Динозавры (ЛП)

Над головой парили мелкие птерозавры, похожие на летучих мышей.

Боргард Блэк набрал хвороста и разжег костер. Мы только что принялись за бифштекс, когда из воды, шумно дыша и издания скрежещущие звуки, вынырнул завропод.

Сахибы вскочили, размахивая руками и крича:

– Где он? Где он?

Я показал:

– Вон то черное пятно на воде... левее...

Они голосили, пока завропод не наполнил легкие воздухом и не исчез.

– Я читал, – сказал Холтзингер, – что они никогда не выходят из воды, потому что слишком тяжелы.

– Это неверно, – сказал я. – Они отлично передвигаются но суше и часто совершают прогулки, чтобы отложить яйца или перейти в другое болото. Но большую часть времени они проводят в воде, как гиппопотамы, и съедают за день по восемьсот фунтов нежных болотных растений. Они бродят, жуя, по дну озера и болот и каждые четверть часа высовывают из воды голову, чтобы подышать воздухом. Уже темнеет, так что эта бестия скоро выйдет наружу и уляжется поспать на отмели.

– Не подстрелить ли нам его? – спросил Джеймс.

– Я бы не стал этого делать, – сказал я.

– Почему?

– Бессмысленно, – ответил я. – И не спортивно. Прежде всего, поразить его в мозг очень трудно из-за повадки постоянно покачивать головой на длинной шее. А чтобы попасть ему в сердце, прикрытое горой мяса, нужна исключительная удача. Затем, если вы убьете его в воде, он утонет, и найти его невозможно. Если же вы убьете его на суше, единственным трофеем станет маленькая голова. Вы не можете унести с собой зверя, так как он весит тонн тридцать, а то и больше.

– Музей в Нью-Йорке – как его там? – заполучил-таки один экземпляр, – сказал Холтзингер.

– Да, – согласился я. – Американский музей естественной истории послал в раннюю эпоху мелового периода экспедицию из сорока восьми человек с пулеметом пятидесятого калибра. Они установили пулемет на краю болота, убили завропода, и им потребовалось целых два месяца, чтобы освежевать его, отделить скелет от мышц и дотащить до машины времени. Я знаком с парнем, которому было поручено осуществление этой операции: до сих пор его мучают кошмары и преследует запах разлагающегося динозавра. Им пришлось заодно убить еще дюжину крупных тероподов, которых привлекло зловоние и которых никак нельзя было отпугнуть. Все они полегли вокруг и тоже гнили. И тероподы все же сожрали трех участников экспедиции, несмотря на пулемет.

На следующее утро мы как раз кончали завтрак, когда один из помощников позвал меня:

– Гляньте, мистер Риверз! Вон туда!

Он показывал на берег. Шесть крупных утконосых динозавров паслись на отмели. Они принадлежали к виду паразавролоф, на макушке у них возвышался гребень, состоящий из длинного костяного шипа наподобие рога антилопы бейза, и кожной ткани, соединяющей этот шип с затылком.

– Тише! – предостерег я.

Утконосые динозавры, как и прочие орнитоподы, очень осторожны, так как у них нет ни защитного панциря, ни какого-либо оружия против тероподов. Они пасутся в прибрежной полосе озер и болот и, если из-за деревьев внезапно нападает горгозавр тут же погружаются в воду и уплывают. Если же в воде на них начинает охоту гигантский крокодил фобозух, они выбегают на сушу. Расчудесная жизнь! Не правда ли?

– Послушайте, Реджи, – сказал Холтзингер, – я все время вспоминаю ваши слова про голову цератопса. Сними я череп с одного из тех вон там, я, пожалуй, им бы удовлетворился. Такая голова выглядела бы достаточно внушительно в моем доме, разве нет?

– Конечно, старина, – сказал я. – Но как подойти к ним? Мы могли бы сделать крюк и выйти на берег, но придется целые полмили месить грязь и продираться сквозь заросли по колено в воде, и они могут услышать, как мы подкрадываемся. Есть другой путь – переползти на северный конец песчаной косы. Оттуда до них около четырех или пяти сотен ярдов. Стрелять придется с далекой дистанции, но попасть можно. Как вы думаете? Попадете?

– С оптическим прицелом и из положения сидя – да. Я попытаюсь.

– Оставайтесь здесь, – сказал я Джеймсу. – Эта голова – для Оги, и я не хочу, чтобы опять возник спор, кому стрелять первым.

Джеймс что-то проворчал, но Холтзингер уже привинчивал оптический прицел к своей винтовке. Пригнувшись, мы двинулись к косе, стараясь, чтобы песчаный гребень все время оставался между нами и утконосыми динозаврами. Достигнув открытого места, мы поползли на четвереньках, продвигаясь вперед с крайней осторожностью.

Утконосые динозавры, опустившись на все четыре лапы, продолжали кормиться, каждые несколько секунд поднимая головы и оглядываясь. Холтзингер присел, занял удобное положение для стрельбы, взвел курок и начал целиться. И вдруг...

–Бах! бах! _ – прогремели выстрелы из крупнокалиберного ружья позади нас, со стороны лагеря.

Холтзингер вскочил на ноги. Утконосые динозавры, резким движением вскинув головы, суматошными прыжками уходили на большие глубины; лишь брызги фонтаном летели из-под их тел. Холтзингер выстрелил и промахнулся. Я послал пулю вдогонку за последним утконосым динозавром, прежде чем тот окончательно исчез из виду. И тоже промахнулся: «шестисотка» не годится для стрельбы с дальней дистанции.

Холтзингер и я повернули обратно к лагерю. У нас мелькнула мысль, не напали ли на него тероподы и не нужна ли там наша помощь.

Произошло же вот что. Крупный завропод, по-видимому тот самый, чьи вздохи иуд слышали минувшей ночью, кормясь по пути, прибрел под водой к лагерю. Перед ним была отмель. Завропод взбирался вверх по склону, пока почти все его тело не выступило из воды. Покачивая головой, он осматривался, ища чего бы такого пожевать из зелени.

Когда я увидел вдали лагерь, завропод как раз с ужасающим ревом поворачивал назад, чтобы вернуться той же дорогой, по которой пришел. Он все больше и больше уходил под воду, пока над поверхностью не осталась только голова и десяти– или двадцатифутовый отрезок шеи, которые раскачивались некоторое время, пока не исчезли в дымчатой дали.

Когда мы подошли к стоянке, Джеймс спорил с Раджей. Холтзингер взорвался:

– Чертов ублюдок! Второй раз портишь мне охоту!

Сильные выражения для маленького Оги!

– Не дури! – сказал Джеймс. – Не мог же я позволить ему пройтись по лагерю и растоптать все.

– Опасности не было никакой, – вежливо возразил Раджа. – Вы же видите, что берег тут крут. Просто наш воинственный мистер Джеймс не может равнодушно видеть живую тварь, чтобы не пальнуть в нее.

Я сказал:

– Подойди он в самом деле чересчур близко, запустили бы в него палкой. И делу конец! Они совершенно безобидны.

Тут я покривил душой. Когда граф де Лотрек погнался за одним таким, завропод оглянулся, стеганул хвостом и смахнул графскую голову, да так чисто, что в Тауэре*

[1]

бы позавидовали.

– Откуда мне было знать это? – заорал Джеймс, побагровев. – Вы все против меня. Какого дьявола мы забрались сюда, как не для того, чтобы стрелять? Охотнички дутые! Из вас всех я один хоть раз да попал!

Я разозлился и сказал, что он мальчишка и хвастун, у которого больше денег, чем мозгов, и что мне не следовало брать его с собой.

– Ах так! – сказал он. – Дайте мне осла и немного еды, и я сам доберусь до базы. Не хочу осквернять воздух, которым вы дышите, своим презренным присутствием.

– Не будьте сами ослом! – фыркнул я. – Это невозможно.

– Что ж, обойдусь и без вашей помощи! – Он схватил рюкзак, швырнул туда несколько банок бобовых консервов и консервный нож и пошел прочь, прихватив с собой ружье.

Тут заговорил Боргард Блэк:

– Мистер Риверз, нельзя отпускать его одного в таком состоянии. Он заблудится и умрет с голоду или его сожрет теропод.

– Я верну его! – сказал Раджа и пустился за беглецом. Он догнал Джеймса, когда тот уже исчезал в саговниках. Мы могли видеть, как они спорили и размахивали руками, но о чем они там говорили, так и осталось тайной. Только через некоторое время видим: оба возвращаются, обнявшись, будто старые школьные товарищи. Просто ума не приложу, как Радже удается такое.