Последний шанс (СИ)

   Результат битвы при Дюнкерке оказался ужасающим. С обеих сторон в битве, продолжавшейся почти две недели, погибло более шестисот тысяч человек. Вместо трехсот с лишним тысяч эвакуированных в Британию в моей истории, на этот раз таковых набралось едва ли больше сорока тысяч, причем в лучшем случае это были легкораненые, способные в течение месяца вновь встать в строй. Союзники потеряли две сотни самолетов, более пятисот танков, почти три десятка кораблей различного класса, бессчетное множество транспортной техники и артиллерии.

   Но и немцы умылись своей и вражеской кровью по макушку. Почти двести тысяч убитых, огромное число раненых разной степени тяжести, около семисот танков, триста пятьдесят самолетов. Мир на секунду застыл в ужасе и безмолвии от сотворенного, переваривая эти реки крови и горы человеческих трупов. Но Гитлер, несмотря на столь значительные потери, остался доволен результатами операции. Теперь на стороне немцев была не только реальная сила и отсутствие какого-либо серьезного в Европе противника. Теперь перед его войсками, надолго опережая их, мчался "ужас, летящий на крыльях ночи". Этот ужас сковывал тела и сознание еще не вступивших в войну частей французской армии. Давно смолкли шуточки насчет сексуальной ориентации немцев, давно прекратили стекаться к дорогам по которым к фронту отправлялись новые части девушки в нарядных платьях. А сами солдаты, сменив бравый вид на обреченность и уныние, старались как можно быстрее проскочить населенный пункт, чтобы не слышать вслед возгласы сострадания.

   В Англии ситуация была не лучше. Черчилль с трудом переживший очередной правительственный кризис, обратился к нации с воззванием превратить британские острова в непотопляемый авианосец и несокрушимую крепость. А заодно пообещал скорый подход новых частей из колоний и всестороннюю поддержку со стороны Канады и США.*****

   Доклад о положении на европейском театре военных действий в Кремле делал маршал Шапошников. Он подробно и обстоятельно обрисовал развитие ситуации на фронтах и тех перспективах, которые имелись с учетом уже проведенных сторонами операций и их последствий.

   - Таким образом, - завершил свой доклад Шапошников, - успех немецкого наступления как на западном, так и на северном направлении стал следствием почти идеальной синхронности действий на всех участках боевых действий. Союзники по антигитлеровской коалиции оказались к такому попросту не готовы и не смогли вовремя что-либо этому противопоставить. Также следует отметить великолепное взаимодействие всех родов войск германской армии, которые органично дополняли друг друга, создавая в ключевых точках стратегическое преимущество, обеспечившее победу. И нам, товарищи, в этом направлении есть чему поучиться у вермахта. На сегодня именно тесное и эффективное взаимодействие всех видов войск и вооружений является нашим слабым местом, которое необходимо срочно исправить.

   - Совершенно с Вами согласен, товарищ Шапошников. Очень важный и своевременный вывод, - проговорил Сталин. Именно этот вопрос давайте обсудим подробнее.

   Но сам Сталин, уже знавший об основных событиях, слушая начавшееся обсуждение вполуха, думал совсем о другом. О том, что Гитлер с доверием отнесся к информации по Норвегии и Бельгии и не прогадал. А значит теперь волей - неволей будет внимательно относиться и к другим сделанным рекомендациям и переданной информации. И это очень неплохо. Но стоит еще подождать. Дюнкеркская операция, конечно, закончилась для Германии убедительной победой, но потери огромны. И Гитлер вполне может сделать из итогов вывод, что Сталин захотел специально заманить его на бойню, чтобы существенно снизить военный потенциал Германии. Стоит внимательно присмотреться к дальнейшим шагам фюрера, еще ничего не решено.

   А значит, угроза войны по-прежнему висит над страной дамокловым мечом, и к этому надо быть готовыми.

Глава 84.

Загадки и подсказки.

   Шнеерсон вновь сидел в кабинете Сталина и недоумевал. Каждый раз, попадая в Кремль он ощущал, что совершенно не понимает, что происходит. Каждый раз он тщательно готовился к разговору, взвешивал свои возможные реплики и реакцию на них Сталина, пытался предугадать о чем захочет поговорить сам Сталин, но каждый раз поражался, насколько все оказывалось иначе. Вот сейчас, он шел сюда в полной уверенности, что знает, как пройдет беседа. Ведь главным вопросом был его рассказ о том, что поручение "партии и правительства" выполнено с блеском. Американские друзья клятвенно заверяли, что вся подготовительная работа проведена и будущему соглашению между СССР и США ничего не угрожает. Стоит советскому МИДу инициировать официальное предложение о таком договоре, как оно мгновенно найдет положительный отклик во всех кругах американского истеблишмента, и ему будет дан зеленый свет на всех уровнях, включая президента. Был и еще один вопрос, который он хотел обсудить, связанный с темой предыдущего разговора, но по нему он также не ждал никаких сложностей.

   Однако, реальность оказалась совершенно иной. Нет, с теми вопросами действительно не возникло никаких сложностей. Но сам Сталин снова смог удивить. Да еще как. Во-первых, он был не похож на самого себя. Не внешне, нет. Внешне он совершенно не изменился. Но Шнеерсон владел истинным зрением, и вот в нем Сталин выглядел совершенно иначе. Он буквально лучился деятельной энергией, которая мгновенно захватывала собеседника в свои мягкие объятия и уже не отпускала. Будучи сам далеко не слабым в этом плане человеком. Шнеерсон и раньше чувствовал энергетику советского вождя очень явственно, но никогда он не ощущал себя мухой, попавшей в плотную паутину. Никакой опасности при этом он не чувствовал, но отстроиться, отгородиться от сталинского напора никак не получалось. А главное даже невозможно было подумать о том, чтобы слукавить хоть в одной мелочи.

   - Значит, Вы говорите, товарищ Шнеерсон, что в Америке все подготовлено для официального обращения Советского Союза с предложением о заключении двустороннего договора, о котором мы с Вами беседовали в прошлый раз?

   - Да, товарищ Сталин. Именно так и обстоят дела. Меня уверили, что никаких трудностей не будет ни по дипломатической, ни по лоббистской линии.

   - Это очень хорошо, товарищ Шнеерсон, Вы очень хорошо поработали. Передайте пожалуйста всем участникам этого мероприятия поздравления и наилучшие пожелания. Мы также серьезно подумаем о каком-нибудь ощутимом поощрении для всех. Хотя не думаю, что это надо делать публичным процессом.

   - Благодарю, товарищ Сталин, наши товарищи действительно знатно потрудились. И я совершенно с Вами согласен, что это не стоит афишировать. Помимо этого, товарищ Сталин, я хотел Вам сказать, что уважаемые люди нашей общины обсудили внимательнейшим образом тот вопрос, который Вы задавали мне в прошлый раз. И у нас есть на него промежуточный ответ, который я хотел бы до Вас донести.

   - Промежуточный, говорите, товарищ Шнеерсон? То есть ответ есть, но не окончательный, я правильно Вас понял? То есть вы еще можете передумать?

   - Нет, товарищ Сталин. О передумать речи не идет. Просто ответ, который мы готовы дать сегодня не отражает всего перечня частностей, которые явно или косвенно содержал тот вопрос. Сегодня мы готовы ответить свое твердое "Да" по одному, скажем так, из пунктов этого вопроса. В случае нападения кого-либо на СССР евреи, входящие в наши общины, примут полное участие в защите страны, как и весь советский народ. Это ведь уже и наша страна, товарищ Сталин. Она стала нашей и уже очень многое нам дала. Гораздо больше, чем мы могли и мечтать еще лет десять назад. Мы будем ее защищать до последней капли крови. Потому что прекрасно понимаем, что если вдруг случится несчастье и Советский Союз падет, наше счастье закончится вместе с ним.

   - Ну что же, товарищ Шнеерсон, Вы оправдали наше доверие и нашу помощь Вашему народу. Я скажу честно, я надеялся на такой ответ. И я рад, что не ошибся ни в Вас лично, ни в общине, ни в тех решениях, которые советское руководство приняло несколько лет назад. Но Вы сказали, что ответ промежуточный?