Одиссея "Варяга"

       В декабре 1903 г. в Киево-Печерскую Лавру пришел седовласый старец-матрос из Бессарабской губернии - один из последних живых участников Севастопольской обороны. На груди его светил серебром Георгиевский крест. Воин сражался под начальством Нахимова, был тяжело ранен, чудом остался жив... И вот, во исполнение данного обета, пришел поклониться мощам угодников Печерских. Он рассказал о необычайном видении, которого удостоился. 

       В одну из ночей старик был разбужен необычайным шумом. Он увидел Божию Матерь, окруженную ангелами во главе с Архистратигом Михаилом и Архангелом Гавриилом. Богородица стояла на берегу морского залива спиною к воде. В руках - белый плат с голубой каймой, посреди которого был изображен Нерукотворный Лик Спасителя. Одета она была в синий хитон, покрытый одеянием коричневого цвета. На берегу залива в тумане был виден город в огне; на этот город и был обращен взор Владычицы, благословляющей его образом. Над головою Ее в облаках ослепительного света ангелы держали корону, увенчанную другою короной из двух перекрещивающихся радуг. Наверху короны был крест. Выше на престоле славы восседал Господь Саваоф, окруженный ослепительным сиянием, по которому были видны слова: "Да будет едино стадо и един Пастырь". Богородица попирала стопами обоюдоострый обнаженный меч. 

       Потрясенный старик испытал сильнейшее смущение. Матерь Божия, ободрив его, сказала: "России предстоит очень скоро тяжелая война на берегах далекого моря, и многие скорби ожидают ее. Изготовь образ, точно изображающий Мое явление, и отправь его в Порт-Артур. Если икона Моя утвердится в стенах города, то Православие восторжествует над язычеством и русское воинство получит победу, помощь и покровительство". Ослепительный свет озарил комнату, и видение исчезло. 

       В Лавре богомольцы рассказывали достаточно разных историй о "чудесах", и рассказ севастопольца вызвал настороженное отношение. Но прошло чуть более месяца, и о явлении Божией Матери заговорили по всей России. В ночь на 26 января 1904 г. нападением японских миноносцев на русские корабли в Порт-Артуре началась Русско-японская война. 

       Вспомнив о повелении Божией Матери, в Киеве начали сбор средств. Уже в первый день число жертвователей достигло нескольких сотен, и было решено - дабы соблюсти между жертвователями равенство, в дальнейшем принимать от каждого лица ровно по пять копеек. Когда количество жертвенных пятаков достигло 10.000, сбор был прекращен. Написание образа доверили известному киевскому живописцу П.Ф. Штронде. Художник отказался от гонорара, и пожертвования были потрачены только на необходимые материалы. 

       Работа продолжалась около четырех недель, и почти все время возле художника пребывал ветеран-севастополец. Ночное видение он помнил на удивление точно, и такой же точности требовал от иконописца. Порою, не в силах объясниться, забирал у Штронды карандаш, и тот с изумлением видел, как натруженные скрюченные пальцы старого матроса обретали легкость, нанося без видимых усилий тончайшие штриховые контуры. 

       На Страстной Седмице при громадном стечении народа образ был освящен и отправлен в Санкт-Петербург, на попечение адмирала Верховского. Киевские граждане выражали надежду, что "Его Превосходительство употребит все возможности для скорейшего и безопасного доставления иконы в крепость Порт-Артур". 

       Власти полного адмирала, члена Адмиралтейств-Совета Владимира Павловича Верховского, конечно, вполне хватило бы для "скорейшего и безопасного доставления" иконы по назначению. К тому же, как утверждали, он был человеком благочестивым, ценителем изящных искусств. 

       На Пасху образ был уже в доме адмирала. Казалось бы, дело за немногим - погрузить икону в ближайший скорый поезд или воинский эшелон, и через 17-18 суток она будет на Порт-Артурских позициях. Но Владимир Павлович поспешности в делах не любил. Несколько дней его дом напоминал модный художественный салон: посмотреть икону заходили генералы, сенаторы, представители властей, старые коллеги по службе... Навестил адмиральскую квартиру и митрополит Петербургский Антоний. Верховский испросил благословения выставить икону ("хотя бы на недельку") в Казанском соборе, но владыка напомнил, что законное место ее в Порт-Артуре, и что с исполнением Владычной воли следует поспешить. Адмирал ответил, что ради выигрыша 7-8 дней вряд ли стоит подвергать икону дорожным случайностям. (Последующие события показали, что судьбу иконы как раз и решили эти самые дни!) 

       31-го марта (в среду Светлой Седмицы) под Порт-Артуром вместе с флагманским броненосцем "Петропавловск" погиб командующий флотом адмирал Степан Осипович Макаров. Его смерть во многом предопределила развитие событий на морском театре военных действий и весь ход войны. Тихоокеанцы переживали его гибель как личную катастрофу, а Государь Николай Александрович оставил среди каждодневных своих записей такую: "Целый день не мог опомниться от этого ужасного несчастья... Во всем да будет воля Божия, но мы должны просить о милости Господней к нам, грешным". 

       Если бы Верховский воспринял эту трагедию как некий грозный знак и поторопился с отправкой иконы!.. Но образ "Торжество Пресвятыя Богородицы" продолжал украшать адмиральскую квартиру; Верховский заказал его список, и на эту работу (ее прекрасно выполнили монахини Новодевичьего монастыря) ушло еще несколько дней. 

       На место погибшего Макарова заступал адмирал Николай Илларионович Скрыдлов, отозванный с поста командующего Черноморским флотом. Приказ о назначении состоялся 1 апреля; 6-го Скрыдлов прибыл в столицу, и, пока длилась почти недельная череда полагавшихся по чину аудиенций, попечение над "Порт-Артурской" иконой приняла на себя вдовствующая Императрица Мария Федоровна. Образ после краткого молебна в собственной Ее Величества резиденции (Аничков дворец) был доставлен в салон-вагон адмирала Скрыдлова. Николай Илларионович обещал, что лично внесет его в Порт-Артурский собор. 

       Адмиральский поезд отбыл 12-го числа. Но, к удивлению многих... снова в Севастополь! Там Скрыдлов пару дней потратил на передачу дел своему преемнику, еще день-другой устраивал по-дорожному семейство с багажом, и лишь 20-го тронулся в путь. Увы, сделал он это слишком поздно! Последний эшелон с боеприпасами прорвался в крепость 26 апреля, разгоняя на стрелках вышедших к полотну японских солдат, за три дня до того высадившихся на побережье. В результате Скрыдлов вместо Порт-Артура оказался во Владивостоке... 

       Принято считать, что история не терпит сослагательного наклонения. Однако порой невозможно не задаться вопросом: "А что, если?..". Что, если бы лаврские богомольцы не стали связывать свои надежды с Верховским, а твердо возложили упование на всеблагую и всесовершенную волю Божию? Тогда, быть может, история войны сложилась бы по-другому?.. 

       О том, что было дальше, пишет один из современников: "Таинственная и чудесная по своему происхождению икона, известная под названием "Торжество Пресвятой Богородицы"... 2-го августа (!?) 1904 г. была временно помещена во Владивостокском кафедральном соборе..." Икона была выставлена на поклонение 2 августа, спустя почти 90 дней после прибытия во Владивосток. Видимо, за множеством забот Николай Илларионович попросту забыл о ней... Слухи о "сокрытии" командующим "Порт-Артурской" иконы блуждали по городу. Можно представить себе, сколь обострилось недовольство (особенно среди моряцких жен и матерей), когда три крейсера вышли в море на неравный бой с японской эскадрой 30 июля - и адмирал поспешил переложить ответственность на вдовствующую Императрицу - мол, Высочайших указаний не поступало... На телеграфный запрос был немедленно получен ответ Марии Федоровны, и образ перенесли из адмиральского дома в Успенский собор.