Аналогичный мир - 2 (СИ)

— Всё в порядке, Женя.

— Эркин, если что, — быстро и тихо говорила Женя, пока они шли в общей толпе к столовой, — ты не спорь, не задирайся. Я… мы всегда с тобой будем, вместе.

Алиса, сразу ставшая тихой и серьёзной, двумя руками держалась за его руку.

Ужин прошёл нормально, но чуть тише обычного. Ив сидел за одним столом с Фёдором и Грегом. И проходя мимо него к выходу, Эркин молча отдал ему свой хлеб, чего раньше не делал. Ив покачал было головой, но Эркин был уже у двери.

Как всегда он проводил своих до женского барака. Темнеть стало раньше, и фонари включали уже на ужине. Алиса убежала в комнату, а Эркин и Женя постояли немного, совсем немного, минут пять, не больше. Дождь. И поздно уже. Женя всё расправляла воротник его рубашки.

— Эркин, ты только осторожней, Эркин.

— Со мной всё в порядке, Женя.

— Эркин, что сегодня было в бане?

— Ничего, Женя. Этот… он упал, поскользнулся.

— Эркин, это ты коменданту скажешь. Я должна знать правду.

Она пыталась говорить строго, но губы у неё дрожали, а в глазах стояли слёзы. Эркину до боли остро хотелось поцеловать эти глаза, он даже нагнулся, но коснуться губами её лица не посмел.

— Женя… клянусь, ну… ну, я не знаю как… всё в порядке, Женя. Со мной всё в порядке.

— Господи, — Женя порывисто обняла его, прижалась щекой к его груди, — господи, ну, ни одного дня спокойного. Ладно, всё, — и так же порывисто отстранилась. — Всё, Эркин. Ты промок весь, простудишься, до завтра, Эркин.

Поцеловала его в щёку рядом с шрамом и убежала внутрь. Эркин дотронулся пальцами до щеки, словно мог нащупать след от поцелуя и пошёл в свой барак.

В их семнадцатой было полно народу. Сидели на кроватях, стояли в проходах.

— Ну, проводил своих? — встретил его Фёдор.

Эркин кивнул в ответ. На его кровати уже сидели шестеро, и он сел рядом с Ивом. Приз лежал под кроватью.

Говорили все сразу, перебивая друг друга и перемешивая слова на двух языках.

— Он с последней машиной приехал. Знает его кто?

— Нет, откуда?

— Не видали раньше.

— Нет, он не наш.

— Прибился откуда-то.

— Ладно, не об том речь.

— А об чём? Сегодня его, а завтра… Завтра кого? Тебя, меня?

— А есть за что? — хмыкнул Фёдор.

Минутная пауза, смущённые ухмылки и опять бестолковый мечущийся разговор.

— Дык того, на врага ж работали.

— А что, подыхать надо было?

— Ладно, дело прошлое, сейчас-то чего делать будем?

— А что?

— А наше дело телячье…

— Без пол-литры не решить.

— А чего решать-то? Чего мы можем?

— Как чего?! Нас вон сколько, это ж сила!

— Пошёл ты…! Сила, сила…

— Сила есть, ума не надо!

— У тебя ни того, ни другого.

— Я т-тебя…

— Остынь…

— Ну, чего заладил? Сила, сила… А куда её?

— Заступаться пойдёшь?

— Ага, аж бегу! Про пособничество не слыхал?!

— Да на хрена он нужен? Никто ж его не знает!

— За что взяли, не знаем.

— Так пойди, да спроси…!

Разговор шёл на такой густой смеси русской и английской ругани, что Ив, молча следивший за говорящими, если не всё понимал, то о многом догадывался.

— Ладно, — Грег прикурил от окурка новую сигарету. — Кто шибко боится, давай, дуй к воротам. Сколько на твоих, Мороз?

— Без пяти восемь, — ответил Эркин.

— Пять минут, чтобы смыться, — кивнул Фёдор. — Как раз хватит.

— У всех за плечами висит, — продолжал Грег. — На войне, что на фронте, что в тылу святых не бывает. Каждый за себя решает.

— Да куда ты от семьи побежишь?

— А некуда, так сиди и зубами не лязгай.

За общим шумом не заметили, как в открытых дверях встал комендант. Кто-то по-мальчишески ойкнул. Сигареты мгновенно исчезли в кулаках, но сизый дым, в несколько слоёв колыхавшийся под потолком, разумеется, выдавал их. Комендант молча внимательно осматривал собравшихся. И так же молча они ждали его слов.

— Нашли… Стулова, — сказал наконец комендант, закурил и продолжил по-английски. — Хороший человек, говорят, был. А дал промашку. Не посмотрел, с кем у одного костра спать лёг.

— А… этот? — спросил кто-то.

— Что этот? Стулов у него не первый. На большие сотни счёт идёт, — комендант взглядом нашёл Ива, еле заметно усмехнулся. — И ещё там много всякого. Профессионал.

— Серый? — требовательно спросил Грег. — СБ?

Комендант кивнул, ещё раз оглядел всех и ушёл.

После секундного замешательства стали расходиться под уже негромкий гул:

— Вот оно, значит, как… Да уж, тут в оба смотри… Ты смотри, как вышло…

Когда они остались впятером, Фёдор посмотрел на остальных.

— Ну, спать, что ли, будем, мужики?

— Не время для цирка, — буркнул Роман.

— Да уж, — кивнул Грег.

Эркин встал, взял своё полотенце. Обычный вечерний ритуал. И обычная шутка Фёдора, что Мороз потому краснокожий, что кожу смыл и мясо просвечивает. И последним выйдет по вечерним делам Ив, оставив Приза под кроватью тихой командой: «Ждать». Все уже лежат, так что… обойдётся.

Так всё и было. Войдя, Ив выключил свет и раздевался уже в темноте. Но обычного похрапывания не было. Лежали тихо, но не спали. Света со двора от незанавешенного окна хватает и свёрнутый рулоном тюфяк на кровати — чёрт его знает, как звать по-настоящему — всем виден. Ив лёг, скрипнув кроватью.

— Вот скажи, — заговорил Роман, — ведь в одной комнате жили, а не поняли.

— А сколько жили? — возразил Фёдор. — За три дня человека не узнаешь.

— А это смотря где, — немедленно ответил Грег. — На фронте человек сразу себя показывает.

— На фронте — да, — согласился Фёдор. — А здесь? Он вон три дня пластом пролежал и рта не раскрыл. Вот и пойди, узнай его!

— Молчать тоже можно… по-разному, — сказал Роман. — Чего уж теперь?

— Ладно, — Фёдор резко повернулся. — Парням что теперь делать? Этот гад на них теперь баллоны катит.

Разговор шёл по-английски. И Эркин ответил сразу.

— А что мне делать? Это правда, я раб…

— Заткнись! — перебил его Грег. — Был ты рабом.

— Ну, был, — согласился Эркин. — Так номер же не сотрёшь. Так… чего ж? Отберут визу — так отберут. Что я могу сделать?

— Не помирай до расстрела, — буркнул Роман. — Не за что тебя визы лишать. И тебя, Ив, слышишь? Если что, мы всё, что надо, подтвердим.

— Спасибо, — дрогнувшим голосом ответил Ив. — Только… не подставить бы вас.

— Не подставишь. Сколько тебе лет, Ив?

— Восемнадцать, — помедлив, ответил Ив.

— Уже есть или только будет? — по тону Грега чувствовалось, что он улыбается. — Ты ж малолетка ещё, — Эркин невольно вздрогнул, но в темноте этого никто не заметил, а Грег продолжал: — Если даже и докопаются до чего, то сын за отца не отвечает. Понял? А язык учи. Обойдётся когда, без языка тяжело.

— Да, я понимаю, спасибо вам…

— Всё, — Грег твёрдо, даже резко перебил Ива. — Всё, спим. И больше не треплем об этом. Фёдор, понял?

— Чего непонятного? Спим, так спим. Не психуйте, парни, всё нормально будет.

— А чтоб за одного всех не мотали, — сонно пробурчал Роман, — самим чиститься надо.

— Заткнись, — так же сонно ответил Грег.

— Учёного учить только портить, — согласился Фёдор и повторил: — Спим.

Наконец наступила уже настоящая ночная тишина. Ив слушал, как они засыпают. Он лежал, заткнув себе рот кулаком, чтобы не завыть, не закричать в голос…

…Распахнутая в свет и тепло дверь. И плоский чёрный с неразличимым лицом силуэт человека, загораживающего вход.

— Уходи.

— Куда я пойду?

— Твои проблемы. Чтобы русские из-за тебя, волчонка недобитого, меня мотали, хочешь? Не-ет, хватит. Твой папаша порезвился, а я отвечать буду? Нет, поищи другого дурака.

— Хлеба хоть дай. Я третий день голодаю.

— И отвечать за пособничество и укрывательство? Нет. Уходи.

Он поворачивается и уходит. В чёрно-белую ночь. За его спиной лязгает запорами и замками дверь. И он опять в темноте. Один. От голода кружится голова, болят обожжённые и обмороженные руки и ноги, всё болит…