Курляндский гандикап (СИ)

У меня это получалось не настолько хорошо. Да и согласитесь — сложно не удивиться, когда на твоих глазах известные события в Англии идут совершенно другим путем. Причем почти без всякого твоего вмешательства! Началось все с того, что в лагере оппозиции королевской власти произошел раскол. Яков II Стюарт не нравился никому, но вот по поводу того, кем его заменить, вышел неожиданный спор. Ибо (этого я уж точно не мог предусмотреть!) моя кандидатура рассматривалась наравне с кандидатурой Вильгельма. Хотя у последнего были преимущества в происхождении — у него не только супруга была из Стюартов, но и мать.

Перспектива самому возглавить «Славную революцию» и взлететь на английский трон была головокружительной, чего уж там. Вот только ничего хорошего из этого не выйдет. Постоянное давление давшего мне корону парламента, вполне понятные требования поставить все куряндские разработки и изобретения на благо Англии, переориентирование в английскую казну денег из колоний, и превращение Курляндии в такой же источник наживы, как Ирландия или Шотландия. Нет. Такой судьбы я не хочу ни для себя, ни для своей страны.

В реальной истории Англия и без попаданца хорошо справилась. Даже слишком хорошо. Так что помогать этой стране не хотелось. И я начал забрасывать удочки, приручая тех оппозиционеров, которым не нравилась кандидатура слишком властного и деятельного Вильгельма Оранского. Это пока Якова Стюарта жареный петух не клюнул он весь из себя непримиримый и несговорчивый. А при определенных условиях из него можно многое выжать. «В конце концов, — втирал я оппозиционерам, — как Англия будет выглядеть в глазах мирового сообщества, если там второй раз за последние 40 лет сместят законного короля?»

Честно говоря, я действительно не слишком хорошо понимал, почему столько высокопоставленных англичан поддерживало Вильгельма. Одной только нелюбви к Якову и католичеству, на мой взгляд, для этого было мало. Слишком уж эти типы были прагматичными. А тут получалось, что по сути, они все действовали в интересах Нидерландов, которым кровь из носа нужно ослабить Францию. И не дать Англии выступить на стороне Людовика. Английская корона была приятным дополнительным бонусом для Вильгельма. Возможно, английскую оппозицию он просто купил? Денег на революцию было потрачено очень много. И спонсировали Вильгельма самые неожиданные личности.

Часть денег, например, выделил сам папа Иннокентий. Да, против своих же единоверцев. Это непогрешимого папу не смутило. Глава римско-католической церкви был в остром конфликте с Людовиком XIV, а Яков II являлся в его глазах самым преданным союзником французского короля. Не отстали от папы и проживавшие в Нидерландах торговцы и финансисты — потомки евреев-сефардов, переселившихся туда из Португалии и Испании. Присоединились и другие торговые и банковские корпорации. Не стоит забывать, что Амстердам входил в число крупнейших мировых торговых и финансовых центров. И обострение противоречий между Нидерландами и Францией, вылившееся в ноябре 1688 года в очередную войну между этими странами, создавало серьезную угрозу для торговой и финансовой деятельности.

Вильгельм к вторжению в Англию подготовился основательно. И сделал то, на что в 17 веке обращали не так много внимания — организовал себе прекрасную рекламную кампанию. Разумеется, различные памфлеты и карикатуры выпускались и до этого. Так же, как декларации и воззвания. Но Вильгельм вышел на новый уровень — он побеспокоился о том, чтобы его печатное слово дошло до максимального количества народа. А в декларации провозглашались, разумеется, самые благие цели. Про захват трона и власти ни слова не было. Типа, идет замечательный человек защищать права протестантов и бороться со «злыми советниками» в окружении Якова. Я прям чуть слезу умиления не пустил, когда изучал документ.

Еще в прошлой реальности, когда я читал о Славной революции, у меня было твердое убеждение, что источники изрядно привирают. Понятно, что победители осветили события так, как им выгодно. И, читая их воспоминания, становится непонятно, как такой нелюбимый и никем не поддерживаемый король вообще на троне усидел столько времени. Но первые же донесения, которые я получил, рисовали отнюдь не такую радужную для Вильгельма картину. Население Англии встретило нидерландские войска довольно прохладно. Местные власти отказывали принцу Оранскому в содействии. И даже его явные сторонники среди английских подданных не спешили предать своего короля.

Когда Вильгельм въехал в Эксетер, мэр города отнесся к нему как к обычным визитерам — то есть не обратил ни малейшего внимания. А епископ Эксетера и вовсепокинул город и отправился в Лондон. Более того, даже в течение первой недели к Вильгельму не присоединилось ни одного сколько-нибудь знатного и влиятельного человека из английских подданных. Да что там говорить? Даже выразить поддержку никто не появился. Вильгельм рвал и метал. И даже грозился, по возвращении в Гаагу, обнародовать имена английских аристократов, обещавших поддержать его вторжение в Англию и не выполнивших этого обещания^[4].

В принципе, у Якова были все шансы прижать агрессора. Однако тот медлил и не мог принять окончательного решения. Поскольку свои люди при дворе Якова у меня давно уже окопались, они доносили подробные сведения о настроениях. И картина вырисовывалась нерадостная. Король словно не хотел верить, что Вильгельм представляет угрозу для его власти. Он никак не мог осознать, что кто-то всерьез пришел отнять у него корону. Единственное, на что его хватило — это дать задание написать соответствующие комментарии к декларации Вильгельма, которые разъясняли бы неправильность документа.

По-моему, Вильгельму это было абсолютно фиолетово. Он и до откровенного вранья не погнушался скатиться. Это ведь с его легкой руки появились слухи о том, что недавно родившийся сын Якова — чуть ли не подкидыш*. А я, между прочим, (поскольку слышал данную версию еще в прошлой жизни), не поленился прояснить ситуацию. Так вот. Сын у Якова появился вполне законный. И людей при его рождении присутствовало достаточно — королева-вдова, большинство Тайного Совета и несколько знатных леди.

*В реальной истории распространению данной сплетни способствовала Анна Стюарт. Но думаю, подобная идея слишком очевидна, и могла бы прийти в голову любому.

В общем, Вильгельм действовал нагло и напористо, а Яков ждал неизвестно чего. Прошло целых 11 дней, прежде чем король, наконец, решил должным образом отреагировать на вторжение. Яков выступил с армией, определив местом сбора своих войск Солсбери, находившийся на пути из Эксетера к английской столице. Но к тому моменту уже начались случаи перехода его офицеров на сторону Вильгельма. За ними потянулись и представители аристократии. А прибыв в штаб-квартиру своей армии в Солсбери, Яков II узнал, что сюда еще не подошли артиллерия, часть пехотных подразделений, ирландские и шотландские драгуны. И мог ли Вильгельм не воспользоваться подобным бардаком?

Скажу честно — на Якова мне было начхать. И антифранцузская позиция Вильгельма мной одобрялась. Но проблема была в том, что я не желал Англии достойного правителя. А Славная революция была шансом навсегда изменить историю. Так что я выжидал. Таких денег, как у Вильгельма, у меня не было (прежде всего потому, что я не собирался залезать в кошмарные долги), так что достойную армию я собрать не мог. Но это было не так страшно. В конце концов, пусть англичане сами сражаются за свои интересы! К тому же, Якову требовались не столько дополнительные силы, сколько решительные и талантливые военачальники, которые возьмут инициативу на себя.

Мое появление в Англии вызвало бурю возмущения. И в Нидерландах, и во Франции, и среди подданных Якова. Шахматная партия, которая была уже просчитана и оплачена, неожиданно пошла иначе. Так, как никто не планировал. Но мне-то какое дело? Я выжидал нужный момент. Пусть Яков ощутит горечь поражения и убедится, что у него практически нет верных людей. Пусть Вильгельм покажет свое настоящее лицо и истинные намерения (что он и сделал, передав королю свой меморандум, в котором фактически требовал отдать власть). И когда Яков будет уверен, что он покинут, побежден, и фактически свергнут, появлюсь я.