Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

Но парень говорил красиво. Иво остановился рядом с Бертом, держа в каждой руке по чашке.

– Хорош, стервец, – произнес он. – Уж на что Кайя не празднует этих… – он кивнул в сторону экрана. – Берт посмотрел на него, Иво подмигнул и криво усмехнулся. – Но кипятком мочится, рассказывая об очередном приключении сиятельного.

Берт оперся локтем о стол и присмотрелся к епископу повнимательней. Бесспорно, Кайе Ниеми не мог не прийтись по вкусу такой решительный, знающий себе цену тип.

– У них там ценз, что ли? – потряс он головой. – Симпатичный ты – принимаем, несимпатичный – иди-ка ты в мир, брате.

Иво неторопливо засмеялся и поставил чашку на стол рядом с Бертом.

– Подумать только, я же помню весь тот цирк с объединением церквей, Вселенским Собором, этими мессами по полтора миллиона человек, – он уселся в кресле поудобней. – И не виртуальные, попрошу отметить, Берт, самые что ни на есть реальные. По полтора миллиона человек! Я еще думал, что это так же легко утихнет. Ан нет. Они институционализировались. Хм.

– Ты так стар, Иво? – повернулся к нему Берт.

– М-гм, – самодовольно кивнул Иво Ленартс. – И я тебе больше скажу, мы почти получили разрешение на репродукцию. Почти.

– Оно тебе надо?

Иво хмыкнул.

– Мне – нет. Мне собаки хватает. Но супружница, знаешь ли. Жаждет наследника.

Он пожевал губы, посмотрел зачем-то на пол у своих ног, потянулся за чашкой с кофе.

– М-да, – уныло сказал он и принюхался.

Берт почувствовал, как его придавило к полу это изменившееся настроение. Он помедлил секунду, успокаиваясь, взял чашку, сделал глоток.

– Кофе, говоришь? – пробормотал он, ощутив вкус спиртного.

Иво протянул ему чашку, чтобы чокнуться. Что Берт сделал. Спокойствия ему это не добавило.

– Кофе, – подтвердил Иво. – С натуральным ароматизатором.

– Твое здоровье, старик, – скороговоркой произнес Берт и залпом выпил кофе. – Я там тебе объяснилку принес, чтобы ты ее скорректировал. Чтобы начальство осталось довольным.

Иво посмотрел на него, перевел взгляд на экран, задумчиво принюхался к содержимому чашки, выпил остатки.

– Я, конечно, посмотрю, Берт. Это не проблема. Если нужно, подкорректирую. Попробую поговорить с парой людей там, – он двинул бровями, указал взглядом в сторону сектора, где заседали эти бюрократы, – ну, знаешь, чтобы они чутка полояльней отнеслись. Другое дело, что они ничего не решают, когда папа Рунер говорит Аттиле Сабо: такое и такое дело, этот бахвал, пройдоха и говнюк должен пострадать. Аттила Сабо и смотрит на твои отчеты куда пристрастней. Хотя я тебе честно скажу, Берт, – Иво прижал руку к груди, – как на духу. Это была успешная поездка, вы достигли многого, и я уверен, что без твоих способностей ребятки бы опростоволосились еще в самом начале, подготовка, не подготовка. Но я не настолько приятель с шефом, чтобы указывать ему, что да как, да насчет тебя чтобы все было поспокойней.

Он виновато пожал плечами.

Берт хмуро смотрел в чашку, сквозь полупрозрачные стены на людей в пуле, на дверь зачем-то.

– Самое неприятное, Иво, – уныло признался он. – Вот самое неприятное. Альба ведь совершенно неожиданно подала на развод. Я убывал в командировку, все было нормально. Я прибыл – и вот. Все было нормально. У Рунера нет причин для особой злости.

Иво развел руками.

– Не спорю. Я знаю тебя и немного Альбу. Она женщина строгая, если бы у вас было что-то неприятное для нее, она бы давно тебя в блин раскатала, и без Рунера. Тут уж ясно. Но в общем-то мне думается, что он изначально был несколько пристрастен. Короче, я в ваши дела не вмешиваюсь, просто говорю, как есть.

Он поставил локти на стол, тяжело оперся на них, переплел пальцы.

– Насчет отчета. Ты мне его отправил? Я посмотрю. Попробую сделать, что можно. Но не гарантирую, ты уж извини. И сильно усердствовать не буду. Мне тут еще долго работать, и с Рунером, и с Аттилой Сабо. Мне своя шкура ценна. Хотя я еще раз говорю, Берт, я очень доволен результатами и даже скажу, что вы вполне вложились в бюджет.

Берт молчал. Иво смотрел на него.

– Понятно. Что можно сделать, чтобы я не возмещал перерасход? – мрачно спросил Берт.

Иво фыркнул, откинулся на спинку кресла.

– Ты задаешь очень интересные вопросы, Франк. – Он даже усмехнулся. – Скажем так, если ты вдруг перейдешь в другой Сектор, в котором работает человек, который не очень близко знаком с Рунером и совсем ему не обязан, у тебя появятся очень неплохие шансы. Ну и эта дребедень с отчетом… его можно будет замести под ковер. Тихо и незаметно. Что-нибудь можно будет придумать.

– Иво, – обворожительно заулыбался Берт, – может быть, ты пойдешь так далеко, что намекнешь, кто может поспособствовать моему переводу?

– Я могу назвать тебе пару имен, – охотно отозвался тот. И вздохнул. – Мне жаль тебя терять. Ты, конечно, говнюк и брешешь о своих успехах куда усердней, чем даже наши пиарщики, но с тобой можно работать. Я теперь и не знаю, кого еще приставлять к нашим умникам, чтобы они там не спровоцировали дипломатический скандал своими требованиями. Ну да ладно. Кое с кем я говорил, у них там вроде вакансия есть.

Иными словами, требование отчитаться за каждую якобы нецелевую позицию и скорее всего еще и выплачивать перерасход казалось не таким угрожающим, можно было даже перевести дыхание и немного подумать о насущном. Встретиться с адвокатами – своим и Альбы, просмотреть рынок недвижимости, потому что одному ему огромная квартира была ненужна совершенно, да и плата за нее была слишком большая. И даже встреча с Альбой не казалась Берту чем-то страшным и ужасным; хотя когда он связался с ней, Альба молчала и хмурилась. И первым ее вопросом было: «Зачем?».

– Ты обещала поговорить с приятелями, – напомнил Берт. – И не поверишь, я скучал по тебе.

– Не поверю, – холодно ответила Альба.

– Я не удивлен, – засмеялся Берт. – Но ты все-таки должна мне. Тебе не кажется? Так что предлагаю встретиться в «Вернере». В восемь тебя устроит?

Альба кивнула и отключилась.

– Мне тоже было приятно с тобой поговорить, милая. И я с нетерпением жду нашего совместного ужина. Просто предвкушаю. Весь в нетерпении, – ласково говорил Берт, глядя на сизоватый экран, в котором отражалась его физиономия. Берт злобно оскалился на свое отражение, затем хмыкнул, одернул себя и встал. – И после этого вечера я наконец узнаю, что я буду делать дальше. И где, черт подери.

Он подошел к окну и постучал головой о стекло, прижался к нему лбом, замер.

Помнится, Альба не сочла нужным поинтересоваться мнением Берта насчет квартиры. Но она любезно осведомилась о его месячных доходах, чтобы с учетом ее средств они могли въехать в квартиру в престижном районе и доме поэлитней. Что-то подсказывало Берту, что и с его будущей карьерой она обойдется похожим образом.

Нет, Берт Франк все-таки был рад, что его жена ушла от него. Сам бы он никогда не решился.

И да, Берт скучал по ней. Неожиданно: именно когда он почти лишился прав на Альбу, он начал по ней скучать.

Неясно было, следовало ли ему приходить сильно раньше, можно ли прийти вовремя, или будет ли он прощен, если задержится? Альба наверняка будет пунктуальной. Вопрос в другом: будет ли у Берта мало-мальская возможность повлиять на стратегию, которой Альба собиралась придерживаться этим вечером? Приди он заранее – расценит ли она это как нетерпеливость, и алчность, и жажду наживы, и желание поиметь с нее, пока есть такая возможность, и не припишет ли этому триста тридцать восемь разных вредных и нехороших характеристик? Если сделать вид, что задержался из-за чрезвычайных обстоятельств на работе – наверняка это будет расценено как неуважение, и хорошо если Альба подождет хотя бы пять минут, а то ведь с нее станется встать и уйти. А насчет пунктуальности ее было трудно переплюнуть.

Так что выпендриваться не следовало. Альба пришла вовремя; Берт как раз допивал кофе. Он встал, отодвинул стул; Альба села. Берт нагнулся, чтобы привычно поцеловать ее. Она не возражала, не отодвинулась, не поморщилась.