Сектант

Сначала Сергей просеял шарики через две пластины грохота, тоже сделанные по-советски, из толстых гладких пластин стали, в которых были просверлены очень точные отверстия. Шарики, не прошедшие сквозь верхнее решето и проскочившие через нижнее, безжалостно браковались как не соответствующие размерам.

Затем Вышинский достал большую лупу, купленную на том же базаре, и начал перебирать шарики. Овальные, кособокие и имеющие каверны и выпуклости также браковались.

В итоге после почти целого дня работы у Сергея в пузырьке перекатывались от силы два десятка шариков. Для первого раза неплохо, но потом нужно будет придумать что-то для снижения брака.

– Добрый вечер!

Сергей обернулся, брови вздернулись вверх: на пороге стоял Слава. Из-за его спины выглядывала Катя.

– Привет, Слава! Здравствуй, Катя! А что вы здесь делаете? В рабочее-то время?

– Вот как советские буржуи увлекаются заколачиванием денег и эксплуатацией трудящихся, – засмеялся Слава, – даже на время не смотрят. Уже давно вечер!

– А мы, – Катя смотрела настороженно, как будто и вправду ожидала увидеть в мастерской прикованных цепями рабочих, охаживаемых кнутами, – пришли посмотреть… В смысле, Слава привел меня посмотреть… То есть тебе показать…

– Ух ты! – Слава увидел установки и выпал из реальности. – Это для чего?

– Шарики делать. – Сергей отвел взгляд от Кати буквально на мгновенье, но она уже улетучилась. Наверное, искать замученные тела.

– Здорово! – Слава был готов развинтить тут все и рассмотреть каждую деталь. – И работает?

– Смотри! – Сергей протянул ему пузырек, в котором перекатывалась блестящая крупа шариков.

– Здорово… Да ты посмотри, что мне сделали.

Спохватившийся Слава вынул из кармана сверток. Осторожно развернул тряпицу…

Ручки.

Вернее, пока еще корпуса. Вытянутые черные тела из полированного эбонита, сверху – блестящая медная пробка. Сергей осторожно открутил ее и извлек медную трубку.

С одного конца – пишущий узел, вместо шарика чернело отверстие. С другого – еще одна пробка. Сергей открутил и ее и вытащил длинную пружину с поршнем на конце.

Все правильно, так они и задумали. И все равно, увидеть свою задумку, свой корявый рисунок, уже почти во плоти… В горле запершило, глаза начали гореть…

– А размеры точные? – хрипло спросил он Славу.

– Точные, точные. Я у часовщика заказывал. Все дело за шариками и чернилами. Шарики уже готовы, а паста?

– А паста… – В помещение, становящееся маленьким и тесным, вошел сопровождаемый Катей Виктор Алексеевич. Следом протиснулась Леночка. – А паста пока не получается. Виктор.

– Владислав.

– С вашей сестрой нас уже познакомила Лена. Так вот, о пасте. Теоретически я сделал нечто похожее на то, что просил Сергей Аркадьевич, смешав метилфиолет с касторовым маслом, однако у меня есть подозрение, что для ваших целей она слишком жидкая. К тому же слишком долго сохнет…

– А что, если попробовать…

Химик и Слава исчезли в дискуссии. Сергей пошевелил лежащие ручки – двенадцать, повернулся к Кате:

– Ну что скажете?

Настроение к концу дня было слишком хорошее, хотелось поделиться с окружающими, однако девушка сумела его испортить.

– Радуетесь? Конечно, другие за вас работают, а вы только деньги в карман складываете!

– Катя, но ведь я тоже работаю…

– Работаете? Работает ваш работник, я видела, как он таскает бутыли в подвал, работает Виктор Алексеевич, а вы… а вы… Вам эта мастерская только как источник денег нужна. И все!

Сергей, только этой ночью отказавшийся от денег и наживший себе неприятностей, сдержался с большим трудом.

– Катя, деньги для меня не главное…

– Не главное? А что главное?

Сергей задумался. А в самом деле, что для него эта мастерская? Зачем он с ней связался? И почему так усиленно ее защищает от посягательств бандитов-чернильщиков?

– Знаете, Катя… Наверное, главное для меня – удовольствие от того, что я смог сделать… Удовольствие от работы…

– Да. – Глаза девушки сверкали. – Вот сейчас вы владелец мастерской. Вы сможете отдать ее в пользу государства? И продолжить работать? А?

– Ну… нет.

– Вот! – Катя развернулась. – Слава, я ухожу домой! Не задерживайся!

Ну что я такого сказал? Не могу отдать я эту мастерскую. Она еще и не работает как следует. И проблемы с бандитами. Если ее отдавать, получается, что я свои проблемы на других перекладываю… Как-то неправильно это будет…

Слава отвлекся от обсуждения проблемы повышения вязкости чернильной пасты и подошел к Сергею:

– Эх, ты… Я же специально Катю сюда привел, чтобы она увидела, что ты работаешь наравне со всеми. А ты… Эх!

– Дядя Слава, дядя Слава! – Встрявшая в разговор Леночка избавила Сергея от необходимости отвечать. – А как ваши карандаши называться будут?

– Почему карандаши? – Сергей почувствовал, что улыбается. Рука сама потянулась погладить девочку по волосам.

– Дядя Витя сказал, что это чернильные карандаши.

Химик за спиной улыбнулся и развел руками.

– А правда, – Слава взял один из корпусов и провел пальцем, – вот здесь можно выгравировать название. Какое?

На самом деле… Какое? Как вы яхту назовете, так она и поплывет.

– Давайте назовем ее «Товарищ Луначарский»! – пришло в голову Славе.

«Евпатий Коловрат», – подумал Сергей, но промолчал. Слава юмора бы не оценил.

– Или «Зинин», – включился в мозговой штурм Виктор Алексеевич.

– Почему Зинин?

– А почему Луначарский?

– Луначарский – нарком образования, а Зинин кто?

– А Зинин Николай Николаевич – знаменитый химик. И, между прочим, именно он открыл реакцию получения анилина из нитробензола…

– Стоп! – поднял руку Сергей. – Никаким именем мы ручку называть не станем…

– Почему? – хором спросили химик и Слава.

– Потому что когда на ручке написано имя или фамилия, то становится похоже, что она принадлежит этому человеку. Надо другое слово, простое…

– Взлет.

– Что? – обернулись все трое.

– Взлет, – повторила Леночка, проводя пальчиком по черному блестящему боку ручки. – Они такие… летящие…

Сергей посмотрел на Славу:

– А что? «Взлет» так «Взлет».

– Сергей Аркадьевич… – Виктор Алексеевич подошел к Сергею, когда Слава уже ушел. – Что произошло вчерашней ночью? Налет?

– Можно сказать и так. – Сергей не видел смысла юлить, отвечая на прямой вопрос. – От меня требуют отдать мастерскую.

Химик выругался не по-русски:

– Ваше решение?

– Вы видели кровь. Оно уже принято.

– И?

– Возможно, сегодня ночью они попытаются поджечь мастерскую.

– Я остаюсь.

Сергей заколебался. С одной стороны, лишний человек – дополнительная пара глаз, еще один пистолет. Это очень хорошо. С другой…

– Не надо, Виктор Алексеевич. Поверьте, я справлюсь.

Это его, Сергея, решение. И никто не должен пострадать от того, что решил он.

Химик зашелся в приступе кашля:

– Д-ха… Возможно, вы правы. Подождите минуту.

Виктор Алексеевич вынес из своей лаборатории два узких жестяных цилиндра, величиной с баллончик для дезодоранта.

– Возьмите. Если нападающие не успеют проникнуть внутрь, дерните кольцо и бросьте в них.

Ночью Сергей лежал на кровати в своей комнатушке и читал. Все-таки дневного сна не хватило для полного восстановления сил, и глаза иногда начинали закрываться сами собой.

Он пролистал и отложил «Месс-Менд», попробовал было вникнуть в основы химии из толстого учебника, но быстро понял, что лучшего снотворного ему не найти… И неожиданно вчитался в казалось бы ничем не интересную повесть.

Не боевик, как «Месс-Менд», не детектив вроде Пинкертона, не фантастический триллер об отрезанной и оживленной голове профессора. В книжке рассказывалось просто про жизнь одного человека. Как он, вернувшись с Гражданской войны, – где, между прочим, был разведчиком в тылу белых, собирал сведения, притворяясь слепым, – застал в своем родном городке развал и беспредел. Завод стоит и потихоньку разворовывается, мастера точат зажигалки на продажу, повсюду пьянство, бандиты, жена его ударилась в религию и заставляет детей молиться по утрам…