прочностных характеристик русского станка от восьмидюймовки Кане отдаче британской пушки совершенно другой системы.

       Руднев, мысленно прикидывающий объемы предстоящих работ, и тихо от этих объемов офигевающий, неожиданно весело рассмеялся. Ему вдруг вспомнился первый опыт стрельбы 190-мм орудия установленного на станок старого восьмидюймового орудия Обуховского завода. Да, такой быстрой разборки станка на составляющие, не ожидал тогда никто... Хорошо хоть никого всерьез не зашибло. Но идея сэкономить время на заказе новых орудийных станков была похоронена вместе с останками станка старого...

       Отвеселившись, с тяжким вздохом, адмирал вернулся к неотложным делам. Для следующей предстоящей крупной операции нужны не только боеспособные корабли, но и надежные для них командиры. Последнее было более критично. Все пришедшие с Балтийскими кораблями офицеры уже написали сочинения в форме рапортов на тему: "Что я делал в проливе Лаперуза 19.06.1904". По ознакомлении с рапортами и состоялся тяжелый, но необходимый разговор с командиром "Авроры".