Пленник (СИ)

Камердинер закончил вертеться вокруг него и теперь довольно оглядывал результаты своего труда. Мукуро редко прибегал к его услугам в выборе гардероба, поэтому каждый раз был для него как праздник.

-Восхитительно. – не преминул польстить Рокудо, взглянув на свое отражение. – Ты просто потрясающе подбираешь цвета. Спасибо.

Камердинер сухо поклонился, скрывая ликующую улыбку, и отошел в сторону. Что ни говори, а прислуга от Мукуро была в экстазе. Может быть даже, как подозревал сам Рокудо, тайно дрочила на его портрет где-нибудь в темных коридорчиках. А может, это просто раздутое самомнение, в котором Мукуро никогда не признается.

Ладно, стоит поспешить. Еще нужно придумать интересное занятие на сегодня.

***

Снег крупными хлопьями валил с неба, таял в вытоптанной лошадьми грязи, аккуратно ложился на крыши и деревья. Хибари прикоснулся ладонью к холодному стеклу. Там, за воротами, через несколько километров, ферма Каваллоне. Лошади сейчас наверняка стоят в своих стойлах, с хрустом едят солому, которую они с Дино косили осенью, и шумно выдыхают пар из ноздрей. В том домике, наверное, холодно и пусто, а может, там живет сторож. Какой-нибудь седой дедушка, не умеющий даже читать. Сидит в кресле, на которое всегда любил взбираться Луи, или спит на диване, где ночевал Дино, когда слишком увлекался работой и опаздывал домой.

Дино… Прошло всего две недели, а уже…

Хибари мотнул головой и отошел от окна. Стоит таким мыслям прочно закрепиться в голове и все, прощай, с трудом вернувшееся самообладание, и привет вам, унизительный страх и стыд. Кея не даст себя сломать. Ни Дино, ни Мукуро, ни даже себе. Тем более, себе. Особенно себе.

Как приятно было видеть шокированное лицо Рокудо, когда он неожиданно на него напал. Мукуро даже реагировать не успевал за ударами, настолько был изумлен резкой перемене в поведении Хибари. Неудивительно, ведь Кея сам себе поражался, как бы это высокомерно не звучало. Всего каких-то несколько минут до прихода Дино он чувствовал себя жалким травоядным ничтожеством, удачно изображавшим до этого гордого хищника, а потом вдруг резко… все. И страх исчез, и тупая жалость к самому себе тоже, и трусливое желание спрятаться за спину Дино тоже. Враз. Хибари тогда покривил душой. Дино не во всем виноват. Может, и вовсе не виноват. Может, если бы не было его, Хибари вцепился в кого-нибудь другого. Кея просто старался с его помощью убежать от реальности. От реальности, где он заключенный, где его свободу сильно ограничивают, где он слаб и не может даже за себя постоять, где к нему относятся хуже, чем к девке в борделе.

Убегать не нужно. Убегать не стоит. Убегают только трусы и слабые, безвольные люди.

Кея ухмыльнулся. Он был рад, что ненавидит так сильно Мукуро. Ведь эта ненависть – стимул для того, чтобы развиваться и учиться, и в следующий раз обязательно победить.

- Если ты обдумываешь план моего убийства, могу дать пару советов.

Мукуро стоял на пороге, улыбаясь и сияя, как начищенный медяк. Хибари улыбнулся в ответ и осторожно присел на край постели, ожидая, даже с некоторым нетерпением, новую игру.

- Вставай. – приказал Рокудо, бросая ему какой-то мешок. – Одевайся, пойдем на улицу.

Хибари нахмурился, а потом вдруг оскалился, как дикий зверь перед охотой. Он отлично помнил, какую занятную игру ему предоставил Мукуро, когда его в прошлый раз выводили наружу. Это было восхитительно.

- Вижу, тебе это доставляет удовольствие. Я рад.

В мешке оказалась одежда. Брюки, рубашка, сапоги и куртка. Наконец-то никаких халатов. Хибари поспешно натянул брюки и, сев на кровать, принялся застегивать на себе рубашку. Пальцы плохо слушались – слишком уж он торопился, и Мукуро, оторвавшись от стены, на которую опирался спиной, подошел к нему ближе.

- Никто без тебя не начнет, не спеши так. – рассмеялся он, становясь на колени.

Кея замер, глядя на идиотский хохолок у него на голове. Что это за забота такая? Мукуро аккуратно застегивал петли на его рубашке, иногда нечаянно касаясь пальцами обнаженной кожи, и, казалось бы, был полностью погружен в процесс. На самом деле он пытался сосредоточиться на дурацких мелких пуговицах, а не на ощущениях при прикосновении к телу Хибари. Даже руки от напряжения задрожали. Мукуро нервно улыбнулся самому себе и глубоко вдохнул, стараясь успокоить свой организм. Так долго он еще никогда не воздерживался от секса. Месяц. Месяц, мать его! И это тогда, когда он привык получать необходимую разрядку каждый день. Несколько раз в день. Ничего странного, что сейчас его сводит с ума абсолютно все.

Хибари как-то тяжко вздохнул, и от его дыхания по телу пробежались мурашки. На самом деле, он так близко. Совсем, совсем близко. Просто одуряющее близко! Мукуро, теперь уже нарочно, коснулся оголенной кожи живота, чуть ниже пупка. Хибари даже не шелохнулся, но ощутимо напрягся. Его дыхание немного сбилось с размеренного ритма, а руки рефлекторно сжались в кулаки, сжимая покрывало.

Господи, как хочется! Мукуро скользнул руками под рубашку. Осталось всего три пуговицы, да какая теперь, к черту, разница? Кожа у Кеи такая теплая, мягкая, так хорошо пахнет. Мукуро прильнул лбом к его груди, обхватывая сильнее за талию, опрокидывая на кровать.

То, что он пытался так тщательно возвести, сейчас рушится прямо на глазах по его собственной вине. Мукуро понимал, что будет сильно сожалеть об этом потом, глядя в потухшие серые глаза, но сейчас… Сейчас…

Болезненное возбуждение накрыло его с головой. Внизу живота словно молоточками постукивало, словно сердце внезапно скатилось туда, где ему не место. Так хотелось… так хочется… только его, только Хибари он хотел так сильно, что срывало крышу. В голове все перемешалось: что надо, что не надо, что он снова возвращается к одному лишь телу, что стоит остановиться, что второго шанса не выпадет и так далее, и так далее… Впервые в его жизни, тело отказывалось слушать приказы мозга, отвечая на «нет» - «да пошел ты» в самой грубой форме. От этого голова кружилась еще сильнее, казалось, что резко обострились все органы чувств, в висках так стучало, что было больно. Адски, невероятно, просто чудовищно больно, но зато как приятно.

Мукуро настолько увлекся собственными чувствами и переживаниями, что упустил момент, когда Кея начал отвечать. А когда понял, подумал, что сошел с ума. Хибари мало того, что совершенно не сопротивлялся, так еще и сам прижимал его к себе. Мукуро и не знал, что ответная ласка настолько его ошеломит. Он привык получать все силой. Ему нравилось чувствовать себя хозяином, нравились одинаково и мольбы, и гневные крики, нравилось делать все, что пожелает, не обращая внимания на партнера… И он никогда бы не смог поверить в то, что когда тебе идут навстречу, это намного, намного лучше. Настолько, что даже слезы на глаза наворачиваются.

- Кея… - Мукуро едва смог выдавить из себя его имя. – Кея… - бессмысленное повторение одного и того же слова странным образом успокаивало взбудораженное сознание.

Почему-то возбуждение, что захлестнуло его: резкое, бившее с огромной силой, причиняющее боль, утихло. В голове все еще эхом отдавался пульс. Появилось ощущение, что совсем недавно по ушам хлестал шум, а теперь все внезапно затихло, будто ты оглох. Слышно было только успокаивающееся сердцебиение, только вот чье оно – не понять.

Хибари обнимал его за шею. Крепко, прижимая к себе, сам еще не отойдя от шока, вызванного своим порывом. Его сбившееся дыхание щекотало кожу. Мукуро зажмурился до рези в глазах и сжал его в объятиях, ткнувшись лицом в его грудь, чувствуя, как под грудной клеткой бьется сердце в унисон его собственному.

Кея не успел понять вообще ничего. Когда Мукуро коснулся его тела, все внутри восстало против этого. Это было желание бежать. Бежать, как можно дальше. Это было желание разума.

Желание организма решило по-другому. В тот момент, когда Мукуро порывисто обнял его, в голове окончательно замкнуло. Наверное, сознание не могло отличить приятные прикосновения от неприятных, ведь и те, и другие оно получало в одинаковой концентрации, но… от разных людей. Это Хибари знал, кто Мукуро, а кто Дино. Он знал, как реагировать на прикосновения каждого из них. Именно он, но не его тело. Все произошло так быстро, что мозг не успел собраться в кучу и отреагировал в соответствии того, что было приятно. То, что это не Дино, а Мукуро, пришло гораздо позже. Когда Мукуро вдруг остановился и произнес его имя. Тихо, едва слышно, и так… обреченно. В душе появилось чувство. Мерзкое, приторно-сладкое и отвратительное. Не отвращение, не неприязнь и даже не ненависть. Это чувство было из другого ряда. Это чувство было ПРИЯТНЫМ.