Вся трилогия "Железный ветер" одним томом

Фрикке еще успел удивиться, как слабенько, неэффектно выглядит настоящий взрыв настоящего морского реактивного снаряда. Он подумал, что, наверное, все дело в расстоянии. И сразу же вслед за этим немного в стороне, слева по курсу возникла ослепительная вспышка, которая, казалось, просвечивает даже сквозь силуэты впереди идущих судов. Она была невообразимо, немыслимо ярка. Даже в солнечный день, несмотря на очки, казалось, словно в непроницаемом черном экране проделали отверстие, и солнечный луч уколол глаз, доселе никогда не видевший света. Томас зажмурился и отшатнулся от триплекса, под защиту брони, которая сейчас показалась тонкой, как бумага, такой слабой и бесполезной против рукотворного ада. В желто-красном сиянии заколебались, растаяли контуры судна, ближайшего к атомному взрыву — то ли марево раскаленного воздуха исказило очертания, то ли сгорали мелкие детали оснастки. И еще с того же корабля разом сорвались какие-то бурые облачка, как будто с модели сдули давно копившуюся пыль — это облетала сожженная температурной вспышкой краска.

Глава 17

— Нет связи, — тихо повторил офицер. — Только обрывочные слова. «Эшелон» немного расчистил небо, но потери все равно огромные. Управление боем потеряно, соединения сражаются по своему усмотрению.

— «Дивизион»? — коротко спросил Константин.

— Начал подъем самолетов, — доложил после короткой паузы другой связист.

Пожаров на соседних судах прибавилось, уже не меньше десятка дымных столбов циклопическими свечками поднимались к небу, одни черные, другие белесые. Сразу было видно, что горит — мазут, бензин или синтетическое топливо сверхвысокой очистки. «Левиафан», что удивительно, пока избегал атак. То ли ему до сих пор везло, то ли противники здраво оценивали свои возможности и стремились поразить более мелкие и уязвимые мишени. Скорее первое. Зато пораженный предыдущим ракетным залпом контейнеровоз получил еще три попадания, злосчастный корабль быстро терял ход. Из люков и пробоин выбивались темно-красные языки пламени.

Серое марево вокруг заполонили многочисленные инверсионные следы, ПВО непрерывно рассыпала целые гроздья крошечных букетиков противоракетной шрапнели. Трассирующие пунктиры резали сгустившийся воздух сотнями, тысячами очередей. Время от времени в поле зрения мелькал самолет, но их было очень мало, непривычно и неправильно мало.

Фрикке не интересовался морскими сражениями, и разбросанные по штурманской карте значки говорили ему немного. Кроме того, поскольку «Левиафан» не являлся командным кораблем, было сомнительно, что его данные хоть сколь-нибудь адекватно отражают действительность. Но карта все равно притягивала взгляд. Кажется, «красные» пытались охватить «синих»… так, вот это очень похоже на столкновения патрулей и разведки… это — на обнаруженную и уничтоженную диверсионную группу… А прямо к «обозу», в котором, видимо, и везли ягеров, прорывалось что-то, судя по количеству полосок на значке, серьезное.

Хуже всего было то, что нобиль просто не понимал, что происходит. На суше он мог ориентироваться по картам, донесениям, радио, интуиции, наконец. Сейчас вокруг разворачивались события титанического охвата, вовлекающие тысячи людей десятки, если не сотни боевых аппаратов, а Фрикке чувствовал себя слепцом в стране зрячих. Он совершенно не ощущал масштаб происходящего, и от отсутствия привычных ориентиров — терялся.

— Господин капитан, — произнес Томас, старательно подбирая слова и интонации. — Не будете ли Вы любезны, как профессионал, уделить несколько минут случайному сухопутному человеку на мостике и пояснить, что происходит?

— У меня на мостике не бывает случайных людей, — отрезал капитан, улыбнувшись уголком рта. Впрочем, улыбка получилась кривоватой, механической, у капитана явно дрожали губы. — Прошу прощения, я вспылил. При всей моей вере в науку и технику Объединенной Нации, есть силы, которые не стоит … называть вслух. В некоторых случаях.

Он говорил чересчур быстро и почти без интонаций, торопливо, без пауз приставляя слово к слову. Фрикке кивнул.

— Они навалились всей силой, — продолжил капитан. — Мы уже потопили больше подводных лодок, чем в любой из прошлых переходов, а они все не кончаются. Надводные корабли идут в лобовую атаку. Самое большее, что нам грозило раньше — случайная ракета с дирижабля или подводная лодка, прорвавшаяся к ордеру. Сегодня все по дру…

Томас обернулся, туда же, куда расширенными глазами уставился моряк.

Небо, прорезанное багровыми вспышками, иссеченное пунктирами трассеров, опустилось так низко, что, казалось, сейчас оно обрушится на океан, сплющив, раздавив все на поверхности. Из взбаламученных туч вывалился объект, похожий … да, более всего он походил на обкусанный бублик. Не сразу, но Томас вспомнил, что это дирижабль ПВО в виде кольца, с оружием и рабочими модулями, интегрированными прямо в многосоставной несущий корпус. Обкусанным он казался из-за множественных попаданий, «сдувших» большую часть гелиевых контейнеров, несмотря на защиту и протектирование.

Все орудия дирижабля непрерывно работали, обстреливая близлежащие корабли. Воздушный аппарат словно притягивался к судам тонкими нитями, пульсирующими огнем. По незваному гостю немедленно открыли огонь, промахнуться было невозможно, от дирижабля отлетали куски обшивки, но не появилось ни одного спасательного баллона. Похоже, экипаж предпочитал погибнуть вместе с аппаратом.

Мгновение, и огонь всех автопушек дирижабля сошелся на корабле, идущем в колонне справа и впереди. То был авианесущий рейдер, последний оставшийся корабль из своей серии, реликт тех времен, когда Евгеника начала пробовать на прочность американские торговые пути. Рейдер только-только притушил начинающийся пожар и, несмотря на еще работающие фонтаны пожарных команд, начал подъем истребителей. Орудийные башни заворочались, нащупывая воздушную угрозу, но дирижабль успел раньше. Огненные бичи прошлись по взлетной палубе, высекая крошечные метелки искр, и хлестнули по высокой надстройке. Удар оказался точен и безошибочен — рейдер был очень слабо защищен, поскольку не предназначался для артиллерийского боя. Пушки нужны были ему для экономного добивания «торговцев», а не дуэлей с врагом.

Огонь почти двух десятков скорострельных орудий сосредоточился на надстройке. Несколько бесконечных секунд дирижабль расстреливал мостик, перемалывая вдребезги тонкую броню, стекло… и командный состав. Сразу несколько попаданий крупнокалиберных снарядов разорвали летательный аппарат на десятки частей, разметали над строем в клочья. Рейдер еще с полминуты двигался прежним курсом, а затем начал ощутимо сдавать влево, определенно намереваясь пересечься курсом с «Левиафаном».

— Сделайте что-нибудь, — прошептал Томас, растеряв хладнокровный снобизм, что так отличал его на суше.

— Вспомогательным носовым — стоп! — прокричал капитан в одну из переговорных труб. — Аварийной партии носовых отсеков — готовность!

Все происходило медленно, плавно, можно сказать даже величаво. Рейдер, кажущийся игрушкой на фоне «Левиафана», все больше уклонялся от общего курса, движимый винтами и рукой убитого рулевого. По стометровой взлетной палубе побежал самолетик, кажущийся совсем крошечным — отчаянный пилот все-таки рискнул испытать судьбу. Удачи и разбега не хватило, истребитель вылетел за край трамплина и по короткой параболе канул вниз. Сквозь пробоины в разбитой, искореженной попаданиями надстройке пробивалось пламя, словно некое чудище расположилось в сердце гибнущего корабля и теперь осторожно пробовало воздух на ощупь красно-черными щупальцами. Еще минута. Другая… Рейдер окончательно вышел из колонны, встав на пути «Левиафана». Расстояние стремительно сокращалось и, наконец, заостренный форштевень врезался в борт дедушки современных авианосцев.

Томас рефлекторно ухватился за штурманский столик, но гипертранспорт лишь чуть вздрогнул, почти незаметно — повело палубу и заколебались непонятные нобилю указатели на приборной стене. Покрытый особо прочной, закаленной сталью бульб на носу «Левиафана» одним проходом вскрыл борт рейдера почти на половину всей длины, как тесак жестянку, и отшвырнул в сторону. Боевой корабль с устрашающей быстротой накренился на бок, каждую секунду забирая в корпус десятки тонн воды, с взлетной палубы в воду посыпались обломки и куски обшивки.