Ненависть (СИ)

Руди взвалил багры на нестерпимо ноющее плечо, и обернулся напоследок, впитывая необычайную красоту величавой реки и причудливо выветренных скал. В голову закралась крамольная мысль: поставить на берегу домик и жить в одиночестве, подальше от людей, крови и суеты. Жить простым хозяйством, ловить рыбу, овощей насажать, вечером сидеть в кресле качалке покуривая ароматный табак. Изловить в лесу унтерменшесвкую бабенку, приручить, вывести вшей, обучить человеческой речи, отмыть. Завести корову или оленей, кого они тут заводят? Вот бред в башку лезет…

– Догоняй! – окликнул Стрелок, успевший взобраться по косогору. Обратно шли молча, на подходе к посту обменялись сигналами, и по уже знакомой дороге вошли в село.

– Сейчас обедать будем, – Стрелок блаженно зажмурился. – Галина щей наварила, только по пути в одно место заскочим, Ромка тебя дожидается.

Вот оно, – Руди внутренне сжался, давно готовясь к предстоящим допросам и пыткам. – Ведь только дурак поверит, что тебя притащили сюда вылавливать дрова из реки, и любоваться рассветом. Этот Ромка местный дознаватель, угрюмый, страшный мужик со зверской харей, огромными ручищами, одетый в измызганный кровью передник.

Штольке поплелся за Стрелком, как агнец на бойню, сознательно плетясь еле-еле, и по возможности оттягивая момент радостной встречи. А бандит и сам не очень торопился, здороваясь с каждым встречным, чинно раскланиваясь со стариками, пересмеиваясь с молодыми и останавливаясь перекинуться парочкой слов. Жизнь в деревне кипела, стучали топоры, орола скотина, женщины толпились у колодца наполняя ведра кристально чистой водой, и делясь последними новостями, бегала детвора. Появление Рудольфа вызвало осторожный, ненавящевый интерес. Ещё бы, человек из другого мира, пялились унтерменши без зазрения совести. Слава Богу фотографироваться никто не лез, как с обезьяной на ярмарке.

Свернули к большому, неприметному дому с высоким крыльцом, дерновой крышей, и резными, светлыми окнами.

– Наша школа, – не без гордости пояснил Стрелок. – По совместительству библиотека. Досугово–развлекательный центр.

– Школа? – удивился Руди. Вот уж никогда бы не думал. Унтерменш, по своей лени и складу животного интеллекта, обязан быть неграмотным, объясняться с помощью жестов и ставить крестик в документах, передавая арийцам богатые полезные ископаемыми территории, где имел наглость поселиться, настроить убогих домишек, разбить огородики и наплодить кучу биологического мусора. С другой стороны, Стрелок совсем непохож на клинического идиота, чужой язык знает великолепно, достаточно эрудирован и за словом в карман не лезет.

– Школа, школа, – подтвердил бандит. – Учим детишек всему понемногу: грамоте, математике, истории, географии, – и добавил ехидно. – Немецкому, вдруг пригодится, чем черт не шутит.

Руди промолчал, входя в гостеприимно открытую дверь. История, вот насмешил. Какая может быть история у местных аборигенов? Как косматые предки бежали в этот Богом проклятый край, вырыли норы в земле, перетрахались с медведями и стали жить долго и счастливо? Достойно, чего уж там говорить. А потом еще, наверное, изобрели плуг и колесо, пока развитые народы летали в космос, делали компьютеры и строили небоскребы. А вот немецкий учить необходимо, тут бандит прав. Рано или поздно, дети, познакомившиеся с великой немецкой культурой, ужаснутся своему существованию и захотят стать настоящими людьми – немцами, а не кучкой грязных, запуганных дикарей. И тогда Рейх примет их.

Слева от входа открытая дверь. Руди на секундочку задержался. Большая, светлая комната, ряды странных, непривычных глазу парт со скамейками, на стене коричневая школьная доска с размазанными подтеками мела, под потолком портреты незнакомых, бородатых мужиков, одетых в не подобающие унтерменшам костюмы. Надо будет потом выяснить насчет них. Скорее всего, захудалые европейские политики и ученые, купленные на барахолке, и торжественно преподносимые лучшими из унтерменшей. Вон тот кудрявый, как негр, полукровка поди, фу. А может легендарные «комиссары», эти по слухам возглавляли местное быдло, поэтому и одеты хорошо, рожи не пропитые, не удивительно если дети каждое утро молятся на эти портреты.

Стрелок прошел по коридору, открыл следующую дверь и пропустил Руди вперед. Штольке чуть успокоился, вряд ли будут пытать прямо в школе. Хотя кто его знает, чему тут обучают…

Он переступил порог, пахло старыми книгами. Комната была заставлена стеллажами с десятками потертых, истрепанных корешков. В глаза бросилось отсутствие новых изданий, настоящее собрание антиквариата, как, впрочем, и другое в этом заповеднике народного быта. Однажды, в детстве, им показывали старый документальный фильм где на площади сжигали целую гору книг, написанных врагами немецкого народа, против самого существования немецкого народа. Значит сожгли не все, предприимчивые унтерменши утащили их в свои потайные норы, почитывают тайком, и разносят бредовые мысли по свету. Из-за подобных библиотек, в городах немецкой Сибири, время от времени появляются листовки с крамольным содержанием, заставляющие недочеловеков поднимать волнения и бунтовать.

– Наша библиотека, – подтвердил догадку Стрелок. – То немногое, что удалось сохранить. Книги для нас величайшая ценность.

В углу скромно притулился небольшой письменный столик. За ним человек. Руди оторопело замер, отказываясь верить. Сердце бешено заколотилось, ноги ослабли. Очень уж внешность у библиотекаря примечательная. Худощавый, нескладный, глаза круглые, выпуклые, череп вытянутый, большой нос, жесткие, кудрявые, сальные волосы, мерзостная, добренькая улыбка, покатые плечики. Ошибки быть не может, слишком много раз в школе показывали фото и документальные фильмы, вбивая в детский разум образ врага.

Человек поднялся навстречу и тут Руди сорвался с места, намереваясь вцепиться исчадию ада в лицо. Тот не моргнул и глазом, только наглая улыбочка сползла с уродливого, лошадиного рыла.

Рудольф не добежал пару шагов. Стрелок сграбастал за шкирку, тряхнул как котенка и удивленно спросил:

– Ополоумел?

– Это не человек! – завизжал Руди силясь вырваться из железной хватки и брызжа горячей слюной. – Пусти меня, ты не понимаешь! Это еврей!

– И что? – неподдельно изумился бандит. – У нас здесь ноев зверинец, каждой твари по паре.

– Я убью его! – завыл Рудольф.

– Никого ты не убьешь, убивалка не выросла, – рявкнул Стрелок и вывернул Руди руку до хруста. – Успокойся и сядь.

Рудольф застонал от резкой боли, опустился на стул, сотрясаясь в беззвучных рыданиях и повторил:

– Это еврей! Ты разве не видишь? Его надо убить, пока не поздно…

– Какой воспитанный молодой человек, – на чистейшем немецком произнес чуть побледневший еврей и протянул узкую, сухую ладонь. – Давайте знакомиться, меня зовут Роман Кац и да, я определенно еврей, известный так же как жид и просто дьявольское отродье.

Руди едва не задохнулся от ярости. Как смеет эта мразь совать ему, практически гражданину Германии, свою грязную руку? Эх, если бы не Стрелок. Почему он слеп и не видит, какую гадину пригрел на груди?

Рудольф рывком унесся на десять лет назад. Полутьма, размеренные щелчки диапроектора. Класс притих и внимает каждому слову. Вещает герр Клюбер, преподаватель «Расовой чистоты», подкрепляя каждую фразу слайдом: «Еврей – это враг рода человеческого, античеловек, существо далекое от природы и враждебное природе. Куда не ступит его нога, там народ, до сих пор живший своим трудом, рано или поздно начнет вымирать. Евреи живут ненавистью к белой расе, потому что сами они паразиты, неспособные на созидание. Главное их оружие – это античеловеческие идеи: демократия, либерализм, кровосмешение, терпимость. Евреи толкают другие народы на путь разрушения и деградации, а сами надуваются как клещи и богатеют, упиваясь смертями и кровью. Поэтому уничтожение евреев дело Божие, священная обязанность каждого немца и всякого человека.»

Именно так Германия избавилась в середине прошлого века от власти евреев и принесла Европе мир, процветание и покой. Выродки были зачищенны на всей территории Рейха, последнего еврея выявили, предали суду и прилюдно повесили в тысяча девятсот шестьдесят четвертом году где-то на территории Вятки. Жаль до этого часа не дожил отец нации, Адольф Гитлер, человек навсегда решивший пресловутый еврейский вопрос. С тех пор евреи превратились в часть мифологии, олицетворяя собой все самое низменное, что может быть в человеке: подлость, предательство, лютую ненависть ко всему живому. И вот теперь еврей стоял перед Штольке, тянул руку и улыбался словно доброму другу. Но Руди не обмануть, под этой маской скрывался сам Сатана.