Поддельный шотландец 3 (СИ)

XXIX.

Встреча с Аланом прошла без особого ажиотажа. Мы вместе позавтракали в базельском трактире, причём друг всячески демонстрировал мне что одобряет мой выбор спутницы жизни. А с женой моей, в свойственной ему манере, был говорлив, но вежлив и почтителен.

Смущение Катрионы при нашей встрече длилось только минуту, и она с оживлением обратилась к Алану.

--  А вы его друг, Алан Брэк?! -- воскликнула она. -- Много, много раз муж говорил мне о вас, и я полюбила вас за вашу храбрость и доброту.

--  Ну, ну,  -- сказал Алан, держа её за руку и разглядывая,  -- так вот наконец и эта молодая леди! Ну, Дэвид, должен сказать -- ты очень плохо описываешь людей.

Я не помню, чтобы он когда-нибудь говорил так задушевно: голос его звучал как пение.

--  Как, разве он описывал меня? -- воскликнула она.

--  С тех пор как я приехал во Францию, он только и делал это в каждом письме, -- отвечал он, -- не говоря уже об одной ночи, проведенной в Шотландии, в лесу около Сильвермиллса. Но радуйтесь, милая, вы гораздо красивее, чем это можно представить себе по его описаниям. А теперь вот что: мы с вами должны стать друзьями. Я точно паж Дэвида, я как собака у ног его: что интересует его, должно интересовать и меня, и, клянусь богом, его друзья должны любить меня! Теперь вы знаете, как относиться к Алану Брэку, и увидите, что вряд ли потеряете от такой сделки. Он не особенно красив, милая, но всегда верен тем, кого любит.

--  От души благодарю вас за ваши добрые слова,  -- сказала она.  -- Я чувствую такое уважение к храброму, честному человеку, что не нахожу слов для ответа ему.

-- Так что там с твоим другом? -- наконец я смог вставить свой вопрос в их воркование (и нет, я не приревновал -- разве что самую малость), -- Ты писал, он твой бывший сослуживец?

-- Ну друг -- это слишком сильно сказано, -- отвечал Алан, -- по правде говоря, этот Джаспер Клефан тип достаточно скользкий. Мы познакомились в славном сорок пятом, затем недолгое время служили вместе в полку Огильви. Но в сорок седьмом году, в Берген-оп-Зоме, он так зверствовал, что его убрали по-тихому из части. Вроде бы затем он какое-то время был порученцем у неких высокопоставленных особ. А затем, поговаривают, совсем спился.

-- То есть, ты просто собираешься, сделав небольшой крюк, навестить малознакомого наёмного убийцу и алкоголика? -- переспросил я Алана, и мы оба расхохотались, распираемые радостью встречи. Катриона же смотрела на нас со стороны с милой улыбкой.

-- Ну да, -- ответил Брэк, -- как бы ни был плох человек, ему надо же дать шанс исправиться.

В ранних сумерках январского дня мы наконец приехали в Дюнкерк. Мы оставили своих лошадей па почтовой станции и взяли проводника до гостиницы Базена, расположенной за городскими стенами. Идти было недалеко, поэтому мы решили взять Катриону с собой и остановиться на ночлег уже на месте. Было почти совсем темно, когда мы последними покинули город и, пройдя по мосту, услышали, как за нами захлопнулись ворота. По другую сторону моста находилось освещенное предместье. Мы его прошли, а затем повернули по тёмной дороге и вскоре очутились в полном мраке. Мы слышали только скрип песка под ногами и близкий рокот моря. Некоторое время мы шли, ничего не видя, следуя за нашим проводником по звуку его голоса. Я начинал уже думать, что он заблудился, когда мы наконец взошли на вершину небольшого склона и увидели тусклый свет в окошке дома.

--  Вот гостиница Базена, -- сказал проводник. Алан чмокнул губами.

--  Немного чересчур уединенное место, -- сказал он, и по тону его я догадался, что он не в самом большом восторге от этого обстоятельства.

Немного позже мы очутились в большой комнате, занимавшей весь нижний этаж дома. Скамьи вдоль стен и столы посредине составляли всю её мебель. Дверь сбоку вела в номера. В одном конце комнаты был очаг, в другом -- полки с бутылками и лестница, ведущая в погреб. Базен, высокий человек, весьма подозрительный на вид, сообщил нам, что искомый шотландский джентльмен ушел неизвестно куда, но обещал вернуться ещё до наступления ночи.

Пользуясь привилегией путешественников, мы не стали ждать знакомого Брэка и сели за ужин втроём. Около Алана сидела Катриона и угощала его. Он заставил её выпить первой из его стакана и всё время мило ухаживал за нею, не давая мне, впрочем, никакого явного повода ревновать. Он целиком завладел застольным разговором и поддерживал его в таком весёлом тоне, что обстановка за столом сразу же стала непринуждённой. Если бы кто-нибудь посторонний увидел нас, то подумал бы, что Алан -- старый друг Катрионы, а я -- малознакомый ей человек. У меня было много оснований ценить и уважать этого человека, но я никогда не почитал и не восхищался им более, чем в этот вечер. Я не мог не заметить, хотя иногда забывал об этом, что у него было не только много жизненной опытности, но и своеобразного врожденного такта. Катриона казалась совсем очарованной им. Смех её звучал как колокольчик, и лицо её было весело, как майское утро. Сознаюсь, что хоть я и был в хорошем настроении, но мне немножко взгрустнулось -- таким я казался себе прагматичным и необщительным человеком в сравнении с моим другом.

Мне казалось, что я возможно недостоин того, чтобы играть такую роль в жизни девушки, чью весёлость я так часто омрачал.

Вскоре вернулся вызвавший Алана на встречу наёмник. Он довольно грубо отказался от предложения отужинать вместе с нами и, захватив у Базена графин вина, отозвал Стюарта в сторонку. Без сомнения, он имел что сообщить моему другу. Причём, судя по всему, известия эти были не только важные, но и весьма неприятные. Алан был вынужден покинуть нашу компанию, уединившись с Джаспером за боковым столиком.

О Джаспере Клефане нет надобности говорить много. Мне он не понравился с первого же взгляда. Не смотря на представительную осанку и благородную седину, его красное лицо, утиный нос и маленькие злые глазки наглядно демонстрировали недобрую натуру. А багровый шрам, пересекающий левую бровь и продолжающийся на щеке, придавал ему в свете свечей ещё более зловещее выражение.

В конце-концов Джаспер уговорил Брэка перенести дальнейший разговор на завтра, о чём друг не замедлил сообщить вернувшись за наш стол. Отложить это было тем легче, что Алан и я порядочно устали от поездки и вскоре вслед за Катрионой ушли спать. Кровати в этой гостинице оказались узкими и неудобными, а бельё сырым. Когда я вошёл в нашу комнату, Катриона уже спала. Стараясь не разбудить её, я быстро сбросил верхнюю одежду и скользнул под одеяло. И потом ещё некоторое время лежал, глядя в темноту. Меня не покидала упорная мысль, что надо завтра с утра сменить парадную шпагу на боевой клинок и приготовить к использованию револьвер.

XXX.

При свете дня мы ещё яснее увидели, как уединенно была расположена гостиница. Она находилась очень близко к морю, которого, однако, не было видно, и со всех сторон была окружена причудливыми песчаными холмами. Только в одном месте открывалось нечто похожее на красивый вид -- там, где над склоном виднелись два крыла ветряной мельницы, точно два уха осла, который сам оставался скрытым. Поутру была мертвая тишина, потом поднялся ветер, и странно было видеть, как эти два громадных крыла над пригорком завертелись одно за другим. Дорог здесь почти не было, но в траве по всем направлениям пролегало множество тропинок, шедших от двери мистера Базена. Дело в том, что он занимался многими ремеслами, среди которых не было ни одного честного, и расположение его гостиницы благоприятствовало его занятиям. Её нередко посещали контрабандисты; политические агенты и люди объявленные вне закона ожидали здесь возможности отправиться за море; думаю, что бывали дела и хуже, так как тут можно было вырезать целую семью так, что никто и никогда не узнал бы об этом.