Акселератка

— Возражаю! — Нюта высвободилась.

— Я кефир не уважаю!

— Кефир — это во время работы,— за­хохотал Вовчик.— А отдохнуть можно куль­турно!..

В брызгах черноморского прибоя пози­ровала фотографу дебелая пара: он и она. Фотограф — жилистый старичок в шортах, с загорелым до черноты яйцевидным чере­пом — поднял руку:

— Скажите: чииз!..

— Какой еще чиз? — тупо спросил по­зирующий.

— Это сыр. По-английски,— пояснил фотограф.— Скажите, не бойтесь. Улыбоч­ка хорошая получается. Тридцать два зуба.

— Чииз!..— послушно протянула пара, таращась в объектив, и обнаружила при этом отсутствие доброй половины зубов.

— Замечательно! — фотограф опустил аппарат в кофр.— Через два дня будет готово.

Он повесил кофр на плечо, взял под мыш­ку штатив и побрел по пляжу. Его то и дело окликали.

— Пленка кончилась...— извинялся он.

— Завтра...

Посреди пляжа под большим зонтом сидел на стуле странный чопорный человек в лаксовых ботинках, черном костюме с гал­стуком и в кепке невероятных размеров. Он надменно смотрел на море.

— Здравствуйте, Вахтанг! — сказал фо­тограф.

— А, это вы, Филимон! — процедил Вах­танг с истинно княжеским высокоме­рием.— Ну? Сколько мне тут еще загорать?

— Ваша машина должна прийти сего­дня,— тихо ответил фотограф, тоже лю­буясь морем.— Жду с минуты на минуту.

— Хорошо,— сказал Вахтанг.— Сами по­нимаете, Филимон, мальчик кончил седьмой класс в мае, сейчас уже июль, а я до сих пор не сделал ему подарок! Перед род­ней неудобно! Соседи косо смотрят! Несо­лидно получается!..

— Я вам сочувствую, Вахтанг...— Фили­мон поднял глаза и увидел коряво бегу­щего к нему по раскаленной гальке бо­сого Вовчика.— Приходите после обеда!..

Вахтанг царственно кивнул. Филимон подошел к Вовчику:

— Желаете запечатлеться?

— Ага,— подмигнул тот.

— Чииз! — сказал Филимон, прицелив­шись из аппарата.

— Чииз! — привычно повторил Вовчик. ,

— Как дела? — тихо спросил Филимон.

— В ажуре. Профилактику у Петьки с Пашкой сделал. Акселератка со мной.

— Кто?..

— Ну я же говорю — Акселератка! Же­лезная баба, между прочим.

— Тихо, болван! — прошипел Филимон. — Где ты подобрал эту железную бабу?

— Ты же сам ее прислал, Филимон...

— Кто тебе это сказал?

— Да она и сказала. Филимон прожег его взглядом:

— Ты знаешь, Вовчик, какое у тебя самое слабое место?

— Голова...— потупился громила.— Ак­селератка тоже так считает.

— Правильно считает. За мной! Бросив на пляже свою аппаратуру, Фи­лимон побежал.

Нюта возле трейлера вела разговор с жердеобразным шофером.

— А когда прошлым летом ювелирный брали,— нахально повторяла она свою вы­думанную историю,— пришлось сторожа пришить!

— Сила воли! — вздохнул шофер.— А я вот пушку с собой таскаю, а башку курице не могу свернуть. Соседей прошу.

— Значит, слабак!..

Из кабины трейлера выглядывал Кузя, стараясь обратить на себя внимание Нюты. Но она его не замечала.

— Акселератка, если не ошибаюсь? — вдруг прозвучал новый голос.

Обернувшись, Нюта увидела запыхавше­гося Филимона. Сердце ее сжалось от не­доброго предчувствия, но она бросила в от­вет небрежно:

— Шлепай отсюда, дедуля! Иди себе в до­мино играть!

— Игра окончена, девочка! — Филимон зловеще усмехнулся.— Ты требовала у мое­го человека алименты. Готов заплатить. Я — Филимон!..

Нюта невольно вздрогнула. За спиной у нее возник громила Вовчик. Насторожился и жердеобразный шофер. Нюта еще раз посмотрела на Филимона и вдруг рассмея­лась, к общему удивлению:

— Господи, а звона-то было! «Филимон»! «Филимон»! Я думала, супермена увижу! Мафиози! А тут какой-то... червивый мухо­мор! Мумия в шортах!

— Взять ее! — взвизгнул Филимон.

После короткой схватки, в которой из­рядно досталось и шоферу, и Вовчику, и даже Филимону, который осуществлял общее руководство, Нюту все-таки удалось спе­ленать.

Дрожащий Кузя все видел из-за зана­весочки, но выстрелить из плясавшего в руке пистолета так и не решился. Или не умел.

За высоким глухим забором среди по­истине райских кущ стоял затейливый особ­няк Филимона, похожий на праздничный торт. Сквозь зелень ветвей белела парко­вая скульптура. Возле фонтана разгуливали павлины. За надежным забором пляжный фотограф жил так, как ему хотелось.

Покупатель и продавец сидели в креслах-качалках возле мраморного бассейна с чер­ными лебедями. Покупателем был чопор­ный Вахтанг, а продавцом — Филимон, обрядившийся в парчовый халат и поку­ривающий сигару.

Вовчик, перебинтованный и заклеенный лейкопластырем, угодливо обмахивал хозяи­на опахалом.

— Солидно живете, Филимон,— проце­дил Вахтанг.— По-человечески.

— То, что нельзя купить за деньги, мож­но купить за большие деньги! — после­довал философский ответ.

— Народная мудрость? — Вахтанг изо­гнул бровь.

— Не народная. Но мудрость.

Шурша гравием, подкатила черная «вол­га». Жердеобразный шофер, тоже в бин­тах и пластыре, замер у машины с ключом в руке.

Вахтанг бросил взгляд на «волгу»:

— Мальчик хотел цвет бордо. Но чер­ный — тоже солидно. Беру!

Он извлек увесистый сверток, но Фили­мон, заметив алчные взгляды своих подруч­ных, поднялся:

— Пойдемте в мою хибарку, Вахтанг. Деньги не любят солнечного света.

— Как фотопленка? — Вахтанг улыбнул­ся своей княжеской улыбкой.— Боитесь, засветятся?

— Все может быть...

Тем временем Кузя штурмовал высокий забор филимоновской резиденции, не заме­тив таблички: «Осторожно! Злая собака!». А собака как раз ждала его по другую сторону забора — огромная, жуткая, вроде собаки Баскервилей. Сидела она, правда, на цепи, что оставляло страхагенту ничтож­ное пространство для маневра.

— Ух ты! Вот это собачка так собач­ка! — трусливо зачастил Кузя.— Какой большой друг человека! Ну что тебе, Чапа? Что ты хочешь, песик? Человечинки захотелось? Да тут есть нечего, сама посмотри. Кожа да кости. Только аппетит разгу­ляется...

Заговаривая зубы, Кузя попытался про­скользнуть мимо собаки, но из этого ничего не вышло. Страшный пес погнался за ним. В отчаяньи Кузя завертелся вокруг паль­мы, украшавшей участок. Гоняясь за ним, пес постепенно намотал цепь на ствол и жалостно заскулил.

— Ну вот...— отдуваясь, сказал Кузя. — Минутное дело! А то спрашивают: ка­кая польза от пальмы? Очень ценное де­рево!

И он осторожно двинулся в направле­нии виднеющегося особняка.

В роскошной гостиной завершалась сделка.

— Итак?..— Филимон положил на стол ключи от «волги».

Чопорный Вахтанг снова извлек свой сверток. В нем оказалась конфетная ко­робка «Ассорти», перевязанная ленточкой. Вахтанг дернул бантик, крышка слетела, и на стол высыпались пачки денег раз­ного достоинства.

— Действительно, ассорти! Можно не считать?

— Считать — несолидно! — гордо отве­тил Вахтанг.

Филимон открыл ящик стола и единым махом сгреб все деньги туда...

...А вдоль особняка, с трудом продираясь сквозь колючие кусты цветущих роз, к «вол­ге» подкрадывались Нюта и Кузя. Руки у Нюты были все еще связаны. Бесшумно они забрались в машину.

— Ключи!..— в отчаяньи прошептал Ку­зя, севший за руль.

— Руки! Быстро развяжите мне руки! — приказала Нюта.

Кузя начал судорожно ковыряться с ве­ревкой...

...Чопорный Вахтанг протянул Филимону руку:

— Благодарю, дорогой! Вы солидный че­ловек, с вами можно иметь дело!

— Я провожу вас,— скромно сказал Фи­лимон, 

Под руку, как; добрые друзья, они мед­ленно пошли в сад... 

...Веревка никак не развязывалась, хотя Кузя пустил в ход даже зубы. Нюта тре­вожно поглядывала сквозь открытое окно на аллейку.

— Разрежьте чем-нибудь! — тихо сказа­ла она.

— Чем?! — Кузя беспомощно оглядел­ся.— У меня ничего нет!

— Зажигалка!..— Нюта указала на электроприкуриватель, торчавший из приборно­го щитка.

Кузя рывком вбил зажигалку, а когда она выскочила, накалившись, стал суматош­но тыкать ею в проклятый узел. Пошел легкий дымок...