Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

– Я никогда не сомневался в ее целеустремленности, – согласно отозвался Симайди.

– Впрочем, если позволишь, Этьен, тебя ко мне привели не только идеи насчет футуристического градостроительства.

– Разумеется нет. Для начала позволь задать вопрос: что ты думаешь о Дейкстра? О его шансах на долгую и успешную карьеру во главе Лиги?

Пусть Коринт и был готов к этому повороту – он ждал его с того момента, как Симайди объявился в сети, но все равно: стоило тому заговорить, и у Коринта перехватило дыхание. От страха – немного, от возбуждения – чуть-чуть, и от тревоги. Отчего-то показалось, что на его плечи свалилась ответственность за что-то этакое, колоссальное. Если не будущее Африки, так «Эмни-Терры», Тессы и отчасти «Астерры» так точно.

– Что-то мне подсказывает, – осторожно начал Коринт, – что долгосрочность и успешность его карьеры зависит от слишком многих обстоятельств. Слишком многих, – подчеркнул он и криво усмехнулся, – чтобы можно было так просто говорить о ней. Ты так не считаешь?

– А как далеко готова зайти «Эмни-Терра» в поддержке Дейкстра?

– А он ее изыскивал? – не удержался и фыркнул Коринт. – Когда-то давным давно в прошлом году, считай, в прошлой жизни, Дейкстра был относительно миролюбив и даже позволял Тессе время от времени обращаться к нему. Не скажу, чтобы он был безупречно вежлив и относился к ней как к главе «Эмни-Терры» в первую очередь, а к привлекательной и харизматичной женщине во вторую, скорей наоборот. Но Тесса, и мы с ней, готова была смириться во имя общих целей. Повторюсь, это было в прошлой жизни. Давным-давно, иначе говоря. Затем случилось то, что случилось. Идеи об объединении Африки, о полной ее унификации, безо всех этих пришлых поглощателей ресурсов вроде твоего покорного слуги, лавинообразные изменения законодательства, и идея о поддержке Дейкстра вообще стала казаться нелепой. И я даже не представляю, чтобы даже если он и возжаждал поддержки Тессы, то обратился бы к ней напрямую – раз, и предложил взамен нечто ценное – два. Прости, я был слишком многословен. Надеюсь, я не утомил тебя.

– Напротив, – довольно улыбнулся Симайди. – Я рад, что за мою искренность ты расплатился твоей. В отличии от прелестнейшей Тессы и Дейкстра, в нашем случае принцип взаимности действует. Я очень рад.

Он помолчал. Коринт неторопливо потягивал вино, он собирался с мыслями. Или делал вид, что решался на что-то. Коринт поневоле развлекался его артистичностью, и иногда это было очень трудно скрывать. Но Симайди продолжил:

– А Лиоско?

– А что Лиоско? Умен, элегантен, неопределенен. Я иногда не уверен, что у него есть собственные устойчивые идеи. Идеальный министр иностранных дел, иными словами.

– Министр иностранных дел? Не генсекретарь? – Симайди похлопал по подлокотнику. – Хотя должен отметить, что твое мнение об отсутствии у него собственных устойчивых идей не так уж верно. Я имел честь познакомиться с ним поближе… значительно ближе. В последнее время, когда все мысли и разговоры в нашем кругу так или иначе сводятся к одному и тому же, как ты сам понимаешь. Для многих из нас грядет в некотором роде жизнеопределяющее время.

– Я чувствую это и в нашем отношении, – охотно поддержал его Коринт.

– Ну вот видишь. В таком случае нам будет проще говорить и дальше.

Симайди встал и зашагал по комнате.

– Ты говоришь, что познакомился с ним очень близко? – негромко спросил Коринт.

– Это не совсем точная формулировка, милый. Я позволю себе самонадеянно заявить, что узнал его куда лучше. Я общаюсь с ним достаточно плотно, но как ты сам понимаешь, мало кто доживает до его возраста, да что там – до моего и твоего тоже, не заведя верных и преданных соратников. Не так ли?

– Бесспорно.

– Впрочем, неважно. В любом случае, я имею честь время от времени выступать посредником в определенных делах, в которых участие доверенных лиц месье Лиоско может оказаться не совсем удачным решением. По разным причинам. Например, они могут быть слишком твердолобыми. Пристрастными и так далее.

– Я очень хорошо это понимаю. Лучшие переговорщики на моей памяти – это как раз люди, не вовлеченные в ситуацию полностью, включая и личные убеждения. Кстати, и соглашения оказывались наиболее успешными именно при вовлечении третьей стороны, обладающей определенными качествами, разумеется. Вроде твоих.

Симайди искривил губы в намеке на усмешку. Он расслышал – не мог не расслышать, что это замечание Коринта звучало двусмысленно. Коринт понимал это – он пристально следил за ним. Поняв, ухмыльнулся: продолжай, мол.

– Бесспорно. Я стараюсь быть полезным. И повторю еще раз: я действительно считаю убеждения месье Лиоско наиболее адекватно соответствующими тому будущему, которое я считаю наиболее оптимальным для Африки.

Коринт внимательно смотрел на него.

– Я позволю себе осторожно поинтересоваться, в чем именно оно заключается, с твоей точки зрения.

– В избавлении от унитаристских идей, разумеется. Африка – разнородна, и попытка свести ее к единому знаменателю как минимум опрометчива. В избавлении от верований в возможность существования автаркии, пусть даже и в пределах целого континента. В избавлении от убеждений в злой умысел всех корпораций поголовно. И так далее.

– Звучит очень разумно, – сказал Коринт. – И что из этого твои представления, а что – идеи месье Лиоско?

– Пока что – это его идеи. Но я повторюсь: я их разделяю.

– И что именно стало причиной, по которой ты рассказываешь о них мне?

– Для начала мое желание узнать, что из этого способна оценить Тесса.

– Она не политик, Этьен, – нахмурился Коринт. – Она очень любит общаться с политиками, но это не значит, что сама бы хотела вдариться в политику.

– Она находится в положении, которое ставит ее во взаимозависимость от политической ситуации здесь и в Европе тоже.

– С этим не поспоришь, – скривился Коринт. – И?

– И я всего лишь спрашиваю и не требую ответа прямо сейчас и срочно. Но Тесса не хотела бы обсудить ситуацию с месье Лиоско лично? Он охотно пригласил бы ее в одно приятное место, в котором можно душевно пообщаться без лишних глаз.

– На предмет…?

– Возможного сотрудничества с будущим генсекретарем Лиги, разумеется.

Коринт громко захохотал.

– Семьдесят шесть процентов Дейкстра против семнадцати Лиоско, – отсмеявшись, любезно сообщил он. – Она с огромным удовольствием поговорила бы с будущим генсекретарем Лиги, Этьен, но Дейкстра очень категорично избегает ее.

– Пусть, – пожал плечами Симайди. – Но эти рейтинги не отражают истинного положения вещей. Дейкстра, конечно, наслаждается популярностью, и на этой неделе – особенно, но до выборов многое может случиться. Впрочем, и это месье Лиоско готов обсудить с Тессой. Лично. Без лишних ушей.

– Имеюсь в виду я?

– Скорей я, – с неожиданной самоиронией отозвался Симайди. – Так что?

– Я поговорю с ней. Я обязательно поговорю с ней, – ответил Коринт.

Симайди откланялся; он делал намеки, что хотел бы остаться, но Коринт сослался на усталость, необходимость обдумать стратегию и тактики разговора с Тессой и буквально выставил его за дверь. Затем сразу же связался с Бертом.

– О, – сказал он, присмотревшись. – Ты в своей халупе. И я тоже. Не выбирался никуда из этого проклятого города уже две недели. Приезжай.

Берт, разумеется, приехал. Встревоженный, с маленьким, скромно упакованным подарком.

– Маленькая безделушка. Случайно увидел, понравилось, – пояснил он, протягивая сверток Коринту.

Коринт усмехнулся, повертел сверток.

– Глупость какая, – буркнул он, непроизвольно улыбаясь.

– Можешь выбросить, – обиженно огрызнулся Берт.

– Иди в комнату, – приказал Коринт. – Я сейчас.

Он вернулся через минуту; Берт шагал по гостиной. Коринт плюхнулся на диван и вытянул ноги.

– Дружище Берт, ты ведь все еще живешь политикой? – вяло ворочая губами, спросил он.

– Если долго-долго обобщать, допускать и приводить к какому-нибудь невнятному знаменателю, то еще как. А что?