Время увядающих лилий (СИ)

Из этого же следует… Необходимо параллельно и согласованно вести войну с франко-миланскими войсками и выплетать паутину, связывающую Рим, Бретань и, вполне вероятно, Испанию, точнее пока ещё Кастилию с Арагоном. Изабелла с Фердинандом от подобного точно не откажутся. Фердинанд из-за давнего конфликта Арагона с Францией. Изабелла же, та из-за ума и умения мыслить стратегически. Ослабить Францию, обезопасить северную границу — это серьёзное достижение. А значит, «отец» прочитает в письме ещё и про эти нюансы.

И молчок! Даже союзникам, даже большей части приближённых об этом покамест знать не следует. Если кому и могу сказать, то Мигелю, Бьянке, да Раталли с Эспинозой. Эти четверо уже доверено-перепроверенные, успевшие показать и преданность, и умение держать язык за зубами.

Дзин-нь! Не звонок, но его подобие — небольшой гонг, установленный снаружи шатра, где я отдыхал от летней жары. Если появлялся кто-то важный, один из бойцов охраны тюкал кинжалом или чем иным несчастную медяшку, тем самым сигнализируя о том, что меня желают видеть. А дальше уж в зависимости от настроения и состояния можно было разрешить охраннику войти и доложить, либо выйти самому, либо просто поинтересоваться, кого черти принесли. Единственное исключение — действительно серьёзная ситуация. Тогда два удара и обязательное появление охранника.

— Кто там ещё?

— Я…

Знакомый голос, обладательница которого уже особенно и не пытается маскировать его под мужской, искусственно понижая и добавляя этакую хрипотцу. Что ж, этот человек всегда желанный гость. Ну ладно, почти всегда, ибо если в гостях одна или две девицы и мы все в не совсем одетом положении, тогда… ну совсем не та ситуация.

— Заходи, Бьянка.

Прогресс, однако! Теперь даже не морщится и тяжко не вздыхает, когда её настоящим именем величают. Особенно после парочки бесед с Катариной Сфорца, которая с высоты своего опыта преподала юной воительнице парочку уроков относительно совмещения женской сути и природы воина. И это есть хорошо, потому как комплексы — штука крайне опасная.

Так, вот она уже и тут. Полог за собой прикрыла, даже завязала, чтоб кто-нибудь что-нибудь не увидел. Молодец. Здоровая паранойя — залог здоровья параноика. Я в XXI веке потому и ухитрялся долгие годы уходить от спецуры, криминалитета и иных врагов, что никогда не забывал про сию простую истину.

— Устраивайся, — лениво махнул я в сторону раскладного стула. — Фрукты свежие есть, а вот вино тут не держу и по жаре тебе не рекомендую.

— Не до фруктов, Чезаре. Войско маршала де Ла Тремуйля и Лодовико Сфорца идёт медленно, но уверенно. Вечером будут уже тут, у Реджо-Эмилио.

— Так мы их специально сюда вытянули, чтобы сражаться на удобной для нас позиции.

— Для них она тоже удобна. Много кавалерии, пушки. Союзники беспокоятся, особенно король Альфонсо.

Беспокойный он наш, чтоб ему пушечное ядро в задницу и как следует банником утрамбовать! Одни хлопоты от этого нового короля Неаполя. То ему не так, этого он опасается, другого и вовсе боится. Мандраж, понимаю, равно как и неготовность к ситуации «с корабля на бал» Только недавно был простым наследником, а теперь р-раз и целый король. Привычка к тому, что есть умудрённый папаша, который всегда посоветует, подскажет, за чью спину можно укрыться

Всё это было, а теперь кончилось. Остались лишь собственные возможности, к слову сказать, весьма и весьма скромные. Отсюда и нервишки пошаливающие, и неуверенность и некоторая злобная истеричность. Впрочем, плевать, он вынужден держаться за нас, другого варианта у него просто нет. Однако Бьянке я ответил в несколько ином ключе.

— Союзника надо вразумлять и успокаивать. Мы же всё равно собирались устроить небольшой военный совет перед грядущим сражением. Время пока есть.

— Есть, — эхом отозвалась подруга. — Наша лёгкая конница кружит около французов, обстреливает их, не давая чувствовать себя спокойно. Ты сам говорил, что вымотавшиеся войска не станут и пытаться атаковать до ночного отдыха.

Киваю, соглашаясь. Так оно и есть. А лёгкая кавалерия из числа «псов войны», ранее служивших в кондоттах — она выполняла сейчас свою, особенную роль. Вооружённые новыми кремневыми аркебузами, солдаты выбирали подходящую позицию, после чего, спешившись, делали несколько залпов по противнику и… взлетев в сёдла, уносились прочь. И никаких конных сшибок, упаси демоны от такой ереси! Беспокоящий огонь, наносящий некоторые потери врагу, не дающий расслабиться и позволяющий частично измотать франко-миланские войска ещё до вступления в бой. Именно это и ничего больше.

— Мигель, Раталли с Эспинозой?

— Готовятся, чтобы наши враги надолго запомнили, что значит воевать с Борджиа. Всё по твоему плану. Вот только… — на миг замявшись, Бьянка продолжила. — Пьеро Флорентийский исполняет всё, что говорит ему Винченцо. А вот Эспинозе трудно приходится. И сам король Альфонсо и его капитаны считают, что и сами знают, как им воевать. Место в центре они займут, но будут действовать так, как считают нужным. Если только ты их не образумишь.

— Попробую, хотя уверенности и у меня нет. Спеси у нового короля Неаполя куда больше, чем разума.

Бьянка кривится в невесёлой усмешке. Понимаю, у самого сейчас явно похожее выражение на лице. Тут чужих глаз нет, маску держать нет никакого смысла, могу позволить себе не напрягаться.

— Зато он привёл почти тринадцать тысяч, из них семь конницы.

Тут юная воительница права. Альфонсо хорошо потряс и выжал, а потом снова потряс своих вассалов, да к тому же привёл сюда не всех, оставив в крепостях вполне себе полные гарнизоны. Хотя конницу да, выгреб почти всю, этого не отнять. В результате пятнадцать тысяч нас с флорентийцами и тринадцать неаполитанцев… имеем двадцать восемь. Солидно. Противник же по предварительным данным, чуток уступает в числе. Двадцать четыре тысячи или около того. Вместе с тем следует помнить, что маршал Ла Тремуйль притащил под украшенными лилиями знаменем не абы кого, а ветеранов, да и Лодовико Сфорца, трясясь за только что полученный трон, хорошенько постарался выставить хороших солдат, не мусор. У нас же часть флорентийцев без боевого опыта, неаполитанцы же… тут совсем печально. Опытные, успевшие повоевать, конечно, есть, но их куда меньше, чем хотелось бы. Следовательно, в лучшем случае имеем паритет.

На что же тогда делать ставку? Уж точно не на удачу! Новая тактика, новые принципы использования артиллерии, а в придачу ещё и совершенно новаторское по здешним понятиям построение пехоты. Терции просто обязаны себя показать в лучшем виде.

— Вот что, Бьянка… Давай-ка не будем медлить и начнём действовать. Военный совет нужен?

— Да.

— Посылай людей к герцогу и королю. Пусть прибывают сюда. Только не стоит тащить с собой большую свиту, обсуждать всё равно будем в узком кругу, — видя безмолвный вопрос в глазах девушки, уточняю. — Ну куда ж я от тебя денусь то. Только если что захочешь сказать — шёпотом и мне на ухо.

— Конечно! Если что, то тихо-тихо, никто не услышит.

Энтузиазма… море. Всё ж война — это её стихия, именно тут Бьянка чувствует себякак рыба в воде. Ну вот, теперь надо вставать, мало-помалу приводить себя в порядок, облачаясь в подобающий вид. К слову о подобающем виде. Теперь, получив помимо кардинальского перстня ещё и положение великого магистра Ордена тамплиеров, я мог забыть про кардинальскую сутану почти во всех случаях. Разве что при особо торжественных собраниях в Ватикане придётся вновь вспоминать об этом уродстве. И не мелочь, и приятно.

И не в тесноте, и уж точно не в обиде. Это я про тех, кто собрался в моём довольно просторном шатре, членов военного совета для чрезвычайно узкого круга лиц. Три составных части союзного войска, то есть Борджиа в моём лице, герцог Флоренции Пьеро I Медичи и король Неаполя Альфонсо Трастамара. И у всех имелись доверенные советники, они же военачальники. Альфонсо Неаполитанский притащил тех двоих, которые достались ему «по наследству» от отца — прославленных кондотьеров Виргинио Орсини и Просперо Колонна. Два человека из родов, которые нас, Борджиа, мягко сказать, сильно не любили, а если быть честными, то искренне ненавидели как опасных конкурентов. Вот какими взглядами порой одаривают, хотя пытаются это маскировать фальшивыми улыбками и вежливыми словами.