Последняя Осень Флойда Джеллиса

Посвящается моей Матери

Не важно, что именно ты делаешь, важно,

чтобы все, к чему ты прикасаешься, меняло форму,

становилось не таким, как раньше,

чтобы в нем оставалась частица тебя самого.

В этом разница между человеком, просто стригущим

траву на лужайке, и настоящим садовником.

Рэй Брэдбери

Часть 1

Начиная двигаться

Глава 1

В стиле моей жизни

Когда рождается ребенок — зажигается звезда.

Когда ребенок вырастет и станет сволочью — звезда непременно

окажется спутником СССР.

Меня зовут Флойд Джеллис, может быть, Я в вашем вкусе.

Я долго думал, с чего начать эту историю: с внезапного

«как-то раз» или задумчивого «однажды».

Мне не присуще ораторство на бумаге, поэтому будем

считать, что начало положено.

У любого человека есть мечта, и даже у тех, кто утверждает,

что у них ее нет.

Если хорошо подумать, то только человек с планеты Земля

обладает навыками мечтания.

Хотя совсем недавно Я прочитал, что слоны всё помнят;

если помнят, значит, думают; собственно, мечтать им тоже

не грешно.

«За что Я платил деньги?» — спросите вы.

Постойте! Вот-вот что-то начнется; мало ли, может, вы

еще не купили эту книгу и палите ее прямо в магазине; нужно

быстрее вам понравиться. Срочно пустить какую-нибудь

интрижку — вроде «уникальной способности» или «хвостообразного

позвоночника».

Нет же.

Выбери меня, потому что Я такой же живой, как и ты.

Ладно. Я начал с глупостей — это самый легкий способ

начать.

Меня зовут Флойд Джеллис, Я люблю изобретать велосипеды.

Недавно мне исполнилось 24 года. Не так много, чтобы

писать книгу о своей жизни, хотя откуда вам знать — может,

Я сейчас на фронте и книга будет о войне.

Разочарую вас. Я Художник. Если б вы увидели меня, то

поняли бы сразу, что Я говорю правду. Я из таких Художников,

которые могут споткнуться о бегущую собаку или засунуть

в микроволновку книгу. Когда мне исполнится 25, мое

тело перестанет расти, а в 26 самое время стать всевозможно

популярным, как Паблито Пикассо.

Но мне сдается, господа, что времени на это у меня не

осталось.

Это не диагноз, а мысли по полочкам, и книга, которую вы

все-таки начинаете читать, — прямое тому подтверждение.

Вопросы, надоедающие и не тающие, — Я пишу все это,

дабы наконец воззрить на свою странную (no-name) жизнь

и откопать там хотя бы крупицу тайного смысла или умысла.

Признаю, звучит наивно, а наивность порождает сумасшедшие

поступки, что порой приводят к гибели.

У каждой истории есть свое начало. Начало этой лежит

в августе того года.

Тогда было лето, и Я переживал любовную трагедию —

ну, знаете, вся эта муть, желание удавиться и тошнотная тоска,

змеей обвивающая спинной мозг.

Я не хотел бы, чтобы Девочка-Радио думала, что Я окончательно

дошел до ручки с ее уходом. Просто с каждой потерей

мы приобретаем что-то… больше места в постели

и больше времени.

Именно тогда Я и понял, что все влюбленно-брошенные

ужасаются не одиночества, а приобретенного количества

времени, о существовании которого никто ранее не подозревал.

Я сидел дома. А дом сидел во мне. Мои коты спали, мои

родители ели, а Я сидел дома, как аутист, и хотел подохнуть.

Судорожно абстрагируюсь.

Я не сказал вам главного: что, по сути, Я и не Художник.

Понимаете?

Просто любой рисующий больше обычного человек рано

или поздно назовет себя Художником. Это как те девочки,

что покупают себе фотоаппарат и уже к вечеру просят записываться

к ним на «фотосеты».

Когда говорю «Я Художник», Я говорю в первую очередь

о своем резус-факторе.

Это так… примечание автора.

Мое тело начало шевелиться, когда осталось одно. Когда

голова опустела от мыслей, а сердце — от желаний. В такие

моменты знаешь, что чувствуют роботы, и ты сам уже робот,

и тебе хочется сломаться надвое от какой-нибудь физической

нагрузки. Физическая нагрузка в дни, когда ты только

порвал с подружкой, — самый лучший способ доказать себе,

что ты ничтожен. Надорвись ты или сломай руку, тебе не

придет СМС: «Спешу, милый».

Ты должен зализывать раны, как привокзальный пес, поскуливать

и пописывать.

Неловко-то как.

Наверное, именно поэтому физические нагрузки не по мне.

Я неплохо рисовал в детстве.

В детском саду и школе Я был лучший в этом плане —

единственное, чем можно гордиться сейчас, ей-богу.

Возможно, на смертном одре мне будет стыдно, что

вся моя жизнь вилась и обвивалась вокруг стула маэстрорисовальщика.

Но пока Я молод и все еще глуп… мне не

стыдно.

Нужно как-то связать воедино все то, что станет причиной

всех нижеприведенных событий.

Э-э… тут такая красная строка.

Жестокие солнечные лучи, жуки в траве и полное отсутствие

мыслей и планов на будущее. Я обожал лето. Я родился

летом. Но поганая Девочка-Радио уготовила мне самые развесело-

выносные каникулы.

Не могу сказать, что Я стал сдавать, пить, все крушить

и плакать под какие-то наши песни. Просто мне было утомляюще

скучно, словно Я подвергся некой ампутации.

Так скучно, что, если б было достаточно денег, Я заказал

бы на дом цыганский табор с бубнами, медведями

и пляской. Я ходил по комнатам и разглядывал мух, водил

пальцем по пыльному экрану телевизора, убирал кошачьи

лотки и валялся дураком на кровати — настолько было паршиво.

Страна, в которой Я живу, полностью отражает мое душевное

состояние. Она широка, угрюма и убога. Я люблю ее,

но зачем-то ненавижу. Наверное, потому, что она напоминает

мне меня. Я такой же беспомощный и обремененный

дерьмом, что сам себе навязал. Не мог слушать радио, оно

скопище идиотов и напоминало мне о Девочке-Радио.

Девочка-Радио — ее настоящее имя. И не надо меня спрашивать

почему.

Быть может, ее зачали на радио, а может, ее звали так

потому, что других так не зовут, и вот она уже особенная,

а ты охмурен. Глупое слово «охмурен», но сюда вполне подходит.

В любом случае Я не был диск-жокеем, Я был просто

Флойдом, что гулял по лесу и говорил сам с собой. А когда

вспоминал, что бог меня сейчас видит, становилось вдвойне

тоскливей. Я не хотел, чтобы кто-то, пусть даже это «созда

тель всего сущего», видел меня в таком паршивом состоянии.

Будет только паршивей. Это почти уныние.

Еще чуть-чуть — и начну прятать слезы с насморком

в дожде и любить его за это.

Вздор, абсурд, но иду дальше.

Я вспомнил, как однажды Я и мой друг Мартин гуляли на

ферме.

Мартин бросил бутылку в навозную кучу и окатил себя

пометом с ног до головы.

Но это не веселило меня, как раньше. Только наталкивало

на мысли о том, что все несусветное и веселое позади.

Знаете, что говорят мудрецы?

«Не возвращайся туда, где был счастлив».

Я не очень люблю всяких там мудрецов, но тут они как

никогда правы.

Как ни крути — куда бы ты ни шел, все уже не то.

Я подумал, что мог бы и сам додуматься до этой фразы, но

все равно никто бы мне не поверил. Сказали бы, что цитирую

каких-то мудрецов.

Свинское место, где Я обитаю. Но самое противное, что

Я осознал это только тогда, когда остался один.

Я подумал, что надо встретиться с Ринго.

Он был чем-то вроде Друга-Психоаналитика.

Я познакомился с ним, когда однажды пил на пинг-понговом

столе около нашей школы.

Тогда была ночь, и Я даже не припомню обстоятельств,

что заставили меня там оказаться.

По-моему, Я ходил туда, потому что в особенно звездные