Аморальное (СИ)

– Дэвид Беннет.

– Беннет… думаю, мы могли бы с ним пересекаться раньше.

– Возможно.

– Он хороший риелтор?

– Наверное.

– Мне почему-то кажется, что мы с ним встречались.

– Я его спрошу.

– И ты могла меня видеть.

– Да.

– Да?

Она похолодела. Он смотрел на неё так пристально, что она сама не почувствовала, как сдала себя.

– Странно, что я тебя не запомнил.

– Ты был не один.

– Я всегда не один. Со мной была женщина?

– Да.

– Какая?

– Бледная кожа, чёрные волосы. Ресторан Микеланджело.

Он молчал. Она молчала.

– Почему ты раньше не говорила?

– О чём?

– Что мы уже встречались.

– Забыла.

Он смотрел на неё так строго и сухо, что Ими вся умерла внутри.

– Я смотрела на неё, а не на тебя.

– Что ты ещё о ней помнишь?

– Длинное зелёное платье.

– Что-то ещё?

– Двигалась очень медленно, – она смотрела на него с надеждой и добавила: – Там не было никого красивее. Я не могла перестать смотреть на неё.

Его взгляд стал чуть мягче.

– Редко бываешь в таких местах?

– Никогда не бываю.

– Ты смотрела на меня в отеле, потому что узнала?

– Я узнала только сейчас.

Он молчал.

– Может, ты показался мне знакомым. Тогда.

Он ей поверил. Она чувствовала это по его лицу. Или он хотел, чтобы она думала, что он ей поверил.

– Микеланджело – хороший ресторан.

Она улыбнулась.

– Я бы сводил тебя туда как-нибудь.

Она всё надеялась, что он, под конец, утомится и уснёт, но он не засыпал. Она никогда не думала, что с ней можно общаться. Что с ней можно так долго общаться. Даже Артур никогда не говорил с ней долго, даже родители или братья. Никто. Рэй же просидел с ней всю ночь, пару раз выводил ей прогуляться по своему участку, подышать воздухом на террасе, и вёл себя так непринуждённо, что Ими сама не поняла, как это произошло. Когда они стояли на террасе, он смотрел куда-то в сторону и что-то говорил, и жёлтый тёплый свет с улицы скрещивался со светом, вытекающим из дома, и лунным светом, и этот смешанный, мягкий свет ложился странными слоями на лицо и тело Рэя, оставляя красочные тени в недоступных местах, Ими подумала о том, как бы было приятно сейчас подойти к нему и ровно вскрыть ему сонную артерию, а потом вернуться на своё место и смотреть, как кровь поблёскивает в этом тусклом свете и как меняются глаза Эддингтона. Потом она стала отвлекаться чаще и думать о том, не убить ли Рэя сейчас, пока он всё не испортил.

Она несколько раз пыталась вывести его на разговор о том, что она делает в его доме, но ей не удавалось тонко намекнуть, а напрямую спросить она не решалась, но вдруг Рэй сам об этом заговорил:

– Помнишь ту девушку в зелёном платье. Я познакомился с ней на выставке французского ренессанса, и она была там единственной, кто всей душой чувствовал живопись и кто пришёл только ради живописи. И тем не менее, там не было никого, кто бы не вписывался в атмосферу настолько, насколько не вписывалась она.

И тогда Имтизаль всё стало понятно.

– Как её зовут?

Он не ответил.

Утром она назвала адрес Дэвида, потому что её подвозил Эрик, и она очень не хотела, чтобы Рэй знал, где она живёт. Дэвида не было дома, и Ими чувствовала себя невероятно нелепо, стоя на лестничной площадке в вечернем платье и нервно надеясь, что Эрик уедет и не будет за ней следить. Она простояла там полчаса, нервно прячась в коридорах, когда слышала чьи-то шаги, и периодически выглядывая во двор. Наконец, она решилась вызвать такси, но вышла из дома с обратной стороны, по пожарной лестнице, туда, где её уже ждал водитель, попросила его покружить по городу и только после этого назвала свой адрес. Всё её нутро билось в параноическом страхе.

Нужно было действовать. Дома она сразу занялась поиском нового жилья, которое можно было бы оформить на мистическую Амелию Джексон, которую, к слову, ещё тоже только предстояло создать. Рэй был прав: она действительно готовилась к жизни в страхе, что её данные пробивают по всем каналам.

В городе жило целых 16 Амелий Джексон, а также была Амелия-Роззи Чендлер, которая родилась на три года раньше Имтизаль и погибла 11 лет назад в автокатастрофе. Именно ею и решила стать Имтизаль. Она создала себе фальшивую биографию, согласно которой она, на самом деле, не погибла, а переехала в Северную Корею, но всё это было совершенно секретно, поэтому никаких данных о промежутке между её смертью и воскрешением нельзя было найти. Вряд ли Рэйнольд полез бы в Корею. Она занялась и новым фальшивым удостоверением, в котором сохранила фамилию Чендлер и взяла Джексон, как вторую. Согласно легенде, она только полтора года назад вернулась в родной город и постоянно проживает в небольшой, но куда более дорогой, чем её собственная, квартире в центральном районе. Предстояли очень серьёзные расходы. Хозяйка согласилась подделать документы, якобы Ими снимает эту квартиру с июля прошлого года, и дать ей небольшую скидку. Она также подписала документ о неразглашении всей этой конфиденциальной информации, когда Ими убедила её, что вся эта процедура проводится в рамках полицейского расследования, в которое она, сержант первого класса, Имтизаль Джафар, она же Амелия Чендлер Джексон, вовлечена под прикрытием, и разоблачение которого может привести не только к её убийству, но и к ряду других смертей и тяжелым последствиям для всего города в целом. Премиальные, выписанные ей за поимку Морриса Холла, ушли без остатка. Имтизаль подписала контракт на полгода, и теперь ей очень были нужны деньги для восстановления глубокой финансовой дыры, в которой она теперь оказалась.

На работе она появилась только на следующий день и отрабатывала свой прогул тем, что теперь уже не пришёл Оуэн, и ей нужно было заполнять очень много бумаг. Она снова вела два расследования, и привычные полицейские будни вновь занимали её жизнь. Оставалось только выудить время для работы, особенно для поиска новых клиентов. Она чувствовала, как идёт по лезвию бритвы, скользкой от воды и мыла и вот-вот уже готовой накрениться и слить с себя вместе с излишками жидкой пены женщину, которая заходила уже слишком далеко в своей тройной жизни. После работы она ездила домой на своей машине, ужинала, переодевалась, выбирала какой-нибудь парик и выходила на улицу, пешком проходя четыре-пять кварталов, снимала маскировку, брала такси и уезжала на новую квартиру. Утром она снова заказывала такси и возвращалась домой, прежде чем выйти на работу. И так каждый день. В своём новом доме она сидела у окна и высматривала в окно кого-нибудь, кто бы высматривал её, тренировалась или даже рисовала, впервые за несколько месяцев, и почти каждый раз глубоко задумывалась, не свела ли её с ума паранойя. Каждый раз, когда она отдавала таксисту деньги за проезд, она тоскливо задумывалась над целесообразностью таких мер предосторожности. Каждый раз она заказывала машину в разных компаниях или же и вовсе ловила попутку на улице, пару раз, когда удавалось уйти с работы пораньше, возвращалась домой пешком, что занимало слишком много времени: между квартирами было около 15 миль. Иногда ездила на общественном транспорте, но не слишком часто, боясь быть узнанной постоянными пассажирами или даже водителями, боясь наткнуть в толпе, забивающей автобус, на Эрика. И так прошла целая неделя, унёсшая с собой непростительное количество денег и сил, и за всё это время она ни разу не видела Рэйнольда. Она задумалась об этом серьёзнее в середине второй недели. Паранойя никуда не ушла, но теперь соперничала с куда более сильным чувством, с тоской, такой угнетающей, что Ими даже на работе не могла отвлечься и перестать думать о том, как ей плохо жить без Рэя. Наконец, она набралась храбрости приехать к Томасу и продолжить свои психологические свидания на его чердаке.

Вопреки её страхам, всё прошло даже лучше, чем бывало до их знакомства, хоть и пришлось долго разбираться в новой системе сигнализации. На чердаке было по-прежнему безопасно, а теперь ещё и комфортно: Блэки наконец-то вычистили всё пространство, и теперь ей не приходилось бороться со своей брезгливостью, ложась в пыль и паутину. Пыль, со временем, правда, собиралась, но пауки не спешили восстанавливать свои разрушенные дома.