Иного выбора нет

Барбара Делаплейс

Иного выбора нет …

— Господин президент, разве это не очевидно? У вас же нет иного выбора! — генерал устало посмотрел на человека, сидевшего во главе стола. Он уже потерял счет этим дискуссиям.

— Господин генерал, я уяснил вашу точку зрения, благодарю вас. И я даже знаю, что в последние дни вам удалось склонить на свою сторону министра обороны.

Два голоса запротестовали в унисон

— Сэр, я не пытался сманить на свою сторону…

— Он не переубеждал меня…

Президент Дьюи поднял ладонь: — Господа, успокойтесь. Я не собирался никого критиковать. Генерал, вы профессиональный военный, и естественно, я ожидаю от вас решения, которое на ваш взгляд является наиболее подходящим в данной ситуации. Вы просто делаете свое дело, и должен заметить, делаете его хорошо. — Генерал кивнул. — Но ситуация, стоящая перед нами, не является исключительно военной. Я уверен, что вы это понимаете. — Президент повернулся к другому собеседнику. — Вопрос куда более сложный.

Министр обороны взглянул на главу государства с упреком. — Господин президент, он ни в чем меня не «переубеждал», я сам пришел к определенным выводам. Исходя из того, что я знаю сейчас, я не вижу иной альтернативы, кроме как сбросить бомбу на Хиросиму или Нагасаки. Это единственный способ показать японцам, что мы не шутим.

В разговор вклинился вице-президент Джон Брикер: — Сэр, я полагаю, вы должны осознать, какова мощь у этой Бомбы. — Последнее слово он произнес с большой буквы. — Мы не можем просто так взять и бросить ее без предупреждения на целый город с ничего не подозревающими мирными жителями.

При этих словах бывшего профессора генерал вздохнул про себя — ох, уж мне эти чудаки в башне из слоновой кости…

— Ну, конечно, Джон, — ответил президент. — Мы ясно и четко дадим понять японцам о том, что эта бомба обладает чудовищной разрушительной силой.

— Так вы согласны, сэр? — в голосе генерала прорезалась надежда.

— Насчет демонстрации? Конечно. Я считаю, что японское правительство необходимо убедить. Но я не согласен с тем, чтобы подвергнуть бомбардировке какой-нибудь гражданский объект. — Министр обороны попытался вставить слово. — Нет, Марк, я настаиваю. Я, как и ты, читал доклады. Я просто не могу позволить, чтобы такое ужасное оружие было применено против любого количества живых существ.

— Но, сэр…

— Марк, я надеюсь, что ты не только внимательно их читал, но еще и размышлял над ними?

— Конечно, сэр.

— Конечно, сэр? Вот так вот, да? — Президент сухо улыбнулся. — Ну, тогда у тебя гораздо менее развитое воображение, чем у меня или же более крепкие нервы. Я сейчас не говорю о разрушении зданий — я говорю об уничтожении людей. Тысячи душ исчезнут с лица земли, даже не поняв, что с ними случилось. И десятки тысяч будут обречены на медленную, мучительную смерть от ожогов и болезней.

— Но японцы…

— Такие же люди, как и мы, а вовсе не косоглазые чудовища — несмотря на то, как себя ведут отдельные их лидеры, и несмотря на то что заявляет наша пропаганда. Марк, ты помнишь, о чем говорилось в докладе? Что тепловое излучение от взрыва расплавляет глазные яблоки. У тебя же четырехлетняя дочь, правильно? Ну и представь, что такое случилось с ней. — Лицо министра обороны побелело. — Ага, я вижу, ты призадумался. Очень хорошо.

До сих пор не подававший голоса ученый, скромно сидевший в стороне, прокашлялся. — Господин президент, не забывайте, в докладе говорилось также, что у взрыва могут быть и иные последствия, долгосрочные. Понимаете, атомная бомба — это не просто очень мощная бомба с новым типом взрывчатки. Это принципиально новое оружие, использующее ядерные силы, о которых мы не так уж много знаем. Честно говоря, мы просто в неведении, что способны сделать с живыми людьми столь огромные дозы излучения.

— Роберт, я прекрасно понимаю опасения вашей группы. Но в данную секунду меня не интересует, что может быть. У меня достаточно проблем оттого, что будет.

Наступила пауза. Затем заговорил генерал, тщательно подбирая слова:

— Сэр, я правильно вас понял, что вы согласны на демонстрацию?

— Именно так, генерал.

— Но, как я понимаю, вы выступаете против того, чтобы бросить бомбу на какой-либо из двух предложенных городов. В таком случае, какую именно цель вы имеет в виду?

— Необитаемый остров. В конце концов, наша цель — продемонстрировать, что у нас на руках есть оружие огромной разрушительной силы, а для этого и остров прекрасно подойдет. Естественно, мы пригласим наблюдателей с японской стороны, чтобы они представили доклад своему правительству. А вы, Роберт, со своей командой, наконец-то получите возможность провести полномасштабные испытания большого взрыва, на котором так настаивали. Атолл Бикини, если я правильно помню? — Ученый кивнул. — Вот и прекрасно. Тим, мы сможем пригласить гостей, так чтобы это не получило огласки?

Госсекретарь кивнул в ответ: — Сэр, понадобится несколько дней, чтобы заставить вертеться дипломатические шестеренки.

Президент улыбнулся: — Ну, я полагаю, что понадобится не один день, чтобы привести в действие весь механизм.

Генерал с сомнением покачал головой: — Господин президент, прошу прощения, за то, что я, может быть, слишком хладнокровно говорю об этом, но мне кажется, что разрушение какого-то атолла вряд ли будет столь же эффективным, как бомбардировка города — если мы ведем речь о том, чтобы склонить японцев к сдаче. Тодзио и его окружение…

— Я знаю, господин генерал, но кем бы они там ни были, они не откровенные сумасшедшие. Я верю в то, что, увидев столь впечатляющую демонстрацию, они задумаются над своим положением. Мне кажется, что мы ничего не теряем, а вот выигрываем как раз многое, и в первую очередь — возможную капитуляцию. А сейчас, господа, я хотел бы остановиться на деталях…

Генерал открыл свой кейс, чтобы достать документы. С лица его не сходила озабоченность. Тодзио и его банда — самые настоящие фанатики. Интересно, господин президент, вы это понимаете или нет? И насколько быстро обычный фанатизм превращается в безрассудство?

Томас Дьюи проснулся совершенно разбитым, остатки сна все еще плавали в его мыслях. Огненный смерч, кричал в мозгу безликий голос, это огненный смерч. Дьюи уставился в темноту, голос постепенно затих, уступив место ровному дыханию его жены. Но беспокойство не проходило; Дьюи выскользнул из постели и потянулся за халатом. От холодного весеннего воздуха, струившегося через открытое окно, он поежился и надел тапочки. Завернувшись в халат, он подошел к дверям, но остановился. Зачем беспокоить парней из Секретной Службы? Он подошел к окну и рассеяно посмотрел в ночь.

Зачем я вообще подался в политику? — спросил он себя. — Я уже слишком стар для всего этого. Он едва улыбнулся — сколько раз за прошедшие годы он говорил себе то же самое? Как жаль, что он не может вызвать в памяти ту радость, которая переполняла его в день инаугурации — сейчас бы та энергия ему ох как пригодилась бы. Черт тебя побери, Рузвельт! Я надеялся унаследовать войну, я не предполагал, что мне в придачу дадут еще и оружие Гнева Господня! Зачем ты вообще дал согласие, чтобы такая адская вещь была сделана? Три срока… может быть в этом все дело, человек слишком долго находится на самом верху, и начинает верить всем этим экспертам… Он вздохнул. Ну, будем надеяться, что демонстрация бомбы покажет японцам, что мы настроены серьезно.

Он с жаром молился Богу, чтобы японцы это поняли.

— Ну, Тим, как идут приготовления?

— Господин президент, японцы согласились послать трех наблюдателей. Они прибудут к концу недели. Отмечу, что к своему посланию министр Хигаси добавил приложение, в котором заявил, что ничто на свете не заставит их изменить решение.