Робот-кондуктор и сладкая вата

Робот-кондуктор и сладкая вата

 Трамвай, лязгнув, тренькнув, вынырнул из-за угла и неспешно покатился к остановке. У кромки тротуара уже собралась толпа, на ходу дожевывая бутерброды в ожидании рабочего дня. Люди, зевая, вглядывались в номер подходящего вагона. Трамвай проехал, остановился напротив краснокирпичных домов и кинотеатра 'Победа': совсем не набитый, вроде бы полупустой. Но народ стоял, волнуясь, и ожидала следующего. Несколько человек вскарабкались по гудящим ступенькам в салон, и трамвай покатился дальше, оставляя за собой гомонящую толпу.

  Лешка и Пашка, рискуя опоздать на урок, тоже пропустили 'четверку'. Школа, конечно, дело важное, но вагон был совсем не тот. Лешка пересчитал трехкопеечные монетки. Должно было хватить на шесть билетов. Он вытянул спички, сломал одну, протянул в кулаке другу.

  - Тебе первому, - завистливо сказал Пашка, разглядывая спичку, будто несколько секунд означали предел ожидания.

  Второй трамвай, дребезжа, прокатился по рельсам, и толпа ломанулась в двери. Это тоже была 'четверка', но 'четверка' особенная. Кто-то завис на подножках, многие не вместились и, разочарованные, поплелись к автобусной остановке или остались ждать следующего - уже все равно какого. Звякнув, трамвай двинулся мимо здания кинотеатра, к парку имени Калинина, зоопарку и площади. Этот вагон собирал в четыре раза больше пассажиров, чем любой другой.

  - Билетик. Дайте пробить билетик! - пробраться к автоматической кассе, да еще и с ранцами, было делом нелегким, сродни подъему на какой-нибудь Эверест. Тетка впереди недовольно распихивала народ авоськами, и мальчишки пристроили сзади, будто пара катерков за огромным ледоколом. В этом трамвае не принято было передавать за проезд. Здесь каждый стремился получить билет сам.

  - Пропустите! Да пропустите же! Я буду жаловаться! Наличные отоварить не дают!

  - Граждане, позвольте за проезд протиснуться...

  Наконец тернистый путь был пройден, и перед глазами школьников возник робот. Две яркие электрические лампочки горели на его лице. На жестяном цилиндре сияла отраженными зайчиками нарисованная улыбка. Сверкающим суставом робот выдавал билеты, одобрительно кивая в ответ на исчезающие в его чреве медные кругляши.

Лешка и Пашка замерли от восторга. Каждый день они старались проехаться на этом трамвае, и каждый раз замирали в восхищении перед никелированным чудом техники. Раз за разом они протягивали медяки, сэкономленные на кино и мороженом, и процесс не надоедал, и даже денег было не жалко. Робот принимал монетку, отрывал и протягивал билет. Робот был точно такой, как рисовали в книжках: новенький, блестящий, человекоподобный и сверхсовременный, с огромными антеннами и глазами-лампочками. Казалось, в них светился электронный разум. Протянув три копейки, Лешка - ему впервые за неделю по спичкам выпало счастье первым получить билет - с замирающим сердцем ждал чудесного движения металлической конечности. Робот был воплощением побед науки и техники, века космических кораблей и электронно-вычислительных машин. В азарте, почти оттолкнув друга, Пашка сунул в щель вторую монету. Получив шесть билетов - по-честному, по три на каждого, мальчишки, вздохнув, отодвинулись в сторону, продолжая пожирать глазами воплощение сумасшедшего будущего, где такие роботы будут стоять на каждом углу и продавать столько билетов, сколько тебе захочется. Или вообще бесплатно выдавать, если к тому времени наступит коммунизм.

  - Мальчики, пропустите! - пробасил солидный мужчина в шляпе и с газетой под мышкой. Сунув роботу медяк и получив билетик, он засиял, как школьник, расплываясь в счастливой улыбке.

  Пашку и Лешку оттеснили. Шесть медных монеток, увы, закончились, но у Лешки было еще двадцать никелем, а Пашка сегодня утром вынул из копилки целый рубль. Но никто не соглашался менять - все хотели получить билет от робота.

  - А что, в Москве у вас такое есть? - азартно спрашивал лысый мужчина, толкая в бок спутника. Спутник недовольно хмурился и молчал.

  Толпа шумела, гомонила, делилась впечатлениями. Только смуглявый студент, качаясь с учебником, то поглядывал на часы, то бормотал отрешенно:

  - The Future Indefinite Tense, The Future Indefinite in the Past Tense... Осталось повторить два раздела...

  Наконец, Пашка вновь протиснулся к роботу и кинул в щель копеечную монету. В этом эксперименте тоже была своя прелесть. Раздался тонкий звяк, и робот, приподняв конечность, ударил нарушителя по рукам - не сильно, показательно-воспитательно, и билета, конечно, не дал. Вокруг довольно засмеялись, засияли улыбки.

  - Не проведешь, эх, не проведешь! - восторженно гундел низенький старичок. - Вон до чего наука-то дошла! Космос, одним словом, космос!

  Еще пару раз получив по рукам, мальчишки отошли к окну, окончательно оттесненные от чуда техники возбужденной толпой. Расплющив носы, пацаны глядели на проплывающие улицы в теплом золоте октября, мечтали о будущем.

  - ... автострады...

  - ... электронная доска...

  - ... на каждой парте по ЭВМ...

  - ... вертолеты в гараже...

  - ... робот на кухне, сам яичницу готовит...

  - ... монету протягиваешь - на тебе мороженое! Шоколадное! Фруктовое! 'Лакомка'! С орешками! 'Пломбир'! 'Эскимо'! - Пашка сглотнул, задумался. - Клубничное. Малиновое. Яблочное. Вишневое. Виноградное. Банановое! - на этой ноте, задохнувшись от возбуждения, он и закончил, так как вообразить что-то еще более роскошное фантазии не хватало.

  Павел меланхолично жевал фисташковое мороженое. Третью неделю было убийственно жарко, но зеленое шестирублевое мороженое в вафельном стаканчике не приносило ни прохлады, ни наслаждения. Павел подумал, что лучше бы взял ледяного пива с орешками.

  Подъехала 'бэшка', и Алексей выйдя из кондиционированной прохлады, натянул солнечные очки и тут же снял, широко улыбнувшись другу:

  - Как я рад!

  Крепко пожали руки, обнялись.

  Встреча друзей, немного удивительная и неожиданная, как любая встреча давно не видевшихся одноклассников, нежданно-негаданно обрадовала их три дня назад: оказалось, что инженер и менеджер в одной команде будут работать на восстанавливаемом из перестроечных руин заводе, чья продукция наконец-то снова стала востребована - и не только у нас, но и за рубежом. И вот уже три дня, как они вместе работали на новом участке, и тридцати пяти лет разлуки словно не бывало. Легкая неловкость, свойственная давно не видевшимся одноклассникам, которые не знают, о чем говорить и с трудом подыскивают тему для разговора, сгладилась и уступила место незамутненной радости.

  Мужчины вошли в темное помещение бывшего КБ. После того, как промышленность потихоньку загнулась, большая часть помещений превратилась в склепы. Брюки цеплялись за груды проводов, всюду были навалены какие-то агрегаты, былые конструкторские находки, под туфлями скрипело битое стекло и прочий хлам из того, что не разворовали по причине совершенной ненадобности и бесполезности.

  - Черт!.. Похоже, я штанину порвал.

  - Свет тут есть, интересно? - Алексей клацнул выключателем, но свет не зажегся. - Где-то у меня был фонарик...

  Тусклый свет едва пробивался сквозь почерневшие от грязи окна. Внезапно среди наваленных груд что-то блеснуло.

  - О, смотри... - Павел присел на корточки. Потер металл, и на гладком полированном боку проступили цифры '1971'.

  Пашка склонился над металлический цилиндром. Тускло пылились безжизненные глаза. Для этого металлического человека все уже кончилось, как кончилось для мира, в котором мечтали именно о таких роботах и который ушел, уступив место более современному бытию, где анахронизмом выглядели квадратные формы и электрические лампочки-глаза. Глядеть на робота было больно, будто на неожиданно найденный в пыльных папках портрет одноклассника, которого уже позабыл и которому хотел позвонить - но в трубке ответили, что не живет, а на настойчивые расспросы - что погиб лет десять назад... Алексей подошел, посмотрел несколько минут, потом отошел к окну.