Колонист. Слуга (СИ)

Марик Лернер

Колонист

Часть первая

СЛУГА

Глава 1

Пришествие человека из будущего

Еще раз осмотрел туфлю. Все в лучшем виде. Мадам Стевин останется довольной. Самому приятно, когда вместо грубых фермерских башмаков с многочисленными заплатками приносят изящную женскую обувь. Работа более тонкая, зато и результат выйдет намного удачнее. Слух пойдет наверняка - ведь не разболтать местные сплетницы не способны. В нашей семье дети бегали босыми лет до двенадцати, а потом сами тачали себе обувку. Естественно, под руководством отца. А кто не мог, тот ходил и дальше без башмаков. Правда, на моей памяти такого не случалось ни разу, хотя качество изделий было неодинаковым. Мои творения выходили достойнее, но все же не шедевр. А здесь и такого мастера не найдется.

Круг заказчиков, убедившихся в моем умении, стремительно расширялся. И уже не какая-нибудь батрачка пришла с просьбой, а уважаемая хозяйка. Рваная обувь если и не смотрится после моих рук новенькой, то хотя бы еще послужит и выглядит добротно. Уж лучше, чем тащить в Де-Труа1 за много лье отсюда и чинить за двойную плату. Мне можно меньше заплатить, но это уж как получится. Все равно пять-шесть су в моих обстоятельствах совсем не лишние, а последнюю неделю ни дня не проходит, чтобы не занесли хоть что-нибудь. Причем тащат сразу по несколько пар, так что работаю на всю семью сразу.

# # 1 Так изначально назывался Детройт, основанный французами.

Если бы еще Мари не была такой сквалыгой и вечно не косилась. Даже подкатиться пыталась, будто я чего-то должен. Но это ей обломится. В свободное время имею право хоть чем заниматься. Она это знает и норовит специально придумать дополнительную работу, раз не желаю делиться. Хорошо еще старый Жак нормальный человек, с понятием, и поставил ее на место. Но, чую, будут еще неприятности. Даже деньги дома не храню. С нее станется забрать и потом разводить руками.

Глэн застонал протяжно и зашевелился. Кажется, очухался. Или нет? Смотрит с исключительно тупым видом. Что-то пробормотал невнятно. Я встал и взял кружку с сидром. Помог Глэну приподняться и сунул кружку. Он жадно выхлебал все содержимое и с облегчением вздохнул. Потом посмотрел на меня с испугом и опять произнес нечто невразумительное. Похоже, все еще бредил.

- Не врубаюсь, - сказал я чистосердечно.

- Франсе? - изумился он.

- А ты, милок, на каком беседовать желаешь?

Он опять начал нести какую-то муть.

- Не придуривайся. Кто всю жизнь прожил мошенником, вряд ли умрет честным человеком, - машинально выдал я старую пословицу, многократно слышанную от матери. - Кто ж тебе поверит?

- Говоришь на английском? - Глэн аж подскочил, услышав меня.

- Ну, вабче, - продолжил я на своем наречии. - Совсем умом поехал. Нашел кого пытать на ентот счет. Тебе-то зачем знать, парижский прыщ?

- Не понимаю, - произнес он с усилием (я видел, тяжело ему еще разговаривать), но определенно не на обычном жаргоне нищих трущоб прекрасной Франции. Она таковая, безусловно, и есть, разве что не для всех. - Где я? - Опять на английском!

Мне в жизни много раз приходилось слышать разные языки. И в Ливерпуле, и в Лондоне, и в Новом Амстердаме. По правде говоря, отъедешь на несколько лье от деревни - и там уже не имеют понятия о соседнем графстве и говорят иначе. Поневоле пришлось научиться всяких разных понимать. Я с кем угодно объясниться способен. Хоть ланкашир, на котором изъясняются вокруг моего родного города, кокни с джорджи1 или нормандский с валлонским. Даже парижский жаргон Глэна сложности для меня не представлял. Так что понять при желании любую корявую речь не проблема. Скорее развлечение. А за Глэном сроду талантов чужие языки разбирать не водилось, пусть имечко и не франкское.

# # 1 Разные диалекты английского: л а н к а ш и р - язык побережья Ирландского моря, к о к н и - язык низших слоев Лондона, д ж о р д ж и - наиболее нормативный диалект, но отличается отверждаемым "r" на конце слова.

- В сарае, красавчик.

- В сарае? - В глазах идиотское выражение недоумения.

- А ты кумекал - во палаце? - хмыкнул я. - За свои грешки мог бы и с пеньковой тетушкой близехонько спознаться. Скажи Господу нашему агромадное "спасибочки", что не приняли за насильника. Ты ж, дубарь, и воровать не умеешь! Спалился на раз, отделался поркой. Даже не кнутом - плетью. Убей не пойму, че пожалели. Одно слово - методисты. О душе беспокоятся. Правда, не знаю - своей или твоей. По мне, одинаково без пользы.

- Меня били? - морща лоб, переспросил он. Похоже, особо ничего из моих слов не уловил.

- Тебя пороли.

- Ничего не понимаю. - Он опять понес бредятину. - Это не Россия?

- Ты начинаешь надоедать, - сказал я, поднимаясь. - Уже не смешно изображаешь потерю соображалки. По кумполу не били - спина за все расплатилась.

- Скажи!

- Мы с тобой на ферме Жака Сореля, что в колонии Канада возле Де-Труа в Соединенных Королевствах под скипетром короля Людовика Шестнадцатого.

- Де-Труа... Канада... Какой год?!

- Тыща семьсот восемьдесят четвертый от Рождества Господа нашего.

Он завыл без слов, качаясь в полусидячем положении на нарах. Кажется, натурально сбрендил, не косит. Ну ниче, кидаться начнет - недолго и в морду кулаком.

О! Топает кто-то. Шаги хорошо слышны по здешней грязи. Не иначе, Жак пришел с приглашением. Я выглянул за дверь. Ну так и есть. Пришла, видать, пора. В руке топор.

- Как этот? - спросил старый, кивая в темноту сарая за моей спиной.

- Очнулся. Только, кажись, умом тронулся. Ладно не узнаёт - так вдруг франкский забыл.

- Че, правда?

- Святой истинный крест, - машинально осенил я себя знамением, - по-английски заговорил, рыжий козел.

- Притворяется, - уверенно сказал Жак. - Ему не впервой жульничать.

- Да вроде не похоже.

- А, поживем - увидим, - махнул он рукой. - Ну, ты готов?

- А нам-то че? Нищему только подпоясаться, - сказал я, демонстрируя заранее остро отточенный нож.

Это не мой, хозяйский. А вот точило собственное. И доверять заточку никому не собираюсь. Тут главное - правильно выдерживать угол. Привычка нужна, иначе недолго испортить хорошую вещь.

- Пошли.

И мы отправились в свинарник, где дожидалась своей участи уже с утра загнанная в отдельное стойло некормленая свинья (а оно кому-то надо - резать свинью с полным кишечником?). Дело, между прочим, совсем не такое простое, как иным кажется. Многие предпочитают попросить умельца, чем самим возиться. Ты попробуй грохнуть эту скотину с первого раза, и тогда увидишь. Бить надо для начала по голове, в лобную часть. Чуток промахнешься или не вложишь нужной силы - и визгу с беготней обеспечена полная корзинка. Еще ведь смотрят и ухмыляются, будто сами лучше справились бы. Ниче, примериваясь обухом к глупо пытающейся найти жрачку в корыте черной свинье, подумал я, это мы могем.

Бац! В тютельку. Свинья молча свалилась. С трудом перевернул тушу на левый бок, поднял правую ногу, доверив Жаку ее придержать. Нащупал сердце по ударам и вогнал в артерию нож одним движением. Обычно режут к Рождеству, но хозяин намеревался закоптить еще и колбас. Кишки с требухой выбрасывать нельзя. Мало кто из соседей делает колбасы: дорогое удовольствие. Кроме специй и соли, еще и селитра нужна. Скоро Рут замуж отдавать, и положено гостей хорошо принять. Потому сегодня даже не одна, а три свинки в расход идут. Работы предстоит немерено.

Когда свиней подтащили к дому, Жак отделил ножом сухожилия на задних ногах и вставил распорки. Совместными усилиями туши повесили на балки, выступавшие из-под навеса крыши. Потом всей семьей носили кипяток с кухни и ошпаривали. Я взрезал и осторожно извлек внутренности, а девочки тем временем скребками убирали щетину. Сегодня трудились все. Вообще странно это. Рут почти на девять лет старше двойняшек. И это не значит, что мать ее, Мари, не рожала. Почему-то не выживали дети. Потом вдруг сразу двойня. Мальчик с девочкой. Наверное, отмолила грехи, хотя, по мне, если она сейчас достойна, то что было раньше? Жуть.