Портреты Пером (СИ)

– Я своё слово не могу нарушить, – вздохнул Трикстер. – Пообещал Перу свободу выбора, значит, нужно выполнять обещание. Ничего не поделаешь.

– Учитель… – Лайза протягивает к камере руки. Ужас ледяной лапой давит, пригибает к полу. Она не помнит, как дышать, как глотать, ничего нет, кроме ужаса.

– Но так как ты моя верная ученица, могу дать подсказку. Только между нами, – Мэтт заговорщицки понижает голос, и Лайза вся подаётся к динамику. Что угодно, как угодно… – Если в свой срок выполнишь мою маленькую просьбу.

– Да… Я… сделаю. Всё сделаю!

– Славно, славно, милая мисс. А теперь слушай. Файрвуд сам не имеет право голоса, за него решает Арсень. А если Арсень не сможет решить, – увы и ах, я буду вынужден сделать это сам. Джеймс Файрвуд у нас признан недееспособным, а кто, как не мудрый учитель, знает, с кем его отправить на испытание? Ну, поняла?

Лайза, до этого стоявшая, прижав ладошки к губам, часто-часто кивает. Яснее быть не может. Устранить опекуна – и Файрвуд будет нем перед голосованием. Его никто не послушает. И тогда Учитель выберет кого-то другого… Может, эту Тэн, не человек, а мраморная статуя, или раненого Нортона. Без разницы, кого.

– Но взамен, – обрывает Трикстер негромко, – докажешь свою преданность мне. В назначенный час я с тобой свяжусь, и ты должна будешь отвести Уоллис в комнату, которую я назову. Ласково, незаметненько, чтобы она ни о чём не догадалась. Всё просто очень, да? Я с ней подумываю побеседовать наедине о её поведении. Сделаешь?

Лайза выдыхает. Не убивать никого, не предавать. Всё нормально. Не хочется пачкать руки чужой кровью.

– И учти, – предупреждает Мэтт напоследок. – Проговоришься кому-то, мне придётся тебя наказать. Или не совсем тебя.

Дневных испытаний никто не отменял, и Джим за руку с Арсенем передвигались по комнатам. У Файрвуда пока не получалось ходить быстро, да и держать спину прямой ещё было затруднительно, но в целом, как он и говорил Перу – могло быть хуже. Просто перед вечерней игрой придётся выпить. Алкоголь не глушит боль так, как опиаты, но он даёт функционировать в обход неё.

Зато в такие испытательные промежутки времени можно было разговаривать. Или просто друг на друга смотреть. Джима беспокоило состояние Арсеня – судя по тому, что он рассказывал, что сам Джим видел, он действительно насилие не переносит органически. И каково ему, такому, ощущать свою причастность к убийству? Да и ко всему другому тоже. Самое худшее – говорить об этом не помогло бы, так, бессмысленное сотрясание воздуха. Поэтому – держаться за его перебинтованную ладонь и молиться, чтобы во время игры не стало резко плохо.

А особняк продолжал сходить с ума. Будто их небольшая «верхняя» фракция – единственные, кто ещё сохранил остатки здравого смысла и какой-то человечности. Это при том, что у них и убийцы, и наёмные убийцы, и даже безумный хирург имеется. Борются против маньяка, по возможности не участвуют в безумной затее на тему «останется только двенадцать», помогают друг другу.

Когда Джим и Арсень передвигались от испытания к испытанию (зимний сад – детская), из проёма лестницы, ведущей к чердаку, показалась фигура Фила. За ним, почти одновременно, протолкнулась Нэт. Последней шла Лайза. Бывшая вице-Перо сверлила Арсеня ненавидящим взглядом.

Фил и Нэт перекрыли дорогу.

– И чего вам? – Арсень остановился в паре шагов от них.

Филу, кажется, ситуация крайне не нравилась – он молчал и отводил взгляд. Зато Нэт вылезла вперёд с почти отчаянной наглостью.

– А того! Мы не собираемся умирать по твоей, Перо, указке! Так что шуруй с нами, Мэтт вечером сам противника выберет.

– «Шуровать» – простите – куда? – тихо утонил Арсень. Джим ощутил, как на его руке сжимаются пальцы.

– В подвал, – подал голос Фил. Тихий, и, кажется, даже просящий. – Давай, Перо, не геройствуй, а? Посидишь вечерок в подвале. Не хочу с тобой драться.

– Говори за себя, – шипение Томпсон, – я-то хочу. Я бы их обоих…

Лайза молчит. Наблюдает только сосредоточенно, из-за спин своих подсобников. И до ужаса напоминает Алису.

– Что же, давайте прикинем. – Арсень хмыкнул. – Если я скромненько посижу в подвале… вечерок, Джим будет рядом со мной. Нам положено находиться вместе везде, ещё и за руки держаться, предписанием Мэтта. Придётся вам играть в игру без нас, ребятки.

Джим только заметил, как на заднем плане перепуганный Закери пучит на них глаза с верха лестницы – буквально на насколько ступенек спустился и теперь перевешивается через перила. Видимо, услышал голоса и вылез на проверку. Перехватил взгляд Файрвуда.

Не лезь в драку

Не смей

Ищи наших

Арсеню не до того – он сосредоточен на враждебной троице. Самому на лестницу тоже долго смотреть нельзя – либо заметят Зака, либо догадаются, что может подоспеть помощь.

Мальчишка сориентировался. Кивнул Джиму (мысли услышал, что ли?) и тихонько скрылся из виду.

Джим чуть сжимает пальцы Арсеня – не сильно, руки Пера как всегда изранены, приподнимается и тянется к уху.

– Тянем время, – еле слышно, – я тоже буду.

И – беспокойный взгляд на Лайзу, чтоб думали, что говорит о них.

Найти кого-то из боеспособных «наших». Сколько времени понадобится?

– Лайза, ты за спинами товарищей-то не стой. Я тебя не ударю, – обращается Арсень напрямую к рыжей. Понял или нет предупреждение, неясно. – Что тебе наплёл Мэтт? Что я намереваюсь ткнуть пальцем в тебя?

– Заткнись, – сквозь зубы начинает рыжая, и, вроде, собирается продолжить, но взрывается Нэт.

– Да чего их слушать! Нас больше! Я… Чёрт, – трясёт лохматой головой, – хватай, и всё, короче!

Ситуация разворачивается плохо. Троица настроена решительно – вне зависимости от мотивов, тактика «заговори им зубы» долго не продействует. К тому же, Лайза умна и понимает, что тут в любую минуту могут появиться «верхние».

– Арсень, – тянет его руку на себя. Умильно заглядывает в глаза. Хотели же влюблённых голубков? – Может, и правда? Ты… посидишь один вечер, а я справлюсь.

– Справишься? В твоём-то состоянии? – тянет в нерешительности. Понял.

– Сделаю всё возможное, – пожать плечами. – Мне эти драки надоели. Я врач, чёрт возьми, клятву Гиппократа давал, – вот тут должны купиться. Джек не раз на весь особняк вещал, как его эта клятва достала. – А кругом дерутся, убивают, а я сижу как сыч на суку, да только смотреть и могу!

Вот. Вот теперь не вмешаются. Когда дело можно и без драки утрясти. Заодно мелодраму поглядят.

Вверху протопотали (в каком направлении?) лёгкие шаги подростка. Джим усилил накал. Прижался лбом к плечу Пера.

– В общем… к чертям. Джек уже вне опасности, в тебе я уверен. Вы, – обратиться к троице, – точно только запрёте?

– Да, сам прослежу, – у Фила явно отлегло от сердца. Жаль видеть, как неплохой, в сущности, человек против своей воли творит такую дрянь.

– Нет… – тихое Лайзы. – Учителя это не устроит. Перо не должен иметь возможности решать за Файрвуда. Вообще.

– В. Каком. Смысле?

Вот тут играть уже нет возможности. Только надеяться, что когда дойдёт до драки, Арсень сможет драться достаточно времени.

– Что ты имеешь в виду, Лайза? – Сделать шаг вперёд, не выпуская руки Пера. Мэтт – скотина такая, стоит только отпустить, как пойдут санкции. – Ты что собираешься сделать? На что ты готова, чтобы выслужиться перед учителем, новая Алиса?

– Не заговаривай мне зубы, – девушка покачала головой. – Мы приведём его в недееспособное состояние…

Джим успел ещё заметить, как сузились глаза девушки, и Арсень, дёрнув запястье, чуть ли не закинул его себе за спину. На верху лестницы нарисовался Форс. В руках у него была початая бутылка вина. Точнее, там на донышке плескалось. За ним виднелся Рой. Этот добродушно улыбался, закинув на плечо швабру, как крестьянка в поле – вилы.

– Ребятки, а оставили бы вы Перо в покое, а? – проговорил нараспев. – А то он у нас инвалид дверного фронта, кровь каждый день на здоровье дверных ручек жертвует. Мы за него, знаете ли, переживаем.