Одиссея "Варяга"

       Едва ли когда соборные стены слышали столько искренних молений, сколько возносилось их перед образом "Торжества Богородицы" в те дни. "Перед иконою, - писал очевидец, - склонив колена, с глубокой верою, со слезами на глазах молились люди: Морские и сухопутные чины, начиная с простого солдата и матроса и кончая адмиралом или генералом, повергались ниц пред этою иконою и в усердной молитве искали утешения, ободрения и помощи у Пресвятой Богородицы..."

       6 августа, в праздник Преображения Господня, Преосвященный Евсевий, епископ Владивостокский в первый раз служил молебен "перед сею необычайною по своему происхождению иконою", предварив его такими словами: "И да не смущается сердце старца-воина, которому было видение, и всех, на средства и по усердию которых сооружена святая икона, что не попала она в Порт-Артур. Господь многомилостив и всесилен, и Его Пречистая Матерь может оказать помощь Артурцам и всем русским воинам, находясь Своим изображением и во Владивостоке, а мы, жители Владивостока, возрадуемся и возвеселимся, имея у себя сию святыню...".

       Но чувство неправильности происходящего испытывали практически все русские православные люди. В редакцию "Церковного Вестника" приходили каждодневно десятки писем, вопрошавшие - "Куда делась икона?" Весть о нахождении образа во Владивостоке мало утешила людей. Настроения их наглядно иллюстрирует письмо, направленное в те дни неким "православным военным" адмиралу Верховскому.

       В нем говорилось: "Раз икона находится во Владивостоке и не дошла по назначению, она не может подавать благодатной помощи верующим в заступление Богоматери. В настоящие дни наших тяжких испытаний особенно благовременно искать помощи Небесной, и если эта помощь обещана нам при выполнении определенных условий, то нельзя же останавливаться на полпути к тому, что требуется от нас. Пусть бы икона вверена была рискованному способу доставки ее на место: если действительно было намерение Богоматери через нее явить свою чудесную помощь в Порт-Артуре, то Ее образ дойдет до Порт-Артура. Если же не дойдет - подчинимся воле Богоматери, и на нашей душе не останется упрека за невнимание к тому, что через посредство простого моряка изрекается устами Царицы Небесной". 

       После боя в Корейском проливе 1 августа под началом трех адмиралов оставалось два боеспособных крейсера - "Россия" и "Громобой". И Скрыдлов не отважился послать один из них на прорыв блокады. Будь он даже человеком действительно верующим, служебный долг обязывал мыслить категориями сугубо практическими - такими, как узлы хода, дюймы калибра и миллиметры брони. А именно в этих узлах и дюймах неприятель удерживал за собою подавляющее превосходство... 

Глава 11. В "небесах". Особа приближенная...

       Рабочие Кронштадтского порта вяло и нудно бастовали. Поводом послужила очередная задержка с выплатой сверхурочных, а причиной - общее состояние брожения умов в стране. На конкретном предприятии сие брожение успешно подогревалось шныряющими тут и там субъектами, которые разносили интересные идеи и еще более интересную жидкость с сивушным запахом. В результате - срок завершения ремонта броненосцев переведенных в Кронштадт после начала войны, [95] отодвигался в светлое будущее.

       Отвечавший за скорейший ввод кораблей в строй, вице-адмирал Бирилев для недопущения срыва сроков ремонта, сокращал списки необходимых работ. [96] Подрядчики все рангов и мастей относились к выполнению свих обязанностей и обязательств еще более наплевательски, чем рабочие. Для них главной заботой было - урвать как можно больше на срочном военном заказе. Впрочем, и само Морское ведомство тоже отличилось - когда в начале марта в ответ на рапорт главного корабельного инженера Санкт-Петербургского порта Скворцова о необходимости форсирования робот, выдало что "постройка и ремонт кораблей эскадры должны производиться только в строгом соответствии с утвержденными планами и сметами, так как на ускорение работ не отпущено никаких новых или дополнительных кредитов, а посему никакие сверхурочные работы не могут быть допущены". [97]

       Но в этот еще по-зимнему морозный день середины марта на морзаводе имело место пришествие богов, в результате которого многое пошло по-другому. Первым знаком того, что стачка пошла как-то не так, стал вбежавший в распахнутый лацпорт цеха, где сонно митинговали рабочие, молодой парнишка-уборщик. Он бежал с такой скоростью, что, кажется обогнал собственный крик "Матросы идут! С казаками"!

       Выглянувшие из ворот работяги с удивлением увидели четкую, как на параде, колонну военных, которые, печатая шаг, шли в их сторону. Сзади держались верховые казаки с пиками. В резко наступившей тишине стала слышна строевая песня, сопровождаемая слитными ударами сапог по промерзшей земле. Когда войска, численностью до батальона, приблизились, стало ясно, что к заводу направляются матросы гвардейского экипажа. Подойдя к раскрытым заводским воротам и проходной на расстояние ста метров, строй разделился на две шеренги и замер. Между шеренгами, застывшими с винтовками на караул, показался экипаж, запряженный четверкой гнедых лошадей, позади которого были видны казаки в кубанках. Из кареты упруго выпрыгнул некто в форме морского офицера и пружинящей походкой старого морского волка направился к заменявшему трибуну верстаку. Никто из толпы рабочих, косящейся на замерший строй моряков и их винтовки с примкнутыми штыками, не рискнул его остановить. Одним прыжком взлетев на помост и плечом отодвинув подавившегося на полуслове оратора, незнакомец громко и четко начал.

       - Добрый день, господа. Разрешите представиться, коллежский советник Банщиков, второй врач с крейсера "Варяг".

       По толпе рабочих пронесся уважительный ропот, из которого однако явственно выделилось и язвительное "новый царский любимчик". Усмехнувшись, Вадик мгновенно, как в фехтовальном поединке, отпарировал:

       - Я вам представился, а вот с кем я имею честь беседовать господин... - и после оставшейся без ответа паузы, - настолько храбрый, что может оскорблять других только в спину?

       Этого вынести агитатор партии Социалистов Революционеров Яков Бельгенский уже не мог. Оставь он это без ответа, с трудом заработанному на заводе авторитету пришел бы конец. Взлетев на верстак в противоположном конце цеха, он повернулся к наглому офицеришке лицом.

       - Я сказал "новый царский любимчик", и пусть меня теперь арестуют жандармы!

       По цеху пронесся одобрительный гул.

       - Теперь слышу слова не мальчика, но мужа, - весело отозвался со своей "трибуны" Вадик, - если в цеху и правда есть хоть один жандарм - прошу, не трогать этого молодого человека. Это говорю Я - "новый царский любимчик".

       А чем, интересно, вам не нравится факт появления НОВОГО доверенного лица у Его Императорского Величества? Почти всему двору (это слово Вадик сказал, как выплюнул) я поперек горла за то, что предоставил государю-императору доказательства фактов вопиющего казнокрадства, совершенными его ближайшим окружением. А вам то я чем не угодил? Или у вас тоже подряды да концессии в Корее есть, за которые я призываю Его Величество не вести абсолютно не нужной России долгой войны?

       - Тем, что вы явились сюда агитировать нас "усердно работать" на благо прогнившего царского режима за гроши, которые нам к тому же не платят, - болезнено отреагировал на смешки своих товарищей рабочих Яков. Смех сменился одобрительными выкриками - "Яшка давай!".