Ракетчики (СИ)

Через десять часов вышли на цель. Ход снизили, подвсплыли. Ещё на подходе слышны были шумы. Теперь уже отчётливо слышим взрывы глубинок. Это пока не по нашему взводу. Выпустили разведывательные буи, посмотрели, послушали. Картина печальная. Большинство кораблей полузатоплены, но на плаву. Глубинками пытаются достать кого-то на пределе. Тут глубина около четырёх километров. Если Лапин увёл своих на дно, то достать не должны. Но мы не знаем что с соседями. Вдруг, они пошли без брони и их постреляли «морские котики»? Тут главная беда не в смерти, а в захвате «Дельфина». Это будет катастрофа. Решение такое: добить этот конвой. Ход у них очень малый, ввиду обширных затоплений. Спешить некуда. Атакуем по «ДНЭ». «Касатки» оставили далеко, в броне: нас и так почти не видно. Запас БК тройной, как и в предыдущем бою.

Виктор выпросился на бой. Давление в норме, температуры нет — я рискнул, выпустил. Оставил на «Касатке» Фролова. Хороший инструктор. Сам решил лично участвовать в деле. Не помню точно, что там Чапаев в фильме рассказывал Петьке, но операция будет сложная и ответственная. Если что пойдёт не так, то лучше уж с ребятами голову сложить, чем потом смотреть в глаза матерям, вдовам и командирам. Подкрались, осмотрелись. Работаю в паре с Кривоносом. Решили быть на «шнурке» всё время. Это энергоинформационный провод между нашими «Дельфинами» так мы обзываем. Я прикрепился на левый борт, Витька перебрался на правый. Это было вполне безопасно. Ход судна слабый. Итак, что мы видим: борта разрушены стандартным способом: круглые отверстия по одному метру в диаметре. С каждого борта по четыре штуки и все в подводной части, точнее: в бывшей подводной. Теперь под водой больше борта: можно безопасно резать ещё метра на три выше прежних дыр. Что мы и делаем. А также, через межбортье готовим верхнюю часть бортов. Команда борется за живучесть, охранные системы наверняка сейчас не работоспособны. Виктор предложил отрезать крепление бомбомета, чтобы они не могли им пользоваться. Я подправил мысль: режем силовой кабель из технического туннеля. Так мы точно не попадёмся. Два часа кропотливой работы прошло. Договорённое время настало. Пошло разрушение. Старые, Лапинские дыры, мы «освежили». Там уже стояли латки, Виктор догадался пройти внутрь и разрезать наискось крепь. Гениально! Работы всего — ничего, а эффект колоссальный. Это позволило нам за свои два часа сделать больше, чем успели другие пары. Мы отсоединились и помогли «разделать» большой противолодочный корабль соседней паре из своей стаи.

Время! Все посудины исправно тонут. Сбоев нет. Кто-то, как наш клиент, моментально, кто-то продержался минуту — не важно. Нет, важно! С одного из боевых кораблей взлетает вертолёт! Это плохо, очень плохо. Предполагаю худшее: на нём захваченный «Дельфин». Каждый «Дельфин» имеет на вооружении одну «Стрелу-ГВ». Это та же «стрела», только «ГВ» означает глубоководная. Приказал ближайшей стае отстреляться всем, не экономить. Фух! Сбили. Не помогли ни тепловые ловушки, ни манёвры. Зачищаем спасающихся. Вполне ожидаемой стала встреча с «котиками». Их было существенно меньше, чем в первом конвое, и я догадываюсь почему. Они были неприятно удивлены нашей броней. Через двадцать минут всё было кончено. Море чистое. Вторую стаю послал осмотреть вертолёт, остальным возвращаться на «Касатки».

Посвистел на максимуме Лапинцам — откликнулись на пределе. Направление выяснил, пошли к ним. Вышли к ним только через полчаса. Перешёл на флагманскую «Касатку» Лапина. Общую информацию я получил по звукоподводной связи, но хотелось взглянуть на состояние дел своими глазами. А дела у них были плохи. На двадцать восемь человек личного состава: восемь раненых легко, два тяжело, один из них: Лапин, четыре контуженых, один убитый. Убитого, кстати, привезли с затонувшего вертолёта. Как хорошо, что мы его не упустили!

Плюнул на конспирацию, подвсплыл на сто метров, поднял буй, скинул пакет данных в центр — пусть предупредят остальных. Это поможет сохранить жизни. А тайна… Про того «Дельфина» уже могли передать информацию.

Теперь вопрос: что делать? Можно всех раненых отправлять домой. Если их хоть по минимуму разбавить целыми — уходит три «Касатки». Фактически, мы срываем выполнение задания в одной из операционных зон. Отправить две «Касатки» без разбавления здоровыми — а кто будет драться, если случится бой? Более того, если даже разделить шесть на два, получить два ослабленных взвода по три стаи, то нет никакой гарантии, что этих трёх стай хватит на следующую хитроумную ловушку. Если бы под конвоем на месте боя крутилось с десяток лодок-охотников, то «Касатки» с наличным единственным оператором могли бы стать лёгкой добычей, будь у «котиков» более мощное оружие, так нам и с бронёй не поздоровилось бы. Я взял командование группой на себя и принял спорное, но хоть более-менее логичное решение.

Тяжёлых и всех контуженых с одним целым отправил домой, приказав идти огородами и не высовываться. Остальные семь стай остаются вместе и будут действовать единой группой. Никто не возражал по поводу такого решения. Никто не оспаривал моего права на командование. У Лапина во взводе было два командира стай, у которых на один боевой сезон больше чем у меня. Оба подчинились. Видимо, сказался тот факт, что мы и свою ловушку почти без потерь ликвидировали и их добили. Да и вообще, удачливых командиров на войне любят. Обсудили нашу тактику, подробно рассказали о тех новых приёмах, что мы применили, показали записи с тактических видеокамер. Лапинцы рассказали, как они отходили с боем. Ничего, грамотно отходили, просто без брони их «котики» вполне эффективно расстреливали. Ну и сказался эффект неожиданности. Глубинки внесли элемент паники. Одно хорошо: «Касатки» стояли далеко и глубоко, поэтому не пострадали.

Забегая вперёд, скажу: моё решение оказалось верным; «Касатка» с ранеными благополучно добралась домой. А наша группа ликвидировала ещё две ловушки и множество других целей. В ловушках ничего изощрённого не было. Просто, больше «котиков» на кубический метр. В последней ловушке, по предложению Кривоноса, перед подрывом секунд за десять, просто внаглую заварили контейнеры, где обитали «котики». Таким образом, половина погибла, даже не вступив в бой. Ну а козырная карта под названием «броня» так и не была побита. Более ничего интересного не было до конца смены.

====== Конец 1998-го.

Неделю мы овоздушивались, наблюдались у медиков, приходили в себя. Осмотрели бывших легкораненых. Затем нас вызвали на разбор вахты. Вёл заседание командир нашей части вице-адмирал Волков Георгий Степанович. Присутствовал Щедрин Анатолий Андреевич, начальник отдела кадров, начальник штаба: Червоный Виталий Иванович, некоторые другие старшие офицеры. Был и Лапин.

— Олег Степанович, вы как?

— Нормально, Юрок, нормально. Ребята сразу после ухода от вас, целеньких, провели операцию: вскрыли брюхо моё несчастное, позашивали-позаклеивали, что нашли. Подержали недельку на антибиотиках — выкарабкался. Единственное, что было неприятно, до дома сидел на автономном питании. Оно идёт сразу в кровь и мой кишечник не сильно нужен. А дома меня врачи разрезали заново, пересмотрели всё, что-то переделали. Не умер — и ладно.

— Вы не обижаетесь на меня, Олег Степанович? Что я ваших под себя забрал, раскомандовался?

— Да ты что, Юрок!? Всё было правильно, это же война.

— Товарищи, рассаживаемся!

Долго и подробно проходил разбор всех аспектов нашей вахты. Тактика уничтожения ловушек, методы поиска целей, противодействие вражеским подводным лодкам. Замечу, что процедура общения была довольно свободная. Не то чтобы субординации не было, это было отдалённо похоже на собрание офицеров царской армии: свободное высказывание мнений от младшего к старшему, а потом командир принимает решение, и все подчиняются. Раз поднял эту тему, то добавлю. Воинскую честь отдавать теперь положено без строевого шага, можно отдавать и без головного убора и без формы вообще! Рукопожатие не приветствуется, считается, что это гражданский стиль. В случае, когда приходится здороваться с гражданским, я жму ладонью предплечье. Маша сказала, что раньше так проверяли: нет ли кинжала за рукавом. Забавно. Исключение составляют только парады, разводы на плацу, другие официальные построения. Аналогична ситуация с использованием обращения: теперь в большинстве случаем обращаемся по имени, имени-отчеству, только в официальных случаях через звание-фамилию. Я привык, и мне нравится. В конце высказался Волков.