Вексель Судьбы. Книга 1 (СИ)

— Смотри-ка, что я разыскала в интернете! — с ходу выпалила она. — Тебе это ничего не напоминает?

Алексей приблизился к экрану и увидел бледную размытую фотографию, на которой была изображена объятая огнём трубчатая «башня Татлина».

— Что это?

— Я не могу прочитать, сайт на французском…

Алексей немедленно приник к экрану.

— Это страница какой-то маргинальной газеты, — спустя короткое время дал он свои пояснения. — Судя по антуражу — французские новые левые, почитающие Троцкого и Мао… Но вот написано здесь — нечто! Смотри, перевожу дословно: «На последнем сборище панъевропейской банды ублюдков, мажоров и индюков — да, да, именно так, dindons^[107], - на этом сборище, известном как Fuhrerakademie^[108], в минувшую субботу была заживо кремирована Эмма Грюнвальд. Госпожу Грюнвальд считают одним из создателей и руководителей этого борделя, на протяжении последних пятнадцати лет рекрутирующего и поставляющего кадры для комиссий и транснациональных корпораций. Непонятно, что заставило эту особу, состояние которой, по слухам, превышает полмиллиарда евро, взойти на огненный эшафот — предательство подельников, болезнь или желание доказать что-либо из собственных принципов. Говорят также, что первоначально должны были сжечь другую женщину, однако та сбежала. Наш товарищ, тайно сделавший данное фото, сообщает, что кремация вызвала у собравшихся элитариев прилив вдохновения, и после её окончания, как обычно, владыки мира бодро причащались пеплом. Произошедшее с Эммой Грюнвальд для нас любопытно, но в сущности неинтересно, ведь мы не скорбим и не злословим, а готовим революцию». Хм… такой вот текст. И ещё в самом конце приписка: «L'emancipation de l'homme sera totale ou ne sera pas»^[109].

Алексей замолчал. Не проронив ни звука и не шелохнувшись, Мария неподвижно смотрела в экран.

— Что ты думаешь об этом, Лёша? — ответила он наконец.

— Думаю, что всему написанному в этой газетёнке можно верить. За исключением революционного лозунга в конце.

— Ты вот всё шутишь, а разве тут до смеха?

— Неприятно, конечно.

— Да не в этом дело. Выходит, всё, что было с нами тогда — не гипноз?

— Выходит, что да. Но ты успокойся, это прошло и больше не вернётся. Миновало, как сон.

— Всё равно — мне как-то не по себе. Погиб человек. Это ведь не игрушки, Лёш!

— А ты хочешь сказать, что чувствуешь свою вину, что сгорела не ты?

— Да нет же! Но ведь они хорошо нас знают и могут теперь отомстить!

Алексей ненадолго задумался.

— Мстить? — ответил он затем с решительной твёрдостью. — Мстить? Нет уж, это скорее мы выведем их на чистую воду! Я всё думал, круглый я идиот, что они представляют собой тайные силы Европы, а это, оказывается, всего лишь секта! И пишут о них в своей газетёнке другие политические сектанты! Не надо их бояться, за такими ведь не стоит ничего серьёзного! Если что, я завтра же заявлю в полицию или расскажу обо всём прессе. Давай лучше спать.

И он демонстративно выключил верхний свет и улёгся на кровать. Ещё не вышедшая до конца усталость не замедлила сказаться — Алексей отключился практически сразу.

Утром, проснувшись немного раньше, чем должен был зазвонить будильник, он нашёл Марию безмятежно и крепко спящей рядом с собой. Стараясь не потревожить её сна, он отключил звонок и потихоньку поднялся. Однако взгляд сразу же привлёк вплотную придвинутый к кровати столик, на котором стояла почти опорожнённая бутылка коньяка из мини-бара.

Оставалось лишь надеяться, что запланированная на сегодня продолжительная морская прогулка наполнит сердце новыми впечатлениями и отвлечёт Машу от гнетущих воспоминаний. И прогулка в самом деле удалась. Небольшая и изящная яхта, управляемая немногословным пожилым шкипером, под спокойным и ровным береговым ветром быстро вырвалась в море и чуть подрагивая на прозрачной зыби, резво побежала по волнам. Пройдя маяк Милны, яхта взяла курс на юго-запад, где оставив позади остров Вис, устремилась в открытый морской простор. Крепнущий бриз освежал, дарил бодрость и звал в дорогу. Лёгкие белоснежные облака, набегающие с берега, постоянно меняли картину неба и казалось, время от времени выжимали из солнца жаркие лучистые брызги. Пели паруса и звенела вода, закручиваясь под свесом кормы. На протяжении нескольких часов Мария самостоятельно простояла у штурвала, а Алексей, откинувшись на палубе перед рубкой, наслаждался симфонией из миллионов голосов, исходящих от воздуха и моря и щедро резонируемых в глубине его повеселевшей и отдохнувшей души.

Ближе к вечеру, уже на подходе к порту, Алексей неожиданно поинтересовался у шкипера, отчего все закаты, которые они наблюдали в последние дни, проходят в преобладании пурпурного цвета, и возможно ли увидеть гаснущее солнце в оттенках сирени или ультрамарина. Привыкший к самым неожиданным вопросам отдыхающих, шкипер широко улыбнулся и сообщил, что цвет заката в этих местах зависит от определённого типа погоды, которая не менялась уже долгое время. Однако со дня на день необходимая перемена, по его мнению, должна состояться.

Но на следующий вопрос Алексея о том, может ли закатное небо окрашиваться в цвет лазури, шкипер ответить с хода не смог. Подумав некоторое время, он сказал, что лазурь — это цвет прежде всего зари утренней, а не вечерней, и потому она вряд ли может быть обнаружена в часы заката.

Но Алексей не унимался — поведал про старинную открытку, утверждавшую, что подобное всё же происходит. В ответ шкипер покачал головой, однако допустил, что лазоревые сумерки возможны в качестве редкого и исключительного явления. Например, если предстоящий восход утреннего светила ожидается столь ярким и бурным, что его предчувствие волшебным образом передаётся и отражается на вечерних небесах.

Проведя на Хваре ещё почти весь следующий день, Алексей с Марией поздней ночью вернулись в Дубровник. Встав к обеду, они отправились позагорать несколько часов на пляже, чтобы уже оттуда, ближе к вечеру, отправиться на прогулку в горы. Где-то там, в одной из затерявшихся деревень, им предстояло разыскать таверну, знаменитую блюдами из запечённой козлятины.

Но едва они отъехали от пляжной стоянки, как Алексей внезапно остановил автомобиль возле полицейского участка и сославшись на необходимость что-то купить на улице, попросил Марию немного его подождать. Возвратившись спустя минут десять или пятнадцать, он молча проехал несколько поворотов, затем снова остановился и заявил неожиданное:

— Маша, мы возвращаемся в Москву!

— Как возвращаемся? Что стряслось? — она отказывалась верить своим ушам.

— Твои страхи оказались не беспочвенны. Они, — он произнёс это слово с особенным ударением, — они нас нашли.

Мария с изумлением и нарастающим страхом в глазах взглянула на Алексея. Но уже спустя несколько секунд, сопоставив его слова с повсеместно царящей безмятежностью сонного курорта, заявила серьёзно и даже обиженно:

— Отчего ты так решил? Разве для этого имеются основания?

— Увы, имеются. Утром в пансионат приезжала полиция — оказывается, ночью вскрыли машину молодой бельгийки с двумя девочками, что живет в соседнем от нас коттедже.

— Ну и что! Обычные воришки…

— Думаю, что не совсем обычные… У бельгийки такой же зелёный «Ситроен», что был у нас в Нижней Австрии. Кроме того, они ничего не взяли.

— Глупости. Просто совпадение. Да и бельгийка та — прирождённая мымра, всё ценное всегда забирает и носит с собой в бауле, я видела.

— Возможно. Но только как ты посмотришь на то, что в нашем номере в данный момент находятся непрошенные гости?

— А ты что — туда заходил?

— Разумеется, нет. Однако прошёлся со стороны сада. Так вот, окно нашей гостиной приоткрыто. Если ты помнишь — я заклеил скотчем дымовой датчик в номере и прилично там накурил, а перед уходом специально не стал проветривать, чтобы с улицы не застукали… Так вот, сейчас окно приоткрыто. И ещё какая-то тень за стеклом мелькнула, хотя, возможно, мне и показалось.