Наследники по прямой. Книга первая.

После утренней "летучки" в отделе Гурьев и Мишима отправились с визитом в музей. Здесь их ждало разочарование - Артемьева на месте не оказалось.

– Он вообще не приходил на службу? - уточнил Мишима.

– Отчего же, - пожала плечами вахтёрша. - Приходил, и даже поздороваться успел. Только его вызвали сразу, он и уехал.

– Кто вызвал?

– А вы-то сами не знаете, - вздохнула женщина. - Сотрудник какой-то, из органов, они, знаете ли, не очень-то докладывают!

– Давно?

– Может, час какой, полтора… Он его ждал уже, у меня сначала справился, есть ли такой Артемьев и где.

– А документ предъявлял какой-нибудь? - Мишима прямо-таки излучал доброжелательность и спокойствие. Но Гурьев уже и без того догадался - дело плохо.

– Конечно, мандат, - кивнула вахтёрша, - не такой, как у вас, другой, я не очень его и рассматривала. По всему видно, что из органов, чего там рассматривать!

– Спасибо, - едва заметно поклонился Мишима. - Большое спасибо. Мы зайдём в другой раз.

– Ну, и где теперь искать этого Артемьева? - зло спросил Гурьев, когда они с Мишимой очутились на улице. - Они всё время на шаг впереди, сэнсэй. Почему?

– Нельзя было отправлять Полозова одного, - Мишима быстро, как умел только он, шагал в сторону Петровки. Гурьев искусство такой ходьбы уже освоил достаточно прилично, но всё же ему было ещё далеко до идеала. - Они его выследили. И Варяг прав - это чекисты.

– Драгун и Сотник, в музей за адресом и потом домой к Артемьеву. Не вздумайте прохлопать кого-нибудь. Я на Лубянку.

– Я обзвоню домзаки, - Вавилов сунул папиросу в пепельницу, поднялся и направился в "кабинет".

– Гур, дуй домой, перехвати Минёра.

– Нет нужды, - спокойно произнёс Мишима. - Он в безопасности, сведения от него уже ушли.

– Тогда зачем им Артемьев?! - удивился Гурьев.

– Они хотят знать точно, что он успел рассказать.

– Всё равно, мне так спокойнее, - Гурьев тоже поднялся. - Учитель?

– Я с тобой.

– Кто это, кто?! - прошипел Городецкий, доставая из кобуры под мышкой револьвер, откидывая барабан и проверяя патроны. - Кто, м-мать?! Узнаю - пристрелю, как бешеную собаку!

Мишима чуть скосил глаза на Городецкого, но промолчал, разумеется, - хотя Гурьев отлично видел, что учитель горячностью Варяга недоволен. Громко поставив барабан на место, Городецкий вернул ствол обратно в кобуру:

– Всё. Я полетел. Пожелайте мне доброй охоты.

Охота оказалось не очень-то доброй. Никаких следов Артемьева ни на Лубянке, ни в других местах не обнаружилось.

– Что происходит? - тихо спросил Вавилов, когда все сотрудники, Мишима, Гурьев и Полозов расселись в кабинете. - У кого какие соображения?

– У меня, - Мишима чуть поклонился Вавилову. - Я думаю, всё совершенно ясно, и расследование необходимо прекратить.

– Что?!

– Погоди, Варяг, - остановил Городецкого Вавилов. - Продолжайте, Николай Петрович.

– Прекратить расследование необходимо, - повторил Мишима, нисколько не повышая голоса, чем поневоле заставил слушателей внимать себе куда более пристально, чем те поначалу собирались. - Можно понять, что кольцо представляет для того, кто напал на нас с целью завладеть им, очень большой интерес и значение. Нет сомнения, эти люди не остановятся ни перед чем, чтобы помешать следствию. Пропадают люди. Нападавшие мертвы. Никаких признаков того, что кольцо может появиться в обычных местах, где появляется добыча обычных преступников, нет. Я думаю, кольца уже нет в Москве и нет в России. Мне горько говорить об этом, но я убеждён, что это так. Мы не должны рисковать жизнями людей, которые находятся на нашем попечении, поэтому мы сейчас сделаем вид, что сдались и смирились. Нужно быть честными - прежде всего перед самими собой - и признать: нас опережают на многие часы, если не дни. Невозможно обогнать время.

Гурьев понимал, что в словах учителя содержатся сразу две правды: объективная правда происходящего и личная правда Мишимы, принявшего решение отомстить и делающего всё, чтобы никто из присутствующих не смог ему помешать - и при этом избавить их от ответственности за его решение.

– Вы - сыщики, и я не должен учить вас делать вашу работу, - продолжил Мишима. - Вы знаете не хуже меня - бывают времена, когда нужно отступить, чтобы усыпить бдительность врага и внушить ему чувство безнаказанности. Тогда у нас, возможно, появится шанс довести дело до конца.

– Есть в ваших словах доля истины, Николай Петрович, есть, - вздохнув, признался Вавилов. - Что скажешь, Варяг?

– Я не согласен.

– Да понимаю я, что ты не согласен, - Вавилов посмотрел на Городецкого, на Гурьева, на Полозова - и полез за папиросой. - А вот я - согласен. Активность по делу прекратить, бумаги сдать под роспись мне лично, удостоверения временных сотрудников - на стол. Всё. О дальнейших действиях будет сообщено особо. Варяг, пиши постановление о прекращении расследования, я подпишу, сдадим в следственную часть завтра утром, пускай подавятся. Мы сейчас с конторой воевать не можем. Не тот расклад.

– Батя!

– Я сказал - всё. Это всё, Варяг, - Вавилов тяжело уставился на Городецкого.

Полозов, Мишима и Гурьев вышли на крыльцо здания на Петровке, когда их догнал окрик Городецкого. Они остановились и повернулись к Варягу, который быстро направлялся к ним. Мишима, кивнув Гурьеву, подхватил моряка и увлёк его за собой.

– В общем, так, Гур, - Городецкий закурил, сердито щёлкнул крышкой зажигалки, убирая её в карман. - Извиняться и расшаркиваться не стану, ты человек достаточно взрослый, понимаешь, какой мразью я себя чувствую.

– Варяг, перестань, - мягко проговорил Гурьев. - Я действительно понимаю, - он посмотрел на медленно удалявшихся Полозова и Мишиму. - Не стоит. Давай, мы наши остальные договоренности продолжим выполнять, а с этим делом - ну, придётся пока подождать. И не надо, действительно, всяких высокопарностей.

– Мстить будешь? - тихо спросил Городецкий, прокалывая Гурьева насквозь слюдяными сколами глаз.

– Нет, - с легким сердцем ответил Гурьев. Он не врал - его мысли действительно были далеки от мстительных планов.

– Ну, и на том спасибо. Паспорта и визы занесу сегодня вечером.