Последний шанс (СИ)

   Как только информация об успехе операции дошла до Берлина, вермахт предпринял решительное наступление на Юг и, практически не встречая сопротивление подавленных постоянными неудачами и потерей главного флота страны французов, к концу июля вышел к Тулону с севера.

   С этого момента участь Франции была решена. Даже в Париже уже стала проявляться готовность к капитуляции, но пока еще французы пытались выторговать себе приемлемые условия и сохранить за собой контроль хотя бы части страны. Гитлер оставил все эти обращения без внимания, отдав приказ войскам планомерно зачищать территорию Франции от любых вооруженных частей соединений противника.

   В результате захвата Тулона Германии по договоренности с Муссолини отходило более половины всех судов, включая все крупные боевые корабли. Такой раздел "имущества" стал возможен после того, как Гитлер недвусмысленно увязал правила дележа с будущей ролью каждой из сторон в дальнейших боевых действиях против англичан. Дуче корабли тоже хотел, но биться с англичанами впрямую особым желанием не горел. А потому вынужден был уступить львиную долю добычи своему более агрессивному и воинственному партнеру.

   В течение осени 40-го года практически синхронно войсками стран Оси и Испанией были проведены еще три молниеносные операции на средиземноморском направлении.

   Итальянцы высадились на Крите, причем при поддержке флота и такими силами, что даже не слишком воинственные итальянцы смогли осилить находящийся там относительно небольшой английский контингент.

   Сами немцы, вовсю задействуя новоприобретенный флот, получивший название "средиземноморский", с уже полноценными немецкими экипажами, провели успешную десантную операцию на Мальте, взяв ее под контроль в течение нескольких дней несмотря на упорное сопротивление англичан.

   А испанцы в тот же самый момент решительным броском захватили английскую базу в Гибралтаре. Для этого, правда, пришлось сравнять ее фактически с землей, а потом еще долго уничтожать остатки гарнизона в многочисленных прорытых за столетия ходах в скале, но дело того стоило. Ведь фактически испанцы кровью снимали многовековое унижение. А потому несмотря на существенные потери страна встретила это известие настоящим ликованием.

   Видя этот национальный восторг и подъем, а также успехи союзников на других участках фронта и то, как стремительно меняется ситуация на континенте Франко подумал, что совершенно напрасно так долго пытался сохранять нейтралитет и не поддавался на уговоры Гитлера. Теперь он уже почувствовал вкус к "игре" и даже дал своему Генштабу задание разработать план по захвату Португалии.

   Невозможное еще вчера становилось более, чем вероятным завтра.

   Успехи Германии и ее союзников оказали сильнейшее воздействие на Турцию, которая вслед за Испанией решила, что нейтралитет это не совсем то. что ей требуется. Особенно после того, как из посольства в Москве пришло сообщение, что Кремль готов закрыть глаза не некоторую внешнюю активность "османов", если только эта активность будет проявлена исключительно на южном направлении. Хотя публичное негодование было обещано в полной мере, но на него было рекомендовано не обращать большого внимания. Немцы со своей стороны гарантировали туркам, что не оставят ее один на один с англичанами или Россией, а при необходимости поддержат ее "справедливые" устремления всей своей мощью.

   Риббентроп старался не зря, и уже в ноябре, лишь дождавшись полного окончания сбора урожая, Турция вторглась на территорию Сирии и решительно двинулась в направлении Палестины. Одновременно с этим отдельные турецкие части под видом необходимого уничтожения сопротивляющегося противника попытались существенно продвинуться на восток в сторону Ирака. Страной уже начала овладевать идея восстановления Блистательной порты. Однако, продолжалось это недолго.

   СССР в полном соответствии с советско-персидским договором в целях обеспечения безопасности обеих стран стремительно ввел войска на территорию Ирана вдоль границы с Ираком, а также по дипломатическим каналам передал Турции, что, заглядывая на восток, она рискует свернуть себе шею, как и то, что в южном направлении пейзажи поинтереснее для глаз. Намек был понят мгновенно.

   Советские войска вошли в Иран в составе двух полноценных армий Закавказского фронта, одной армии и кавалерийского корпуса Среднеазиатского военного округа при поддержке кораблей Каспийской флотилии.

   47-я армия ЗКФ, самая многочисленная, в составе трех стрелковых, трех кавалерийских и двух танковых дивизий, а также ряда более мелких отдельных частей расположилась в районе Тебриза, закрывая непосредственно турецкое направление.

   44-я армия ЗКФ в составе трех стрелковых дивизий ускоренным маршем проследовала на юг страны почти до самого побережья и закрепилась в районе города Бендер-Машхехр, прикрывая страну от возможной интервенции англичан с моря.

   53-я армия и 4-й кав. корпус САВО в общем составе пяти стрелковых дивизий остановились в районе Керманшаха, закрывая Иракское направление и одновременно выполняя роль резерва для двух других группировок.

   Между нашими частями расположилась и часть иранской армии, создавая впечатление полноценной совместной операции по защите границ. Но основная часть иранских сил ускоренно готовилась к вторжению, или как это именовалось в окружении Шаха освобождению, в Афганистан и Белуджистан, концентрируясь для удара в восточных регионах страны. Благо с помощью СССР железная дорога была уже большей частью построена.

   Все эти события естественным образом вызвали страшный переполох в дипломатических кругах. Впрочем, в Европе выступать особенно было уже некому, только Англия бесилась на Островах, да из Вашингтона периодически доносились осторожные голоса с предостережениями о недопустимости эскалации конфликта и призывами к скорейшему заключению мира.

   Что касается США, то для СССР это ровным счетом уже не имело никакого значения. Еще в октябре усилиями дипломатов обеих стран при активном содействии американского еврейского лобби было заключено двустороннее соглашение, по которому стороны, выказывая всячески свою приверженность мирному разрешению конфликтов, обязывались в случае войны кого-либо из них оказывать друг другу экономическую помощь. Разумеется, к этому прилагались двусторонние гарантии о неизменно дружественной друг другу позиции и неучастии в любых союзах, направленных против одной из сторон.

   В Лондоне, начиная с момента Дюнкеркской бойни и провала попытки тайных договоренностей с Гитлером, не прекращался политический кризис, грозящий стать перманентным. Черчилль уже трижды просился в отставку, полностью осознав в какую задницу он оказался втянут, но неизменно король отказывал ему в этом. В такой ситуации желающих взять на себя ответственность за судьбу страны просто не находилось. А неудачи преследовали Британию одна за другой. Появление теперь уже у настоящего противника сильного флота на Средиземном море, потеря двух военных баз на Крите и Мальте, а также, что было практически смертельным, на Гибралтаре, раз за разом сотрясали политический Олимп Империи. Причем, события развивались столь стремительно, что на них просто не успевали адекватно реагировать.

   Только возникла мысль спровоцировать США на конфликт с СССР или еще лучше втянуть их в войну с Германией, как появился советско-американский договор о дружбе, а призывы из Белого Дома к миру в Европе не оставляли надежд на желание американцев вляпаться в совершенно не нужную им войну на континенте. США при этом соглашались оказывать Англии всяческую поддержку на словах и даже в экономической области, путем поставок необходимых материалов, товаров и вооружений. Но при этом никогда не забывали спросить за это полновесным золотом, которого при таких темпах в Империи могло уже просто не остаться.

   Еще неприятнее для Лондона оказалась попытка воздействия на СССР с целью образования антигитлеровской коалиции. Британии в очередной раз потребовалось бьющееся за ее интересы "мясо", а потому британский спецпосланник Черчилля разливался в Москве настоящим певчим соловьем. Если не знать истории, то складывалось впечатление, что русский и британец такие друзья навек, что водой не разольешь.