Одиссея "Варяга"

       Последнее, что видели с мостика уходящей "Нанивы", была одинокая фигура на палубе кренящегося "Такасаго". Неторопливо пробираясь через кучи обломков, командир делал последний обход вверенного ему корабля. Потом Исибаси нежно, как по щеке любимой женщины, провел рукой по броне рубки, прощаясь со своим таким быстрым, изящным, но, увы - оказавшимся столь непрочным и уязвимым кораблем... Докурив последнюю сигарету, капитан первого ранга ушел в рубку, разделив судьбу своего крейсера.     

       Вздохнув о слишком раннем уходе старого друга, Камимура решил, что при первой же возможности навестит Исибаси в храме Ясукуни, тем более что поступок друга полностью соответствовал кодексу Бусидо. Разве пожелаешь лучшего прощания с миром офицеру Императорского флота и самураю? Он, Хикондзе Камимура, мог искренне гордиться своим другом. Он всегда был таким: честным и решительным, безудержно храбрым, может быть даже его храбрость иногда летела впереди трезвого расчета? Может быть... Но, следуя по пути Воина, если судьба предоставляет выбор между жизнью и смертью, самурай должен не задумываясь выбирать смерть... Как же, все-таки, он красиво ушел...

       Однако действительность вскоре оторвала вице-адмирала от ностальгических размышлений, и командующий 2-й боевой эскадрой направился на совещание, по поводу ремонта его наиболее поврежденных крейсеров. С "Идзумо" и "Такивой" все было более менее ясно. Как только обстановка позволит - установка новых бронеплит взамен пробитых, замена выбитых шестидюймовых орудий, латание труб и вентиляторов, восстановление водостойкости отсеков и все. Но что делать с кормовой башней "Якумо"? Собрание флагманов и флотских инженеров рассматривало и отвергало одну идею ремонта за другой.

       - Черти и демоны побери это 10 дюймовое орудие на "Кассуге"! - в сердцах бросил командир "Токивы" Иосиацу, - оно одно нанесло нам больший урон, чем вся остальная артиллерия русских! Хвала Оми Ками, что у русских не хватило ума стрелять из него по моему крейсеру. Получи "Токива" снаряд в башню с пробитием брони, я бы сейчас с вами тут не сидел.

       При этих словах один из флотских инженеров, флагманский механик Цукару Ямазаки, усмехнулся и вдруг застыл с полуоткрытым ртом. Минуты три он как завороженный смотрел в стенку, а потом притянул к себе лист бумаги и начал что - то быстро черкать карандашом. Видевший это Камимура, молча поднял вверх палец, призывая собрание к молчанию, чтобы не спугнуть посетившее Цукару состояние сатори. Через еще пять минут, механик вернулся в реальность, и, с удивлением, увидел устремленные на него ожидающие взгляды.

       - Мне вдруг пришло в голову - ремонт башни все одно не возможен, элеваторы тоже разбиты, да и новых восьмидюймовок нам в Японии взять негде. Может тогда устроить русским тот же сюрприз что и они нам? Не ремонтировать вообще, а делать все заново? Я тут прикинул, у меня получается, что одиночное орудие калибра 10 дюймов, с легким щитовым прикрытием, вроде вполне входит и по весу и по габаритам. Проблема только с заряжанием - для 10 дюймового снаряда уже нужна механизация, и собственно, где взять это самое орудие...

       Дальнейшая дискуссия велась уже вокруг карандашного наброска, и вечером в Британию, Аргентину, Италию и Чили полетели телеграммы, обязывающие морских агентов в этих странах выяснить возможность срочной закупки одного десятидюймового орудия системы Армстронга.

        Адмирал Того стоял на мостике флагманского броненосца "Микаса" и флегматично смотрел на заходящее солнце. "Символично", - отметил про себя японский командующий, - "действительно, судя по событиям последних нескольких дней, сейчас явно не время "восходящего солнца".

       Стоявшая у борта корабля плавмастерская, шум работающего оборудования, шипение пара и грохот клепки лишний раз напоминали об этом. Получивший не смертельные, но достаточно серьезные повреждения во время боя у Эллиотов, флагман Соединенного флота смог, наконец, зайти в Мозампо для того, чтобы устранить в базе повреждения, требовавшие использования специализированного оборудования и станков. Заниматься ремонтом у Эллиотов, зная, что эскадра Макарова вновь в любой момент может выйти в море, было слишком рискованно, да и плавкрана там так же не было. Кроме того, за это время сюда подвезли и все орудия, которые сейчас заканчивают монтировать вместо разбитых.

       Того отдавал себе отчет в том, что стратегически его переиграли. По большому счету только то, что три из семи русских броненосцев не развивали в бою свыше 14 узлов, позволило избежать катастрофы. Конечно, трагическая гибель "Фудзи", "Оттовы", десятка эсминцев и миноносцев, а также почти всех транспортов, не что иное как поражение. Однако это болезненное и обидное поражение не стало тем разгромом, который, надо думать, русские изначально и замышляли. А все ведь действительно могло обернуться трагически...

       Флот получил жестокий урок, показывающий, что противник осведомлен о той выдающейся роли, которую играла и играет в ведущихся нами боевых действиях разведка. И сумел правильно воспользоваться своим шансом. Смешно говорить, но о выходе Макарова в этот раз мы получили агентурную информацию уже после боя, к ночи!

       Отдельно нужно разобраться с тем, как русские смогли организовать операцию по отвлечению крейсеров Камимуры и пары его броненосцев. Когда стало ясно, что предстоит иметь дело со всей порт-артурской эскадрой, пришло осознание того, что Дева "Ослябю" не поймает, и ее якобы проход Сангарским проливом был дезинформацией. Еще до открытия огня с "Микасы" успели дать телеграмму контр-адмиралу Дева, с требованием немедленно идти в Чемульпо, но было уже, конечно, поздно...

       Контр-адмирал Мису со своими офицерами уже прибыл, вот пусть теперь разведчики и ответят нам, что думают на эту тему в штаб-квартире... И что они думают сами. Что это? Против нас действует очень умный и изощренный противник или это их собственный агентурный провал? И какое предложение он хочет передать мне лично? Он же знает мое отношение к диверсионным методам войны. Если с боевого корабля, под поднятым знаменем, то я готов его поддержать. Если опять...

       Да, опять... А что нам еще остается?

       Того тяжело вздохнул. Ему никак не удавалось собраться с мыслями перед обсуждением с офицерами морской разведки плана неотложных мероприятий. Он просто не мог еще до конца отойти от прошедшего боя, и все его мысли вновь и вновь возвращались к нему.

       В итоге этой схватки у Эллиотов, Соединенный флот, пусть ценой болезненной и кровоточащей раны, смог отпарировать смертельный удар. Честь флота ни в чем не пострадала, как и его решимость продолжать борьбу до окончательной победы.

       Да, потеряны почти все собравшиеся у Бицзыво транспорты и их грузы, включая осадные мортиры и боеприпасы к ним. Но благодаря своевременному приказу Катаоки - "всем транспортам с солдатами выбрасываться на берег, личному составу спасаться по способности" - подавляющее большинство солдат добралось до берега. Да, японскому флоту фактически пришлось бежать от русских. Но благодаря нашему удачному маневрированию и разделению сил Макаровым, нам удавалось держать ситуацию под контролем. И если бы не это роковое повреждение "Фудзи", возможно, что мы смогли бы нанести нашим противникам более жестокие повреждения, чем они нам. Увы, после того, как "Фудзи" отстал, а минная атака не удалась, нам оставалось только одно - выход из боя. Попытка защитить подбитый старый броненосец погубила бы и новые корабли. Макаров, несомненно, пошел бы до конца. Ведь даже разменные варианты его полностью устраивают. Русские подкрепления уже в пути...

       Некоторым утешением для моряков Соединенного флота стало то, что теперь один из русских броненосцев-крейсеров будет требовать более серьезного ремонта, чем любой из трех переживших бой японских броненосцев. Пара 12-ти дюймовых снарядов, попавших в небронированную носовую оконечность после сближения на 25 кабельтов, мгновенно выбила "Пересвет" из строя. А как выглядели дымящиеся казематы его правого борта, японский командующий сам ясно видел в бинокль. И все же русские стреляли не хуже. Смерть, можно сказать, миновала адмирала Того в пяти сантиметрах: осколок снаряда, предварительно оторвавшего прямым попаданием половину ствола на правой носовой двенадцатидюймовке "Микасы", [110] сбил с адмирала фуражку, оставив в тулье рваную дыру. А это была его "счастливая" фуражка. И теперь надо будет отдавать ее в починку...